Деньги, банковский кредит и экономичские циклы

Уэрта де Сото Хесус

Во-вторых, Кейнс, понимая слабость своего бухгалтерского аргумента, выдвигает следующий, еще более нелепый аргумент. Он настаивает на том, что новые средства, созданные в форме кредитов, который банк выдает своим клиентам, не используются для финансирования новых инвестиций сверх добровольных сбережений, поскольку вновь созданные деньги, полученные заемщиком, могут быть израсходованы на приобретение потребительских благ. Кейнс полагает, что в той мере, в какой новые деньги не использованы для покупки потребительских товаров и услуг, они неявным образом «сбережены», и таким образом, когда они инвестируются, их объем в точности соответствует тем, «подлинным, предварительным» сбережениям. Вот как сам Кейнс излагает этот свой аргумент:

«[Дополнительные] сбережения, возникающие в результате таких решений, носят ничуть не менее „подлинный“ характер, чем любые другие сбережения. Разумеется, никого нельзя заставить держать дополнительные средства, соответствующие новому банковскому кредиту, в форме наличных денег, если только он сам по своему усмотрению не предпочтет хранить именно деньги, а не богатство в другой форме» [551] .

Здесь Кейнс очевидно основывается на ex post facto {32} эквивалентности сбережений и инвестиций, чтобы избежать рассмотрения губительных последствий, которые кредитная экспансия имеет для инвестиций и производственной структуры [552] . Однако любые сбережения всегда требуют воздержания и предварительного отказа от потребления товаров и услуг, а не просто отказа от потенциального потребления при получении новых денежных единиц ex nihilo. В противном случае любое увеличение предложения денег посредством кредитной экспансии было бы равносильно «увеличению сбережений», что является полнейшей бессмыслицей [553] . Даже если допустить, что все инвестиции, которые профинансированы из новых денег,

мгновенно и одновременно были «сбережены», проблема все равно остается. Предположим, что новые деньги дошли до конечных держателей (работников и владельцев капитальных благ и первичных факторов производства). Если эти люди решат потратить все или часть этих денег на предметы потребления и услуги, тут же выявится тот факт, что производственная структура слишком смещена в сторону преобладания капитальных благ, и разразится рецессия. При всей своей изощренности Кейнс не смог опровергнуть того очевидного факта, что искусственная кредитная экспансия не гарантирует, что экономические агенты будут вынуждены сберегать и инвестировать в больших масштабах, чем они делают это в нормальных условиях [554] . Далее, Кейнс парадоксальным образом настаивает на том, что добровольные сбережения не гарантируют дополнительных инвестиций, и в то же самое время утверждает, что все инвестиции предполагают существование предшествующих сбережений. Если принять во внимание тот факт, что лица, делающие сбережения, не совпадают с теми, кто инвестирует, и что отсутствие координации в их действиях может не позволять наступать состоянию равновесия, то необходимо признать, что такая рассогласованность может иметь место не только для добровольных сбережений (сбережение без инвестирования), но и для инвестиций (дополнительные инвестиции без предшествующих сбережений). В первом случае имеет место увеличение спроса на деньги. Как было показано в предыдущей главе, такое увеличение порождает несколько последствий, реализующихся одновременно: как характерных для добровольных сбережений (изменения структуры относительных цен, ведущих к удлинению инвестиционных процессов), так и вызванных ростом покупательной способности денег [555] . Во втором случае (дополнительные инвестиции без предварительных сбережений) создается искусственно длинная производственная структура, т. е. такая, которая не может поддерживаться до бесконечности, поскольку экономические агенты не желают сберегать на достаточном уровне. Это также объясняет кризисы и спады, следующие за периодами кредитной экспансии.

551

Кейнс. Общая теория. С. 108.

32

После совершившегося факта (лат.). — Прим. науч. ред.

