Деньги на ветер
Шрифт:
— Сколько проституток, по-твоему, в Гаване? — осведомился он.
— Точно не скажу. Две, две с половиной тысячи.
— Больше. Скажем, три. Каждая зарабатывает около ста долларов за ночь валютой. Это около двух миллионов долларов в неделю. Сто миллионов в год. Вот это-то и позволяет городу держаться на плаву. Шлюхины деньги.
— Да, сэр.
— Так и будем жить благодаря шлюхиным деньгам и венесуэльской нефти, пока будущее не переправится к нам через Флоридский пролив. Возьми меня под руку, перейдем сейчас, пока нет машин.
Мы пропустили
— Это моя гордость и отрада, — сообщил он. — Это и есть будущее.
Мне нелегко было разделить его чувства: окна в здании были заколочены листами клееной фанеры, в кирпичной кладке виднелись дыры, откуда-то несло гнилью и плесенью.
12
Автобус-верблюд (камелло) — специфически кубинский вид транспорта, состоящий из переделанной грузовой платформы (с двумя выступами на крыше, придающими сходство с двугорбым верблюдом), и тягача.
— Давай войдем. — Он достал ключ и отпер навесной замок на ржавой парадной двери. В темноте нащупал выключатель — и каким-то сверхъестественным образом загорелся свет, открывший взору вонючее и загаженное помещение, сначала выпотрошенное, а потом заваленное хламом, в потеках помета голубей, попугаев и крыс.
— Что это? — спрашиваю я.
— Это дом, который я купил на все свои сбережения. Он теперь мой, его историю можно проследить до одна тысяча девятьсот пятьдесят девятого года, что окажется важным, когда к нам явятся майамисты со своими американскими юристами.
— Зачем вы мне его показываете?
Гектор ухмыльнулся.
— Сейчас он ничего не стоит. Ничего. Но через несколько лет, после Jefe старшего и младшего… открою отель. Небольшой отель прямо на Малеконе. В минуте ходьбы от моря. Рядом — бульвар Прадо. Будет стоить миллионы долларов, — сообщил он.
Я пожала плечами и осторожно возразила:
— Если революция после Фиделя и Рауля прикажет долго жить.
— Это азартная игра, Меркадо. Как и все в жизни. Не нравится мне покой этих гребаных кубинцев с их постными рожами и жизнью, наводящей тоску. Я вижу будущее здесь, в Гаване. Не в La Yuma. Здесь, — сказал он.
— Понятно.
Он закурил очередную сигарету и прислонился к растрескавшейся стене. Посыпалась штукатурка. В облаке поднявшейся пыли и табачного дыма мне почти не видно было его лица.
В молчании текли минуты.
— Знаете, сэр, я бы, пожалуй, вернулась. Эти дела с валютчиками сами собой не раскроются.
Он вздохнул. Явно разочарован.
— Ницше сказал, что знание убивает действие. Действие требует завесы иллюзий. Такова доктрина
— Сэр, я очень ценю ваше доверие… что доверили мне эту…
— Я надеялся, что здесь, в этом священном для меня месте, ты доверишь мне свою тайну. Наивно думал, что ты доверяешь мне настолько, что сможешь сказать правду.
— Я уже сказала вам правду.
— Ты, наверно, думаешь, что тебе нечего терять. И в этом твоя беда, Меркадо. Но мне-то есть что терять. Вот этот слабый проблеск надежды. Все, что у меня было, я инвестировал. В мечту.
— Я никому не скажу.
— Конечно, не скажешь, но ты по-прежнему хочешь меня подставить. Если поедешь в Соединенные Штаты и там останешься, я потеряю работу, лишусь собственности, меня как пить дать посадят. Жена и дети останутся без гроша. Хочешь посмотреть, как моя жена будет отсасывать жирным шведам, чтобы детей прокормить?
Он щелчком отбросил сигарету. Окурок попал мне в щеку, разлетелись искры.
— Этого ты хочешь, мать твою?! — выкрикнул он. Лицо налилось темным румянцем. Он действительно был вне себя от ярости.
— О чем вы говорите? Соединенные Штаты? Я собираюсь в Мексику, у меня собеседование в…
Гектор полез в карман широких брюк и вытащил русский пистолет-автомат. Снял с предохранителя и с неожиданным для такого полного человека проворством приставил ствол мне к горлу:
— Хватит засерать мне мозги, Меркадо. Я мог бы убить тебя здесь, в этом заброшенном доме. Шум прибоя и транспорта заглушат выстрел, никаких, на хрен, свидетелей, твое тело если и найдут, то через несколько месяцев.
— Гектор, я…
— Ты хочешь, чтобы ГУР меня в порошок стерло? Чтобы меня посадили с теми, кого я сам годами сажал? Этого ты хочешь после всего, что я для тебя сделал? Произвел, твою мать, в детективы, нянчил тебя, заботился, чтобы каждая скотина в участке относилась к тебе с уважением. Отвечай мне, Меркадито!
Пистолет.
Пыль.
Налитые кровью глаза.
— Я не намерена делать ничего такого, что могло бы повредить вам, босс.
— Почему, как думаешь, твой отец оказался в Колорадо под видом гребаного мексиканца? Не хотел, чтобы его нашли. Бежал с Кубы, которая его вырастила, бежал от флоридских кубинцев, которые его приютили. Бежал и исчез. Не нуждался в твоей или еще чьей-либо помощи. Эгоистичный сучий потрох, вот он кто, Меркадо. Пьянь. Допился. Крысолов городской, мать его! Забудь ты о нем!
Он сильно надавил дулом мне на горло, подержал так секунд десять, потом вдруг обмяк. Пистолет упал на пол, Гектор сделал шаг назад и присел на старый стол.
Представление — если это действительно представление — его измотало.
Он ощупал карманы в поисках фляжки с ромом, но она, по-видимому, осталась в его кабинете.
— Просто скажи мне правду, Меркадо. Рики — журналист. И, несмотря на некоторые его странности, хороший. Значит, что-то во всей этой истории ему не понравилось.