Денег нет, но ты держись!

Юраш Кристина

–  Я хочу спросить вас о том же! Вы же родственники! Как вам не стыдно! Я слышал, как об это говорят слуги, но я не верил слухам! Но теперь я... я... даже не знаю, что сказать...
– возмутился философ, собирая разбросанные по полу бумаги.

–  Мы еще твоего благословения не спрашивали!
– усмехнулся дядя, наступая ногой в черном сапоге на лист бумаги, - Если бы ты умел владеть оружием, то сейчас бы валялся у меня в ногах, истекая кровью! Но я даже руки пачкать о тебя не хочу! Закрой дверь с той стороны.

Я разрешаю тебе навещать Принцессу до заката солнца. Если ты еще раз вломишься сюда после заката солнца, пеняй на себя!

Обиженный, впечатленный и очень расстроенный философ удалился вон. Я уже приблизительно понимаю, кто послужит прообразом местного Дьявола. Боже, какая прелесть!

***

Два портрета в полный рост втащили сразу две делегации. Проходить в порядке очереди, они явно не желали. Еще бы! Речь шла о лакомом кусочке суши, застрявшем между горами, как кость в зубах, но который, как ни прискорбно, имеет огромное геополитическое значение.

Два портрета на полный рост водрузили передо мной. Один принц был таким толстым, словно всю жизнь прожил у бабушки на пирожках, блинчиках и ватрушках.

Его тушка едва поместилась в портрет. Кстати, портрет был в два раза шире, чем портрет его соседа. Но самое интересное, что принц был на коне! Художник очень старался расположить его в выгодном ракурсе, но, увы, его усилия успехами не увенчались. Второй был вроде бы ничего, если бы не противные жиденькие черные усы вкупе с редкой черной бородкой. Голову он не мыл, очевидно, с рождения, поэтому волосы свисали сосульками. Хорошо хоть перхоть не нарисовали.

–  Представление начинается, - усмехнулся дядя, глядя на обоих кандидатов.

Самое удивительное, что принцы смотрели не на меня, а друг на друга. Возникло такое чувство, что я сейчас должна благословить однополый брак по фотографии. Или это назойливые агитаторы принесли портреты своих кандидатов. Вот тебе и средневековое знакомство в социальной сети. Пока послы возмущенно переругивались друг с другом на тему, кто первый будет нахваливать своего монарха, дядя наклонился к моему уху и произнес:

–  Толстяк уже трем кобылам хребет сломал, пока позировал портретисту.

–  Неужели?
– возмутилась я столь явному надругательству над животным миром.

–  Я пошутил. Коня художник рисует отдельно. Иначе бы у бедного животного глаза были как у Ленса вчера при виде нашей милой сцены.

Волосы дяди коснулись моей шеи, и я почувствовала, как по телу пробегают мурашки. Бог ты мой, сколько будет продолжаться эта пытка?

–  Принц Эдоб Тринадцатый!
– торжественно объявила делегация усатого.

–  Принц Корелл Восемнадцатый!
– торжественно объявила делегация толстячка.

Кто кого? Эдобе Фотошоп или Корелл Дроу. Если портреты действительно

прошли художественную обработку, то я не хочу представлять натурщиков!

–  Принц Эдоб отличается своим мужеством! Он лично, своими руками уложил две сотни врагов! Мы все были свидетелями его подвига!
– гордо ответили мне, потрясая портретом усатого.

–  А принц Корелл отличается еще большим мужеством! Он уложил триста врагов! Причем сделал это без оружия!
– отозвалась делегация, придерживая портрет своего пузана.

–  Он их съел, - с усмешкой прошептал дядя, снова касаясь моей шеи своими длинными волосами. В такие моменты, я забываю вдыхать и выдыхать.

–  Принц Эдоб известен своей поэтической натурой. Он прислал вам свое стихотворение!
– прокашлялся посол, разворачивая бумажку.

Нет. Только не стихи! Местная поэзия вдохновляет меня на костры инквизиции.

–  Я с силой грудь свою сжимал!

Чтобы унять свою любовь,

Аврора, я тебя искал...

–  Хм..
– потянулся дядя, - Вообще-то нашу Принцессу зовут Юстина. Осмелюсь поинтересоваться кто такая Аврора?

Послы переглянулись. Это был полный дипломатический провал. Представители Толстяка злорадно усмехнулись, придерживая огромный портрет далекого от поэзии и романтики господина. «Люблю повеселиться, особенно пожрать!» - говорил огромный портрет, который придерживали из последних сил.

–  А теперь, обидься, как следует...
– прошептал дядя, не сводя глаз с перешептывающихся гостей. Один из них что-то высказывал другому, обзывая его «болваном».

Да не вопрос! Легче легкого!

–  Что за неуважение! Даже имя забыли поменять!
– сказала я капризным голосом.

–  Эм... Он сравнивает Вас с Авророй! С зарей, мол... вы... это... осветите его жизнь... мнэ... своим... эм... светом...
– стали выкручиваться послы, намекая на то, что я лампочка Ильича. Свет и радость приношу я людям! О как!

– Мы видим, что вы далеки от поэзии, поэтому лучше взгляните на подарки! Посмотрите на этот браслет! Он является фамильной реликвией рода Тошер. Когда-то его носила бабушка нашего уважаемого принца...

Перед моими глазами возник прекрасный браслет, которые если бы не обилие драгоценных камней и золотых вензелей, напомнил бы мне о невольничьих оковах.

–  Дорогая моя...
– напомнил дядя, постукивая пальцами по креслу, - Не огорчай меня...

Я улыбнулась, понимая, что лучше не смотреть на все это великолепие. И тут в моей голове родился экспромт! Я посмотрела на усатого, и тут же выдала свой стихотворный ответ. У меня обычно со стихами туго, но сейчас явно наболело...

–  Увы, дары его прекрасны. Но вы стараетесь напрасно. Я замуж не хочу пока. Особенно за д... достопочтенного .... принца Эдоба, - вздохнула я, скромно улыбнувшись.