552

Говоря о теории Кейнса, согласно которой кредитная экспансия не приводит к диспропорциям между инвестициями и добровольными сбережениями на том основании, что новые инвестированные деньги могли бы вместо этого быть потрачены на потребительские товары и услуги, являясь, таким образом, «сбереженными», Андерсон пишет:

«Необходимо оспорить здесь опасное отождествление банковской экспансии и сбережений, представляющее собой элемент доктрины Кейнса… Эта доктрина в особенности опасна сегодня, когда мы наблюдаем, как гигантское увеличение [количества] денег и банковских депозитов, образовавшееся вследствие финансирования военных расходов, называют „сбережениями“ только на том основании, что оказывается, что кто-то в какой-то момент времени владеет ими. Согласно этой доктрине, чем выше инфляция, тем больше сбережения!»

(Anderson, Economics and the Public Welfare, pp. 391–392).

553

Джордж Селджин в значительной мере основывает свою доктрину денежного равновесия на этом втором аргументе Кейнса (не ссылаясь на этот аргумент). Мы подвергнем доктрину Селджина критическому анализу в следующей главе. Парадоксально, но Селджин, являясь экономистом с австрийским бэкграундом, попался в кейнсианскую ловушку, пытаясь доказать, что если кредитная экспансия реализуется в условиях свободной банковской деятельности, то это не приносит вреда экономической системе. Возможно, этот факт дает самое убедительное доказательство того, что сегодня, говоря о таких авторах, поддерживающих свободную банковскую деятельность, как Селджин, мы имеем дело с реинкарнацией старой банковской школы. См.: George A. Selgin, The Theory of Free Banking: Money Supply under Competitive Note Issue (Totowa. N. J.: Rowmanand Littlefield, 1988), esp. pp. 54–55.

554

Иначе говоря, хотя ex postfacto все инвестированные ресурсы были сбережены (S = I), Кейнс упустил из виду тот факт, что, говоря в терминах микроэкономики, сбереженные ресурсы могут быть инвестированы как разумно, так и глупо. В действительности, кредитная экспансия сбивает с толку предпринимателей, вводя их в заблуждение относительно реальной нормы добровольных сбережений. Незначительный объем сбережений, имеющийся в обществе, бездумно инвестируется в такие производственные процессы, которые, отличаясь избыточной интенсивностью потребления капитала, не могут быть завершены или продолжены, в результате чего общество становится беднее (см. выше, с. 284–291).

555

Жак Рюэфф установил, что в экономике с чистым золотым стандартом увеличение спроса на деньги (или «тезаврирование») вообще не увеличивает безработицы. В действительности это увеличение в соответствии с системой цен направляет все большую часть производительных ресурсов общества (труд, капитал и первичные факторы производства) в добычу минерального сырья, производство и распределение большего количества денежных единиц (золота). Это естественная, стихийная реакция рынка на возникновение стремления экономических агентов иметь большие остатки денежной наличности. Поэтому здесь нет необходимости инициировать программы общественных работ (которые якобы нужны, даже если, как иронически замечает Кейнс, они сводятся к выкапыванию канав, которые затем подлежат закапыванию обратно), поскольку общество стихийно будет использовать свои производительные ресурсы для углубления шахт и добычи золота, лучше удовлетворяя желание потребителей и экономических агентов иметь большие остатки наличности. Следовательно, увеличившееся «предпочтение ликвидности» в принципе не может привести к ситуации перманентного сочетания равновесия и безработицы. Постоянство сочетания равновесия и безработицы может возникнуть только вследствие негибкости рынка труда, на котором гибкость заработной платы и других параметров трудовых контрактов и условий заблокирована государственным вмешательством, профсоюзами или и теми и другими. См.: Jacques Rueff, «The Fallacies of Lord Keynes’ General Theory,» in The Critics of Keynesian Economics, Henry Hazlitt, ed. (New York: Arlington House, 1977), pp. 239–263, esp. p. 244.

