Депрессия и травма: Как преодолеть?
Шрифт:
Подобные идеи святитель излагал также в своем сочинении «Плач инока о брате его, впадшем в искушение греховное». В частности, он писал, что демоны, вовлекая человека в беседу с собой, «рассчитывают на верную победу». Мудрость в борьбе с греховными мыслями состоит в том, чтобы «нисколько не беседовать с ними, когда они предстанут уму. Беседа с мыслями обнаруживает в человеке не понимаемые им упование на собственные силы и разум».
Также святитель предупреждал, что демоны, напав, могут внушить человеку желание препираться с тревожными мыслями силами рассудка. Внушив эту мысль и дождавшись ее реализации, демоны тут же отступают, пытаясь уверить человека в эффективности употребляемой стратегии. Так они поступают с целью приучить человека полагаться исключительно на силу рассудка, а также – с целью отучить его от навыка обращаться в подобных случаях к молитве. Когда они добьются своей цели, то наваливаются на ум человека страшной
Здесь видна грань, пролегающая между аскетическим подходом к тревожным мыслям и психотерапевтическим. При психотерапевтическом подходе вместо того, чтобы настроить человека на то, чтобы абстрагироваться от грязных, удушающих мыслей, заполоняющих сознание, внимание человека на них акцентируется. Ищется связь между тревожными мыслями и детством человека. И вместо того, чтобы разорвать связи с тревожными мыслями, человек увязает в них, фиксируется на содержаниях, ими приносимых.
При обсуждении такого рода нюансов мысленной брани одна женщина – профессор психологии – рассказала автору данной работы, что, по ее наблюдениям, имели место случаи самоубийств после психотерапевтических сеансов. Самоубийства профессор связывала с феноменом фиксации на тревожных мыслях, и потому она была не согласна с подходами некоторых направлений психотерапии, предполагавших детальный разбор грязных и удушающих мыслей.
Конечно, случаи бывают разными. И при данном вопросе следует соблюдать разумность. Вот, например, человек, который при составлении, например, бизнес-плана на неделю назначил две встречи на одно и то же время. Допустим, он не заметил своей ошибки. Но мозг, отфиксировав наличие ошибки, начинает воздействовать на человека ощущением тревожности, пытаясь подвести его к пересмотру плана. Не имея возможности успокоиться, человек берется за пересмотр плана и находит ошибку. И, найдя, успокаивается.
Эта ситуация отличается от приведенных выше тем, что в данном случае человек хотя и испытывает тревогу, но эта тревога не подавляет его полностью, не «сбивает его с ног». Если же человек испытывает тревогу, «сбивающую его с ног», то он первым делом должен употребить молитвенное усилие, чтобы не дать проникнуть ей в сознание, ибо, если она проникнет в сознание, то и захватит. Отразив атаку и успокоившись, человек уже может что-то почитать насчет тревожащего его вопроса, избрать какую-то позицию в отношении него. При избрании позиции помогают и красивые мысли, заимствованные из творений духовных авторов. Человек может вспомнить, например, в отношении своего обидчика, что к нему он когда-то испытывал теплые чувства. Вспомнив и умилившись, человек более расположится к тому, чтобы окончательно простить обидчика. Но подобные переживания учитываются после того, как отражена будет первая атака. Если в момент первой атаки человек попытается вспомнить о том, как он относился ранее к обидчику, то таким образом он рискует впустить тревожную мысль в свое сознание (со всеми вытекающими последствиями, которые могут выразиться в том, что человек 2–3 дня будет находиться в подавленном состоянии). А во-вторых, в момент возгорания обиды и жажды мщения информация об отношениях, которые у человека были с обидчиком, может быть переработана в русле текущего возбуждения. То есть воспоминания могут усилить ярость, приведя на ум человека мысль вроде: «И после всего доброго, что между нами было, этот негодный человек решился на такую-то подлость!».
Мысль о первоначальном отражении атаки и только последующих действиях по нейтрализации впечатления, оставленного ею, можно прокомментировать с помощью еще одного примера, заимствованного из области рукопашного боя. Некоторые специалисты по рукопашному бою полагают, что если на человека, имеющего спрятанный нож, нападает противник, то пытаться вытащить нож сию секунду – неперспективно. Пытаясь вытащить нож во время нахождения на близкой дистанции с противником, человек рискует раскрыться перед противником. В тот миг, когда рука потянется за ножом, противник может нанести удар в незащищенную рукой область. А потому за благоразумное действие данные специалисты полагают первоначальный разрыв дистанции. Как он будет произведен – прыжком ли назад, оглушением ли противника шокирующим ударом с последующим отходом – вопрос вторичный. Увеличив дистанцию, человек имеет возможность выхватить нож и встретить новый виток разворачивающейся схватки (или не встретить, так как, увидев нож, противник решит удалиться).
