День
Шрифт:
— Хм, царские награды… Откуда они у него?
Удивление было искренним — в коробке находилась пара крестов и несколько медалей, причем ленточки старинные, без всяких колодок. В наградах Алексей разбирался — с детства старик приохотил его к изучению истории, так что и фалеристика, и нумизматика были для него отнюдь не «терра инкогнита». И сейчас достав первую медаль на выцветшей алой ленточке с золотистой каймой по краям, он моментально узнал в ней знак отличия ордена Святой Анны, причем отнюдь не «новодел», а подлинник. А взглянув на номер, ахнул — награда из времен императора Павла I, который ее и учредил. Прошло два века с четвертью, позолота с серебряного «кругляшка» стерта, но сам красный крест различим,
— Ни хрена себе, из первой тысячи?!
Тусклое, потемневшее со временем серебро, три цифры — напряг память, припоминая, что награда была учреждена императором Александром I во время «прусской кампании» Наполеона. И чуть ли не в голос ахнул:
— Это ведь февраль 1807 года! Настоящий раритет…
Глава 2
— Надо же — номер с начала второй сотни, ленточка совсем выцвела, ветхой стала. Нет, тоже не «новодел», вполне реальная награда, подлинная — интересно, за что получена?
Алексей на память не жаловался — вроде как за Фридланд впервые награждать стали, хоть и поражение там случилось, но многие солдаты сражались в том сражении героически. И учитывая номера «знаков отличия» Анны и Георгия, они вполне могли принадлежать одному ветерану, что до 1807 года отслужил не менее двадцати лет. Но посмотрев на медаль на красной ленточке, так называемую «Александровскую», призадумался. И было отчего — на серебряном «кругляше» шла надпись «за труды и храбрость при взятии Ганжи», и дата 3 января 1804 года.
— Хм, выходит, он еще с персами повоевал, и с турками тоже…
В пальцах оказалась вторая медаль, на Георгиевской ленточке, тусклое серебро притянуло внимание надписью — «за отличие при взятии приступом Базарджика 22 мая 1810 г.». На аверсе был отчеканен профиль императора Александра I, с поясняющей императорский титул надписью. А вот следующие две медали были знакомы по набору открыток, посвященных русской армии 1812 года. Медаль в память войны на голубой ленточке, которую отчеканили сразу после изгнания неприятеля из России, и медаль за взятие Парижа в 1814 году, цветов Андреевской и Георгиевских лет, рядом расположенных. Насколько Лешка знал, то такое сочетание впервые использовалось в русской наградной системе. Вот только ленточки также отцвели и обветшали, хотя хранились бережно, без всякого сомнения.
— А вот это знаменитый Кульмский крест, которым прусский король пожаловал всех русских гвардейцев за победу в 1813 году над корпусом генерала Вандама. Как помнится, их именовали знаком отличия Железного Креста, без королевского вензеля и даты, и прямо на поле боя их вырезали из трофейных французских кирас, как только узнали об учреждении награды. Этот явно самодельный, один из первых образцов — тяжеленький.
Алексей покрутил в руках тевтонского образца крест из железа — сомнений не было, действительно кустарная работа. Это потом по повелению прусского короля Фридриха-Вильгельма III были изготовлены из жести кресты для солдат, а из листового серебра для офицеров — скаредность монарха проявилась во всей «красе», знаки просто ломались, настолько они были тонкие. Так что потом обладателям этой награды пришлось ее заказывать у русских мастеров, те втрое увеличили толщину металла.
На дне папиросной коробочки лежал пожелтевший от времени листок картонки, и вытянув его пальцами Лешка понял, что держит фотографию. Пригляделся — он явно где-то ее видел раньше. Старик с морщинистым
— «То чудо господне, не иначе».
Алексей прочитал вслух надпись, нанесенную затейливой вязью, в самом низу еще одну, совсем другим почерком, но также на дореволюционном правописании, с «ятями» — «от Матвея дано мне на память». Что-то резануло глаз — одна из букв показалась странно знакомой. Но Алексей внимание обратил на дату из четырех цифр — 1885. Понятно, что год, но старик силен телесно — воевал с Наполеоном, и еще прожил больше семидесяти лет. И тут он вспомнил, где видел это фото — в памятном издании, посвященном декабристам в Сибири, где было множество портретов, и лишь одна такая фотография. Потому что заснятый на снимке человек был единственным, кто дожил до столь преклонных лет — Матвей Муравьев-Апостол, единственный из трех братьев, два других тоже были декабристами. Младший Ипполит застрелился после восстания Черниговского полка, которым командовал средний из братьев — подполковник Сергей Муравьев-Апостол, повешенный вместе с Павлом Пестелем, Кондратием Рылеевым и двумя другими заговорщиками.
— А для чего «Дед» все это хранит и никому не показывает? Тут персонал любого музея с ума сойдет…
Пробормотал Алексей и осекся, неожиданно почувствовав пробежавший по спине холодок — будто небольшую ледышку за воротник сунули. Быстро повернулся, и увидел у дверей улыбающегося Павла Ивановича, у ног которого стояла сумка с продуктами. И как вошел тихо, непонятно — дверь ведь всегда скрипела, а тут не звука.
— Сам ее вешал на петлях, и если чуть приподнять, то беззвучно откроется. Никто, кроме меня сей секрет не знает.
Старик словно мысли прочитал и усмехнулся — лицо настолько помолодело, что Лешка зажмурил глаза, не в силах поверить видению. Но когда раскрыл их, то наваждение исчезло. «Дед» снова постарел, скинул калоши, надел тапки, затем снял куртку и треух. И резковато спросил:
— Потому награды в коробке, а не в музее, там бы их живо продали. А я с ними свыкся. И какие выводы ты сделал, друг ситный?
— На фотографии декабрист Матвей Муравьев-Апостол, но награды не его — медали за Ганжу и Базарджик, и знак отличия святой Анны лишние. К тому же георгиевский крест с таким номером один из первых, а насколько я помню, декабристы Муравьев-Апостол и Якушин получили свои кресты за Бородино, а там номера уже были пятизначные.
— Не зря я тебя истории учил — разбираешься. А потому упреждаю твой вопрос — кому принадлежат эти награды. Всмотрись внимательно во вторую надпись, на букву «а» — и подумай, где ты ее еще видел…
Глава 3
— Ты такой букву «а» выводишь, «Дед»?! Ведь так?!
Голос дал «петуха» — потрясение от догадки было настолько страшным, что Алексея нешуточно встряхнуло. В голове не укладывалось предположение, ну никак. Но и на шутку сказанное стариком не походило — к розыгрышам Павел Иванович относился отрицательно, и за двенадцать лет Лешка с подобными штуками от него ни разу не сталкивался. В голове полный сумбур — любой другой бы просто рассмеялся от предположения, что старик на свой возраст никак не тянет, причем не в сторону уменьшения лет, а их резкого увеличения, по первым прикидкам, как минимум втрое.