Пытаясь опровергнуть положение австрийской школы о пагубных последствиях кредитной экспансии, Кейнс приводит третий (и последний) аргумент. Он утверждает, что расширение кредита может использоваться для финансирования инвестиций, которые приведут к увеличению дохода и, таким образом, в конечном счете, также обусловливают рост сбережений. Таким образом, Кейнс считает, что предприниматели не в состоянии инвестировать средства, полученные в форме ссуд, в темпе, превышающем тот, с которым публика решила увеличивать сбережения. По собственным словам Кейнса,

«представления, согласно которым создание кредита банковской системой делает возможным инвестиции, которым не соответствует „никакое подлинное сбережение“, возникают лишь в результате искусственного выделения одного из последствий увеличения банковского кредита и игнорирования всех остальных результатов этого процесса. Действительно, допустим, что в дополнение к уже существующим кредитам предприниматель сможет получить от банка новую ссуду и это позволит ему произвести дополнительные текущие инвестиции, для которых иначе у него не хватило бы денег; в таком случае неизбежно возрастут доходы, причем последние, как правило, увеличиваются на сумму, большую, чем величина добавочных инвестиций. В подобной ситуации (если отвлечься от случая, характеризующегося полной занятостью) будет иметь место увеличение не только денежного, но и реального дохода. В таком случае населению будет предоставлен „свободный выбор“, как распределить этот прирост дохода между сбережением и расходами; и невозможно представить, чтобы предприниматель, который брал взаймы деньги с намерением увеличить инвестиции, смог в действительности расширять их более быстрым темпом, чем население увеличивает свои сбережения…» [556]

556

Кейнс. Общая теория. С. 108; курсив мой. — У. де С.

Кейнс явным образом говорит здесь о том, что темп инвестиций не может превышать темпа сбережений. Это утверждение обосновывается с помощью тавтологического положения, согласно которому инвестиции и сбережения всегда равны между собой, т. е. с помощью такой концепции, которая не позволяет ему осознать искажающее воздействие, оказываемое инвестициями, профинансированными вновь созданными ссудами, на производственную структуру. Тем не менее, даже если увеличение инвестиций и приводит, как предполагается, к росту дохода в реальном выражении, мы все же можем задаться вопросом: сможет или нет такое увеличение дохода вызвать рост сбережений, достаточный для постоянного поддержания новых инвестиций, первоначально профинансированных кредитной экспансией.

Необходимо напомнить, что Хайек показал практическую неосуществимость такого увеличения дохода от инвестиций, профинансированных новым расширением кредита, которое обеспечило бы достаточный уровень добровольных сбережений для поддержания первоначальных инвестиций. Действительно, если бы такие инвестиции и были поддержаны последующим ростом добровольных сбережений, экономические агенты в конечном счете должны были бы полностью сберегать весь денежный доход, полученный на вновь делаемые инвестиции. Иначе говоря, когда та часть валового дохода, которая соответствует заштрихованному участку на рис. 5–6, достигнет карманов потребителей, они должны будут сберечь весь ее объем (заштрихованная часть показывает искусственное удлинение и расширение производственной структуры, т. е. отражает модифицирующее воздействие новых ссуд, создаваемых банком из ничего). Очевидно, потребители практически никогда не будут сберегать весь этот доход, поскольку по крайней мере часть (обычно большую часть) денежного дохода, созданного банками, они потратят на потребительские товары и услуги. Согласно теории, детально изложенной в двух последних главах, такие расходы с необходимостью развернут инвестиционный процесс, имеющий денежное происхождение, в противоположном направлении и разразится кризис и спад. Как пишет Хайек:

«До тех пор, пока какая-то часть дополнительного дохода, созданного таким образом, расходуется на потребительские блага (т. е. до тех пор, пока весь такой доход не будет сберегаться), цены потребительских благ — по сравнению с ценами на различные элементы [производственных] затрат — должны постоянно расти. Но этот процесс, как станет очевидно сейчас, не может продолжаться в течение долгого времени, не оказывая влияния на относительные цены различных видов затрат и на методы производства, считающиеся прибыльными» [557] .

