Денежно-весовые системы домонгольской Руси и очерки истории денежной системы средневекового Новгорода
Шрифт:
Вторая проблема заключается в объяснении технологических особенностей изготовления новгородских рублей XIV–XV вв. Почему они двуслойные? Почему при литье в два приема только одна отливка выполнялась серебром пониженного качества? Очевидно, что, изменив содержание серебра в слитке, новгородцы стремились сохранить его традиционный вес, эталоном которого была гривенка. Однако эта цель могла бы быть достигнута и не столь сложным способом. Достаточно было понизить качество серебра во всем слитке, а не в одной его части. Нам представляется, что причина видимой сложности изготовления слитков заключена в технологических условиях их литья. Величина отливки определялась емкостью тигля, а тигель не мог быть особенно большим, поскольку его вместимость зависит от температуры, развиваемой в горне. Вероятно, и в XII–XIII вв. слитки отливались в два приема, из двух тиглей, но отливки, естественно, были одного качества. С переходом к изготовлению рублей лигатуру добавляли только в одни из двух тиглей, что и породило известный нам двуслойный слиток.
«Память, как торговали доселе новгородцы» (к вопросу об эволюции новгородской денежной системы в XV в.) [548]
В 1834 г. впервые была опубликована запись в Минее 1494 г. из собрания Соловецкого монастыря: «Паметь,
548
Вспомогательные исторические дисциплины. Вып. XVI. Л.: Наука, 1985. С. 98—114.
549
Северная пчела. 1834. 17 окт. № 235. С. 938–939. Повторно запись издана архимандритом Досифеем в 1836 г. с произвольным добавлением: «[А рубль или гривна, фунт]» (Досифей. Географическое, историческое и статистическое описание ставропигиального первоклассного Соловецкого монастыря. М., 1836. С. 204, примеч. В).
Попытки установить по этой записи систему древних новгородских денежных единиц предпринимались Д. И. Прозоровским, А. И. Черепниным, А. В. Орешниковым и И. Э. Клейненбергом [550] , однако без опоры на источниковедческую характеристику памятника, что сделало эти попытки неудачными. Все перечисленные исследователи, за исключением Клейненберга, не обращались к оригиналу записи, а пользовались только публикацией ее текста, исходя при этом из даты самой Минеи и не ставя вопроса о синхронности или несинхронности записи этой дате. Что касается Клейненберга, то он, зная, что запись датируется временем «не старше рубежа XVI–XVII вв.», исходит из априорного суждения о древности ее источника, не проверив других возможностей истолкования этого текста.
550
Прозоровский Д. И. Монета и вес в России до конца XVIII столетия. С. 174 и сл.; Черепнин А. И. О гривенной денежной системе по древним кладам // ТМНО. М., 1900. Т. 2. Вып. 2. С. 208–210; Орешников А. В. Денежные знаки домонгольской Руси // Тр. ГИМ. М., 1936. Вып. 6. С. 22–23; Клейненберг И. Э. О денежных единицах в «Памяти, как торговали доселе новгородцы» // Вспом. ист. дисциплины. 1982. Т. XIII. С. 148–155.
Фотография записи впервые была опубликована И. Г. Спасским в 1957 г. и с тех пор переиздавалась неоднократно [551] ; наличие такого воспроизведения позволяет вернуться к проблеме осмысления этого важного для истории русского денежного обращения документа.
Первый вопрос, естественно встающий перед исследователем, – время записи, о котором до ее изучения известно лишь то, что она не может относиться к периоду ранее 1494 г., когда была написана сама Минея. Между тем, коль скоро запись дает пересчет старых новгородских единиц на «денги», от правильного определения нормы последних зависит и исчисление величины старых единиц. В зависимости от времени записи под «денгами» в ней могут подразумеваться: 1) новгородские денги весом 0,79 г, если запись составлена до реформы Елены Глинской, или московские денги весом 0,395 г того же времени; 2) московки весом 0,34 г, если она относится к периоду бытования нормы Глинской, т. е. до польско-шведской интервенции начала XVII в.; 3) московки 4-рублевой стопы, если эта запись составлена в ранний период царствования Михаила Федоровича, до 1625 г. (эти монеты весили 0,25 г); 4) московки стопы 425 копеек из гривенки, т. е. весом 0,24 г (норма 1626–1663 гг.), или московки стопы 432 копейки из гривенки, т. е. весом 0,237 г, если запись датируется временем от 1664 до 1681 г. [552]
551
Спасский И. Г. Русская монетная система. Историко-нумизматический очерк. М., 1957. С. 40, рис. 29; 2-е изд. М., 1960. С. 40, рис. 29; 3-е изд. Л., 1962. С. 66, рис. 47; 4-е изд. Л., 1970. С. 76; SpasskyJ. G. The Russian monetary system. Amsterdam, 1967. Р. 77, fig. 53.
