Деньги, магия и свадьба
Шрифт:
Олетта сложила вместе ладони:
— О, как это романтично! Я всегда мечтала встретить человека, похожего на вас, и полюбить его точно так же, как мама.
Полковник бросил взгляд на письмо, лежащее на столе.
— Боюсь, ты хочешь от жизни слишком много, моя дорогая. Любовь с первого взгляда случается один раз из миллиона, и я всегда был благодарен судьбе за то, что мне выпало счастье ее испытать.
На мгновение его взгляд стал отсутствующим — словно он вспоминал прошлое и вновь был счастлив со своей американской невестой.
— Продолжайте же, батюшка, — поторопила Олетта. — Что вы хотели мне сказать?
Полковник внимательно посмотрел на дочь:
— Мне нет нужды напоминать тебе, что хотя мы с твоей матерью были обеспеченными людьми, когда поженились, но по-настоящему богаты мы стали только пять лет назад, когда на землях твоего деда в Америке была найдена нефть.
— Я помню восторг, с которым вы встретили письмо с сообщением о том, что мама стала мультимиллионершей, — кивнула Олетта. — Но когда восторг этот схлынул, в нашей семье ничего не изменилось.
— Неудивительно, — промолвил полковник. — Видишь ли, Олетта, у нас и так было все, что мы хотели: любовь и ты, наша обожаемая дочь. Так что на деньги твоей матери мы лишь добавили к дому несколько ванных комнат да купили лошадей.
— И теперь конный завод Эшерстов знаменит на всю Англию, — заметила Олетта с едва уловимой иронией в голосе.
— Иначе и быть не могло! — воскликнул полковник. — Я изучал это дело, покупал только лучших лошадей, сам их растил и тренировал, не доверяя никаким «специалистам», — и, как видишь, мои усилия не пропали даром.
Зная, что лошади — предмет его неиссякаемой гордости, Олетта быстро сказала:
— Разве мог быть кто-то удачливее вас? Все признают, что вы знаете о лошадях гораздо больше, чем любой другой коннозаводчик из жокей-клуба.
— Откуда ты знаешь? — удивился полковник.
— Я прочла это в «Спортинг тайме».
— Непременно покажи мне эту газету, — сказал отец. — О таких вещах мужчине всегда приятно слышать.
Затем, заметив, что они отклонились от темы, добавил уже совсем другим голосом:
— Однако сейчас мы говорим о тебе. После того как твоя мать умерла, я понял, что мой долг — позаботиться о тебе, и начал серьезно размышлять о твоем будущем.
— Так серьезно, как если бы я была одной из ваших лошадей, — с хитринкой в глазах заметила Олетта, но отец не обратил внимания на ее слова.
— Любая девушка хочет выйти замуж, и любой отец, если он любит свою дочь, хочет, чтобы она стала женой человека, который не только сделает ее счастливой, но и обеспечит ей высокое положение в обществе.
Олетта промолчала, но слушала внимательно, стараясь не пропустить ни слова. А отец продолжал:
— Так вот, дорогая моя, раз уж я занимаюсь скачками, то хотел бы видеть, как ты займешь первое место в матримониальных состязаниях и получишь лучший из возможных призов.
— К. примеру, золотой кубок Аскота!
Тон у Олетты был беззаботный, но в душе она ощущала волнение. Ей не нравилось, как отец говорит о ее замужестве — казалось, он уже все устроил, а ее даже не спросил. Олетта крайне редко возражала отцу, но давно решила, что вопрос о том, за кого выйти замуж, будет решать только она сама, и никто другой.
— Вы так осторожно подбираетесь к цели… — сказала Олетта. — Не хотите ли вы сказать, что уже выбрали мне мужа?
Она побаивалась ответа и говорила несколько громче обычного. Ее голос эхом разнесся по Утренней комнате.
Их взгляды встретились, и Олетта поняла, что сейчас получит прямой, без околичностей, ответ.
— Да, — ответил полковник. — Я решил, что ты выйдешь замуж за нового герцога Горлстонского.
Олетта задохнулась от неожиданности. Справившись с собой, она спросила:
— Новый герцог? Не знала, что вы с ним знакомы.
— Он приехал из Индии как раз перед Гудвудскими скачками, — пояснил полковник. — Вероятно, кто-то уже успел рассказать ему о том, что я дружен с его отцом, потому что он приветствовал меня в высшей степени радушно.
Полковник Эшерст удовлетворенно улыбнулся и продолжал:
— С тех пор мы встречались по различным поводам, но только после нашего разговора в Донкастере мне стало ясно положение, в котором он оказался, унаследовав титул.
— Ив чем же оно заключается? — спросила Олетта, заранее зная ответ.
— Ему крайне необходимы деньги.
Можно было понять, что разговор к этому шел, но только сейчас, когда все слова были сказаны, Олетта испытала настоящее потрясение.
Олетта называла себя гандикапкой, имея в виду, что она с рождения получила от судьбы определенные преимущества. Но эти самые преимущества отделили ее от ровесниц, и барьер, воздвигнутый ими, было трудно перешагнуть. На каждом празднике она слышала шепоток престарелых дам: «Разумеется, она же невероятно богата!», — а ее подруги высказывали свое мнение по этому поводу прямо и откровенно.
— Это нечестно, Олетта! — заявила ей одна из них всего недели две назад. — Нечестно быть не только гораздо красивее, но и гораздо богаче всех нас!
— Боюсь, с этим я ничего не могу поделать, — заметила Олетта.
— Я знаю, — вздохнула подруга, — и это всех дразнит еще сильнее!
После этих слов они обе рассмеялись, но от Олетты не укрылась ненавистная ей легкая зависть, проскользнувшая в тоне подруги. Но зависть — это еще что! В мыслях окружающих Олетта частенько читала и откровенную злобу.