Денис Давыдов

Бондаренко Александр Юльевич

Не сравнивая стихи в литературном плане, скажем несколько слов про их героев: у Лермонтова — это офицер лейб-гвардии Гусарского полка, что определяется по красному доломану и серому коню; у Пушкина — нижний чин армейского полка. Стихотворения написаны почти в одно время: Лермонтовым — в конце 1832 года, Пушкиным — в начале 1833-го… Оба поэтических гусара — и гвардейский офицер, и армейский солдат — являются образами по-своему романтическими, каждый на своем, судьбой определенном, уровне. У офицера — несчастная любовь, у солдата — какая-то чертовщина! Словом, у обоих сплошная гусарщина!

Впрочем, откуда взялась она, эта самая «гусарщина»? Чем таким особенным, кроме роскошного обмундирования (в Российской императорской армии только у гусар каждому полку были присвоены свои особые цвета мундиров), отличались эти воины легкой кавалерии? Желающих получить подробный ответ мы адресуем к прекрасной книге Аллы Бегуновой «Повседневная жизнь русского гусара в царствование Александра I» [76] , а сами скажем о главном: все упиралось в боевые задачи, гусарами решаемые, и, соответственно, в способы их выполнения. Изначально, в XVIII столетии, иррегулярные гусарские полки и эскадроны несли пограничную службу; затем, в многочисленных войнах первой четверти XIX века, выполняли задачи разведки и охраны, совершали рейды и набеги на тылы и коммуникации противника, а в 1812 году входили в состав «летучих» партизанских отрядов, действовавших в неприятельском тылу. В отличие, к примеру, от кирасир, выходивших на поле боя стройными сомкнутыми шеренгами и стремительным мощным ударом сокрушавших вражеские каре, гусары обычно действовали в рассыпном строю, небольшими группами, хотя, если надо, могли атаковать и в сомкнутом конном строю, «колено о колено». Все это требовало особой ловкости и смелости — точнее даже, беззаветной отваги, дерзости, смекалки, инициативы и предприимчивости, а также — прекрасной индивидуальной выучки, отличного владения конем и оружием. Отбор в гусары был особый, туда подходил далеко не каждый…

76

Бегунова А. И.Повседневная жизнь русского гусара в царствование Александра I. М.: Молодая гвардия, 2000 (Серия «Живая история: Повседневная жизнь человечества»).

«Когда у нас завелись гусарские полки, то русское молодечество как нельзя больше согласовалось с требованием тогдашней службы, и скоро появились гусары, даже превосходившие Фридриховых. — До наших дней живут в преданиях удальство, бесстрашие тогдашних гусар. — Кто не знает имена достойнейших шефов их: князя Васильчикова, графов Ламберта, Палена и Ридигера, Кульнева, Дорохова, Мелиссино и др. — Все это имена исторические» [77] , — писал военный историк. Большинство перечисленных им имен еще прозвучат в нашей книге.

77

Мамышев В. Н.Указ. соч. С. 119.

С гусарами прусского короля Фридриха II ^{33} , нареченного «Великим», русские войска познакомились в Семилетнюю войну — хотя в России гусары появились еще в XVII веке, а изначально они возникли в Венгрии, потом «пришли» в Польшу… Но это — не наша тема, и вообще мы говорим о «гусарщине».

Тут следует учесть, что в позапрошлом столетии для военнослужащих не было не только системы «психологической разгрузки», но и простой «организации досуга», между тем как большинство гусарских полков стояли в западных губерниях, в грязных местечках, где ровным счетом ничего хорошего не было. Вот, кстати, как рассуждал на эту тему гусарский ротмистр Зурин из «Капитанской дочки»: «В походе, например, придешь в местечко — чем прикажешь заняться? Ведь не всё же бить жидов. Поневоле пойдешь в трактир и станешь играть на биллиарде…» [78] Главными развлечениями офицеров были пирушки, азартные игры и разного рода «проказы», что опять-таки добавляло в их жизнь лихости и романтизма.

78

Пушкин А. С.Капитанская дочка // Собрание сочинений: В 10 т. М., 1975. Т. 5. С. 244.

Для довершения образа добавим мундир, шитый золотом или серебром, в зависимости от полка — гусары позволяли себе еще и дополнительно украшать их разного рода вышивками: у кого на груди красовалась улыбающаяся луна, у кого на чакчирах ^{34} сзади — голубки, целующиеся при ходьбе! Хотя в начале XIX века от военных требовалась «павловская» пудреная прическа с косой, но у гусар были приняты разного рода вольности — вплоть до длиннющих и тщательно завитых пейсов… Усы в те времена дозволено было носить только офицерам гусарских полков. Была еще и такая мода, что офицеры, вплоть до полковых командиров, носили солдатскую форму или же некое подобие военной формы, но обязательно с какими-то гусарскими элементами — как, например, «венгерка» ^{35} .