552
Не учитываю здесь норму денег середины XVII в. (0,23 г), поскольку она, по-видимому, была скрытой.
Палеографические наблюдения над записью позволяют использовать для расчетов норму московской денги второй четверти – середины XVII в. – около 0,24 г. Отмеченное записью равенство куны 2 денгам и ногаты 7 денгам дает соответственно величину куны примерно 0,48 г, а ногаты – примерно 1,68—1,69 г. Имеются основания полагать, что указанные цифры обладают признаками закономерности.
Сохранилась запись 1399 г. в торговых книгах Тевтонского ордена, которая фиксирует состояние новгородской денежной системы в заключительный период существования куны: «Также в Великом Новгороде 13 маркштейнов составляют 1 штюкке, и 28 мартхоупте составляют 1 маркштейн» [553] . Первая исследовательница этой записи А. Л. Хорошкевич правильно, на мой взгляд, идентифицирует «штюкке» со слитком-рублем, «маркштейн» (этимологически вернее – «марк шин») – с гривной кун, а «март-хоупте» (кунью головку) – с куной. Таким образом:
553
Хорошкевич А. Л. Иностранное свидетельство 1399 г. о Новгородской денежной системе. С. 303.
рубль = 13 гривнам кун = 364 кунам;
гривна кун =28 кунам.
Подставляя на место куны полученное выше примерное значение – 0,48 г серебра, получаем также примерные величины: гривна кун – около 13,4—13,5 г, рубль – около 175 г. Попытаемся проверить этот результат.
Обращает на себя внимание, что величина новгородского рубля конца XIV в., выведенная здесь, несколько отличается от той, которая фиксирована источниками начала XVI в., определяющими ее в 170,1 г серебра (216 денег весом 0,7875 г каждая) [554] . Но это расхождение, по-видимому, вполне закономерно. По наблюдениям М. А. Львова, норма новгородской денги периода независимости тяготела не к 0,79 г, а к 0,80—0,81 г. В поисках эталона такой новгородской денги М. А. Львов обращался к кельнскому грану, весившему 0,8125 г [555] , что кажется надуманным. Между тем деление рубля в 175 г на 216 дает искомую величину 0,81 г, представляющую теоретическую норму новгородской денги.
554
Равенство новгородского рубля 216 денгам многократно зафиксировано в писцовых книгах конца XV в. и разнообразных документах XVI в.; о производстве из скаловой гривенки (204,756 г) 260 новгородских денег в первой трети XVI в. сообщают летописи в рассказе о реформе Елены Глинской.
555
Львов М. А. К вопросу о методике метрологического исследования русских монет XV в. // Нумизматический сборник. М., 1974. Ч. 3. С. 136, 140.
Если в момент начала чеканки в 1420 г. новгородская денга базировалась на такой норме, значит, перестройка системы на равенство рубля 216 единицам уже совершилась к указанному времени и, следовательно, в 1420 г. структурные соотношения единиц соответствовали тем, которые хорошо известны нам по письменным источникам позднейшей поры:
рубль (175 г) = 15 гривнам + 6 денег;
гривна (11,34 г) = 14 денгам;
денга (0,81 г).
В той же связи рассмотрим величину ногаты, приблизительно установленную по «Памяти, как торговали доселе новгородцы» (около 1,68—1,69 г серебра). В литературе значение ногаты для периода XIII–XV вв. никогда не выяснялось. Поэтому попытаемся взглянуть на выведенную величину с точки зрения традиционных структурных соотношений этой единицы. Хорошо известно, что в системе Русской правды ногата составляла 1/20 часть гривны. Если такое соответствие оставалось неизменным и в XV в., умножение значения ногаты (около 1,69 г) на 20 должно образовать закономерную величину гривны. Однако полученный результат (около 34 г) на первый взгляд не ассоциируется с какой-либо известной в источниках гривной.