557

Hayek, The Риге Theory of Capital, pp. 378 и 394. В примечании на с. 395 первого английского издания «Чистой теории капитала» Хайек утверждает:

«Важно, что мы всегда должны сопоставлять результат инвестиций, воплощенный в конкретных благах, с денежными затратами на эти блага. Эти инвестиции никогда не осуществляются в то же самое время, когда делаются сбережения — их результат».

Кейнсианский анализ как теория для частного случая

Австрийская школа и, в частности, Мизес, уже к 1928 г. показала, что в конкретной ситуации наличия незадействованных ресурсов и безработицы предприниматели, опираясь на новые кредиты, могут продолжать углублять производственную структуру — не провоцируя знакомого нам эффекта, когда это движение поворачивает вспять, — до тех пор, пока какой-то из комплементарных факторов производства не становится дефицитным [558] . Это означает, что так называемая общая теория Кейнса если и приложима к чему-то вообще, то к частному случаю, когда экономика находится в фазе наиболее глубокой депрессии с незадействованными ресурсами во всех секторах [559] . Однако, как мы показали в последней главе, даже при этих условиях кредитная экспансия будет поощрять широко практикуемые ошибочные направления использования ресурсов. Эти ошибки инвестирования добавятся к предыдущим ошибкам, которые еще не будут ликвидированы к этому моменту ввиду институциональной негибкости рынка труда и других производственных ресурсов. Если те, кто занят на новых рабочих местах, созданных на данной — острой — стадии депрессии, станут расходовать свои доходы на приобретение потребительских благ и оплату услуг более быстрыми темпами, чем конечные потребительские блага будут появляться на рынке (последнее возможно ввиду относительной нехватки какого-то фактора или ресурса производства), то это станет механизмом, который запускает известные нам микроэкономические процессы, обращающие вспять первоначальные последствия кредитной экспансии. В этих обстоятельствах создание новых рабочих мест будет возможно только в том случае, если упадет реальная заработная плата, т. е. то, что происходит, когда цены на потребительские блага и услуги начинают расти быстрее заработной платы [560] .

558

Mises, On the Manipulation of Money and Credit, p. 125 (Mises, Geldwertstabilisierung und Konjunkturpolitik, s. 49).

559

Согласно Роджеру Гаррисону, настоящей общей теорией является теория австрийской школы, а кейнсианская (и мы бы добавили — монетаристская) теория представляет собой частный случай австрийской теории. См.: Garrison, Time and Money, p. 250.

560

Здесь стоит напомнить, как Кейнс определяет «вынужденную» безработицу:

«…люди становятся вынужденно безработными, если при небольшом росте цен товаров, приобретаемых на заработную плату, по отношению к денежной заработной плате совокупное предложение труда работников, готовых работать за существующую денежную заработную плату, так же как и совокупный спрос на труд при этой заработной плате, превышает существующий объем занятости».

(Кейнс. Общая теория. С. 52).