И вот характеристика, данная Денисом Васильевичем Давыдовым своим товарищам по оружию в малоизвестном стихотворении «Герою битв, биваков, трактиров и б…»:

О рыцарь! идол усачей! Гордись пороками своими! Пируй с гусарами лихими И очаровывай б…й! [79]

Гусары были подлинными кумирами провинциального дамского общества, украшением уездных и губернских балов. Все партикулярные господа мучительно им завидовали, хотя на словах было совершенно по-иному. Известно, что с тех пор, как «образованный класс» разделился на военных и чиновников, возник и антагонизм между армейцами и статскими. Партикулярные завидовали — повторим это слово — многим очевидным преимуществам военных: от таких необходимых этому сословию личных качеств, как отвага и решительность, до внешнего вида — выправке, красивой форме со знаками отличий. Зато на словах, за спиной, — постоянные обвинения военных в ограниченности, излишней дисциплинированности, необразованности — вплоть до глупости.

79

Давыдов Д. В.Полное собрание стихотворений. С. 142.

В чем-то они были правы. Человек, подавляющий в себе главнейший инстинкт всего живого — инстинкт самосохранения, живущий, что называется, «по уставу», не может не отличаться от простых граждан. Но это отличие продиктовано высшими интересами Отечества и достойно искреннего уважения! Не забудем, что именно военное сословие дало России Давыдова и Лермонтова, Федотова и Мусоргского, Тотлебена и Можайского, многие десятки известных ученых, литераторов, деятелей искусств. К тому же армия и Церковь — главная опора государства, наиболее здоровые и патриотичные институты общества.

Кстати, если бы не было этой многовековой тайной зависти статских к военным, то в современной России многочисленные чиновники разнообразных ведомств не носили бы мундиры с погонами в стиле military, саму военную форму не изуродовали бы, да и реальное отношение к армии… Впрочем, тут мы поставим отточие и вернемся в далекий XIX век, в те благословенные времена, когда среди «мирных помещиков» была столь живуча мода на «венгерки» и короткие сапожки с кисточками — атрибуты гусарского обмундирования…

Можно предположить — хотя, как было оно на самом деле, знал только сам Денис Васильевич, ибо такие чувства обычно прячутся в глубине сердца, — что перевод в армейский гусарский полк ротмистром наш герой воспринял достаточно спокойно. На то были три очевидные причины: первая — романтический флёр, окружавший армейских гусар, о чем мы уже говорили; вторая — близость войны, на которой можно будет отличиться и с лихвой возвратить утраченное; третья — все могло быть гораздо хуже.

По Табели о рангах поручик гвардии соответствовал армейскому ротмистру или капитану. Офицер, выходивший из гвардии по собственному желанию, оставался в том же классе, так что гвардейский поручик приходил в армейский полк ротмистром, а гвардейский ротмистр — подполковником, а то и полковником, как правило — командиром полка. Но при удалении из гвардии офицеров могли направлять в армию тем же чином. Вспомним корнета Михаила Юрьевича Лермонтова, который в 1837 году из лейб-гвардии Гусарского был переведен прапорщиком в Нижегородский драгунский полк, на Кавказ. Это было очень серьезным наказанием! Слава богу, Денис Васильевич таковому подвергнут не был.

Итак, Белорусский гусарский полк — белорусцы, как называли его чинов.

Он был сформирован недавно, в мае 1803 года, на основе восьми эскадронов, отчисленных от славных Александрийского, Елисаветградского, Ольвиопольского и Павлоградского гусарских полков — по два эскадрона от каждого. По сформировании и до перемены обмундирования в конце 1809 года Белорусскому полку были присвоены синий ментик и синий доломан с красными воротником и обшлагами, с белыми шнурами и пуговицами; чакчиры у всех гусарских полков в то время были белыми. Впрочем, именно белыми брандебурги ^{36} были только у солдат, а гусарские офицеры носили серебряное или золотое шитье — солдаты, соответственно, желтые шнуры. Отметим, что за свое царствование Александр I дважды подписывал указы, разрешая офицерам «в целях экономии» носить на повседневном обмундировании не серебряные, а гарусные «снуры» — причем второй указ был подписан в конце 1812 года, во время Отечественной войны! — однако понимания это не нашло, и мало кто из гусар воспользовался такой «милостью»… В 1809 году Белорусский полк несколько изменил свое обмундирование: чакчиры были определены синие, а ментик — красный; но это произошло уже после Дениса.