О том, как ум человека выходит из «облака» мыслей, можно получить представление по трем эпизодам, описанным в книге «Отец Арсений». В этой книге приводятся рассказы о священнике, репрессированном в годы гонений на веру. Также приводятся рассказы о его духовных чадах, некоторые из этих рассказов записаны по просьбе самого священника.
В главе «Помню» рассказывается, как один человек, оказавшийся в концентрационном лагере, хотел покончить с собой вследствие охваченности состоянием безысходности. «Отчаяние все сильнее охватывало меня, – так он описывал свои переживания, – жить не хватало сил. Я решил умереть». Он считал, что для родных он уже давно умер, так как на их запрос о нем, они, вероятно, получили ответ: «Не числится» (примечательно, что расстрельная статья реализовывалась под формулировкой «десять лет без права переписки»).
Он принял решение умереть, причем решил, что сам выберет время, а не отдаст право выбора на откуп охране и уголовникам. Решил не ждать пока его добьет мороз или голод, он хотел умереть «сейчас, теперь».
По этой истории видно, сколько опасна бывает широко рекламируемая психологическая модель «жить здесь и сейчас» (о модели «здесь и сейчас» некоторые мысли – в цикле «Обращение к полноте», в пункте 1.2). В лагере, в условиях запредельного стресса, «все сознание человека фиксируется на том, что происходит сейчас. Прошлое и будущее исчезают. Есть только кошмарное настоящее», поэтому так важно было для реализации стратегии выживания иметь перспективу будущего [103] . Психиатр Виктор Франкл, имевший опыт выживания в концентрационных лагерях, считал, что точкой опоры, помогающей не опуститься духовно и в чисто человеческом плане, является наличие цели в будущем [104] .
103
Илья Латыпов. Часть 1. Управленческая стратегия: как из личностей сделать биомассу. URL:Илья Латыпов. Часть 2. Личность против системы: 2 стратегии. URL: http://tumbalele.livejournal.com/57075.html.
104
См. главу «Анализ временного существования» из книги Виктора Франкла «Сказать жизни "Да!". Психолог в концлагере».
Рассказчик считал, что его поступок продиктован не трусостью, а необходимостью, ведь, по его мнению, «бороться за жизнь можно тогда, когда есть надежда». Но в «особом» (концентрационном лагере «особого назначения», предназначенном для уничтожения людей, он этой надежды для себя не видел).
Он добыл веревку и уже направился к балке в бараке, на которой заключенные вешались, чтоб последовать их печальному примеру. Когда он проходил мимо отца Арсения, отец Арсений взял его за руку и начал с ним говорить. Поначалу рассказчик ожесточенно противился попытке отца Арсения помочь и стремился реализовать свое желание покончить с собой. «Я озлобленно отвечаю, – повествовал он, – оскорбляю, стараюсь уйти, а он, сжимая мне руку, тихо и спокойно говорит. Прерываю его, но он продолжает говорить о жизни, о том, что человек не имеет права сам уничтожать ее, а должен сделать все, чтобы сохранить. И вот наступает минута, когда я уже слушаю старика и начинаю отчетливо понимать, что он неведомыми путями уже подал мне руку помощи. Ничего не изменилось для меня в «особом», но я уже не одинок.
Он не навязывает мне своего Бога, он только упомянул о Нем. Сейчас старик просто помогает мне, и я вижу и понимаю, что он имеет какую-то особую внутреннюю силу, которой у меня нет. Я начинаю чувствовать, что этот человек берет на себя все мое безысходное горе (о том, что не всякий может брать на себя горе другого человека, см. выше) и тяжесть лагерной жизни, он понесет это вместе со мной, и я не иду больше к балке (на которой он хотел повеситься) и навсегда остаюсь с этим стариком. Потом я узнаю, что он совсем не старик, а просто прожил несколько лет в «особом» и изможден до последней степени. Одни зовут его" Петр Андреевич", другие – "отец Арсений", и это имя, образ и жизнь его забыть никогда нельзя. Отец Арсений открыл новую жизнь, привел к Богу, заново создал мое внутреннее "я"».
Во втором эпизоде, описанном в главе «Вспоминаю», рассказывается о женщине, которую звали Надежда Петровна. В годы репрессий она потеряла своего мужа и детей и ей было очень тяжело. «Помню: как-то вечером, – рассказывал она, – охватила меня тоска гнетущая, давящая. Дети Юрий и Сергей неотступно стояли перед глазами, вспоминала все время мужа, и что-то темное заползало мне в душу, хотелось броситься на пол и биться головой, кричать, рыдая, обо всем потерянном, утраченном. Жизнь казалась бесцельной и ненужной теперь. Для чего жить? Для чего? Я металась по комнате, кидалась на кровать, закусывая зубами подушку, вставала и беззвучно плакала, слезы заливали лицо. Кто мне поможет? Кто мне ответит за то, что случилось? Кто?