С помощью этого вычурного определения Кейнс просто-напросто утверждает, что «вынужденная» безработица существует даже тогда, когда относительное снижение заработной платы приводит к росту занятости. Однако относительное снижение ставок заработной платы может происходить двумя способами: работник может либо согласиться на меньшую номинальную заработную плату, либо он может согласиться работать, когда номинальные ставки заработной платы остаются неизменными, а цены на потребительские товары растут. Последний случай в большей мере является косвенным. Ни в одном из этих случаев безработица не является вынужденной: и тот и другой работник принимают соответствующее решение добровольно. В первом случае работник остается безработным, поскольку он добровольно выбирает не работать за меньшую номинальную заработную плату. Во втором случае он соглашается работать, только если он даст ввести себя в заблуждение, так как его реальная заработная плата падает, несмотря на то что номинальная денежная зарплата остается неизменной. Иными словами, во втором случае он соглашается на работу в условиях, когда цены на потребительские блага и услуги растут быстрее заработной платы. В действительности большинство кейнсианских рецептов экономической политики сводится к попыткам понизить безработицу посредством снижения реальной зарплаты, используя косвенный способ — увеличивая инфляцию и тем самым ускоряя рост цен на потребительские блага, поддерживая при этом номинальную заработную плату неизменной. Это лекарство оказалось несостоятельным, не только потому что работники больше не дают себя провести с помощью денежной иллюзии, требуя такого увеличения номинальной денежной заработной платы, которое позволило бы им по меньшей мере компенсировать снижение покупательной способности денег, но и потому что предлагаемое лекарство, безотносительно к своей неэффективности, оборачивается огромными социальными издержками в виде экономических кризисов и спадов, провоцируемых кредитной экспансией. Мы должны уяснить себе далее, что в значительной мере сами эти рецепты Кейнса, сводящиеся к раздуванию потребительского спроса фискальными и денежными мерами, являются главной причиной того, что рынок труда остается негибким. Более того, эти же рецепты ответственны и за то, что рынок труда постепенно становится все более негибкими, поскольку экономические агенты, а именно работники и профсоюзы, стали считать, что коррекция реальной зарплаты должна всегда протекать в форме увеличения общего уровня цен. Таким образом, доктрина Кейнса, не будучи лекарством от болезни, стала фактором, отягощающим ее течение. Потребуется много времени и усилий, чтобы экономические агенты вновь привыкли к стабильной экономической среде, когда система цен снова будет работать без той жесткости, которая так характерна для нее сегодня. См. на эту тему статью Ганса-Германа Хоппе: Hans-Hermann Норре, «Theory of Employment, Money, Interest and the Capitalist Process: The Misesian Case Against Keynes,» in The Economics of Ethics and Pr'ivate Property (London: Kluwer Academic Publishers, 1993), chap. 5, pp. 111–138, esp. pp. 124–126.

Гвидо Хюльсман писал о схожем эффекте применительно к банковскому сектору:

«…публика больше не считает экономический цикл и крах всей банковской системы в целом результатом реализации принципа частичного резервирования, производящего свое разрушительное действие под защитой закона — вместо этого люди полагают, что имеют дело с „макроэкономической“ проблемой, требующей неких действий со стороны управляющих центральными банками»

(J'org Guido H"ulsmann, «Has Fractional-Reserve Banking Really Passed the Market Test?» p. 416).

Так называемая предельная эффективность капитала

Мы обнаружим еще один признак, указывающий на то, что теория Кейнса является частным случаем, а не «общей теорией», рассмотрев его определение «предельной эффективности капитала», под которой он подразумевает

«…норму дисконта, которая уравняла бы текущую стоимость ряда годовых доходов, ожидаемых от использования капитального имущества в течение срока его службы, с ценой его предложения» [561] .

561

Кейнс. Общая теория. С. 147–148.

Полагая, что инвестиции определяются «предельной эффективностью капитала», Кейнс совершил самую важную ошибку, рассматривая цену предложения капитального блага как заданную, неизменную, остающуюся постоянной даже тогда, когда прогнозы предпринимателей относительно прибыли меняются. Здесь Кейнс, став жертвой «объективистской традиции», восходящей к Маршаллу, посчитал, что цена предложения капитальных благ не изменяется вслед за увеличением или уменьшением оценок предпринимателями будущей прибыли. В основе этого заблуждения лежит неявное допущение, что эти цены обязательно определяются историческими затратами на производство капитальных благ. Таким образом, Кейнс влип в остатки старой объективистской теории ценности, в соответствии с которой ценность определяется издержками. Эта доктрина, представляющая собой очевидный шаг назад по сравнению с субъективистской концепцией ценности австрийской школы, была частично возрождена Маршаллом, по крайней мере применительно к определению цены со стороны предложения [562] .

562

«Г-н Кейнс… предположительно… находясь под влиянием доктрины „реальных издержек“, которая до сегодняшнего дня играет столь важную роль в кембриджской традиции, предположил, что цены всех благ — за исключением благ с более длинными сроками службы — даже в краткосрочном периоде определяются издержками».

Hayek, The Риге Theory of Capital, p. 375, note 3).