Между тем анализируемая «Память» называет какую-то «новую гривну», равную трем гривнам. Подставляя под «новую гривну» значение около 34 г, мы получим, что ее треть, т. е. просто «гривна», равна примерно 11,33–11,34 г, а это точнейшим образом соответствует приведенному выше расчету гривны в системе рубля 175 г.
Существовала ли, однако, «новая гривна» весом около 34 г? Имеем основание положительно ответить на этот вопрос. «Новая гривна» упоминается в грамоте Великого Новгорода Василию Темному (1461 г.) о взятии черного бора с Новгорода: «А брати князя великого черноборцем на новоторжьских волостех на всех, куды пошло по старине, с сохи по гривне по новой, а писцю княжу мортка с сохи» [556] . В XV в. в Новгородской земле, по наблюдениям над показаниями писцовых книг, доходность обжи тяготела к новгородской гривне [557] . Между тем в сохе было 3 обжи, а с сохи, как мы видели, берется «гривна новая», иначе 3 новгородские гривны.
556
ГВНиП. С. 39. № 21. О дате документа см.: Янин В. Л. К хронологии новгородских актов Василия Темного // Археограф. ежегодник за 1979 г. М., 1981. С. 43–48.
557
Янин В. Л. К истории формирования новгородской денежной системы XV в. // Вспом. ист. дисциплины. 1979. Т. XI. С. 259.
Приведенное сопоставление позволяет по-новому решить проблему «пятигривенного серебра», упомянутого в 1468 г. в жалованной грамоте белозерского князя Михаила Андреевича Кириллову монастырю: «Дал есьм им сию грамоту оброчную, что им давати дани в мою казну от сбора до сбора, на год по десяти рублев пятигривенным серебром, а привозят то серебро сами да отдают в мою казну» [558] . И. И. Кауфман, привлекая более поздние документы, происходящие из московского региона, считал, что речь здесь идет о «московских денгах ходячих по пяти гривен за полтину» [559] . Проверим, однако, возможность истолкования «пятигривенного серебра» 60-х годов XV в. как новгородской единицы. Если «пятигривенным серебром» был новгородский рубль, тогда он равен 5 «новым гривнам», т. е.
558
Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV – начала XVI в. М., 1958. Т. 2. С. 114–115. № 182.
559
Кауфман И. И. Серебряный рубль в России от его возникновения до конца XIX века // ЗНОРАО. СПб., 1910. Т. 2. Вып. 1–2. С. 51.
15 гривен (по 11,34 г) = 5 новым гривнам
(по 34,02 г) = рублю (170,1 г).
Этот расчет создает возможность корректировать величину ногаты, выше выведенной лишь приблизительно. Если «новая гривна» содержит 20 ногат, то величина ногаты оказывается равной 1,7 г, т. е. составляет одну сотую рубля [560] .
Таким образом, я не исключаю того, что в эпоху новгородской независимости монетная система Новгорода имела несколько иной вид, нежели представлялось ранее, а именно:
560
Такое соотношение также отличается признаками закономерности.
В системе Русской правды гривна содержала 20 ногат, а поскольку гривна серебра XII в. была приравнена четырем гривнам кун (т. е. гривнам Русской правды), то в Новгороде XII в. в гривне серебра должно было содержаться 80 ногат. Однако такое же соотношение («а за гривну серебра по 4 гривны кунами или пенязи») показано и в Торговом договоре Смоленска с Ригой и Готским берегом 1229 г., где под «гривной серебра» может подразумеваться только шестиугольный слиток весом в 163,7 г, коль скоро область Смоленска входила в домонгольское время в ареал шестиугольного слитка. Таким образом, в системе шестиугольного слитка, содержавшего 80 смоленских ногат, ногата оказывается равной 2,04 г, а это в свою очередь составляет ровно сотую часть новгородской гривны серебра. Приведенное сопоставление позволяет предположить, что в основе развитой новгородской системы XIII–XIV вв. лежала не только традиция, но и определенная ориентация на некую межобластную универсальность, на такое преобразование норм, при котором некоторые из них простейшим образом выполняли роль коэффициентов, удобных для пересчета единиц из одних систем в другие. Эта проблема в общей форме поднималась в литературе неоднократно, но она нуждается в специальном изучении на всем материале истории русских денежных систем IX–XV вв.