Депутат за семь миллионов
Шрифт:
Владелец бультерьеров извивался в руках охранника, плевался и кричал, что никто не имеет права к нему прикасаться и что за своих собак он всех в клочья порвет.
Удостоверившись, что выжившие псы изолированы, Стариканов рискнул выбраться из машины. Первым делом образумил владельца булей.
– Чего верещишь? И так уже люди в окна выглядывают. Хочешь, чтобы журналюги приехали или какой-нибудь идиот полицию вызвал? Для начала извинишься перед ним, а потом и хорошую компенсацию выплатишь, чтобы все тихо было.
Строгий взгляд старшего товарища по партии вроде бы образумил депутата.
Нил
– Жив, витязь?
– Более-менее, рана неглубокая, по касательной задело.
– Ты, кажется, помощник Пронина? – присматривался к своему спасителю Стариканов.
– Общественный помощник, – уточнил Андрей. – Я недавно в Москве.
– С ним мы найдем общий язык. Свои люди, сочтемся, – прищурился Стариканов и покосился на притихшего собачника. – А теперь хочу спросить – почему ты бросился мне помогать?
– Если бы кто другой был – даже не знаю. Но вас я сразу узнал. Ну, не мог же я допустить… – ответил Ларин.
– Ладно, ладно. Потом поговорим, завтра. А сейчас мой водитель отвезет тебя в больницу. Катя, дай человеку сесть.
Медникова выскользнула из машины.
– Катька. Сделай так, чтобы все без лишних формальностей, VIP-палата, ну, в общем, как положено. Нам скандал ни к чему, – проговорил Стариканов и перешел на шепот: – Как ты думаешь, Янчевский с псами из-за меня схватился бы? То-то, что и нет, даже за большие бабки. А этот… Приглядись к нему. Думаю, у меня будет для него интересное предложение.
«Бентли» уехал. Телохранители стояли позади Нила Кинстантиновича, молчали. Все-таки сегодня они сплоховали, и если бы не помощник Пронина, то в больницу повезли бы их хозяина.
– Значит, так, ребятушки, – проговорил Стариканов. – Пробейте, кто он, откуда, чем дышит… В общем, всю подноготную. Почему тут оказался в это время? И если все в порядке…
Стариканов не договорил, ухмыльнулся в бороду и зашагал к подъезду.
Казалось, единственное, что способно нарушить тихую и размеренную жизнь живописного курортного городка Гратцхольф, затерявшегося в Швейцарских Альпах, так это сход лавины. Действительно, а что еще может случиться в горах, когда со всех сторон тебя окружают крутые склоны, укрытые многометровым слоем снега? Именно так рассуждали и местные жители, и отдыхающие здесь лыжники со сноубордистами. Но до поры до времени…
Пока на небольшой городок не нахлынула огромная шумная компания российских туристов. Было их человек сорок, но казалось, что больше сотни, так много жизненного пространства они занимали. В основном это были среднестатистические семьи – муж с женой и ребенком. Но объединяли их не только дети. Все главы своих семейств были удивительно похожи друг на друга, причем не только внешностью, но и манерой поведения: упитанные, морды наглые, взгляды властные, пальцы веером распускают и чуть ли сопли пузырями не выдувают. В общем, этакие братки родом из лихих девяностых, каким-то чудом выжившие до наших дней и приобретшие немного лоска. Особо не отличались друг от друга их супруги: поголовно крашеные блондинки, сиськи силиконовые так и выпирают, в золоте и бриллиантах. Да и детишек будто клонировали: все толстенькие и неповоротливые,
По Гратцхольфу моментально поползли слухи – мол, а не русские ли олигархи к ним пожаловали? Остановились в самом крутом отеле, деньгами направо и налево швыряются, щедрые чаевые официантам раздают. Но с другой стороны, почему жен и детей с собой потащили? Отчего не гарем любовниц? Да и зачем на нераскрученный курорт поперлись, престижней-то в Куршавеле? А может, никакие это не олигархи, а самые что ни на есть настоящие криминальные авторитеты? На очередную сходку слетелись? Так ведь и те семьями не ездят. Вот и ломали бедные европейцы голову, а ответа так и не находили.
А тем временем десант из российских туристов гулял на всю катушку. Пока мужики днями напролет пьянствовали по барам и кафе, горланя в перерывах между тостами то гимн России, то «Владимирский централ», то «Очи черные», их вторые половинки загорали в соляриях, делали педикюры-маникюры, релаксировали на SPA-процедурах. Что же до отпрысков богатеньких родителей, то они и вовсе не высовывались из номеров – целыми днями валялись на кроватях, бездумно пялились в телевизоры с мониторами, набивая и до того раздутые животы картофелем фри и «Кока-колой».
А потому неудивительно, что в просторном тренажерном зале, разместившемся на первом этаже отеля, русским духом по утрам и не пахло. Кто ж с бодуна пойдет бицепсы-трицепсы качать – а вот здоровье поправить, то есть опохмелиться, пожалуйста. Рюмка-то не штанга – особого напряга не требует. Поднял, опрокинул да сразу же богатырем себя почувствовал.
Правда, не все было так печально, как казалось на первый взгляд. Каждый день с первыми лучами солнца в тренажерку входили двое подтянутых мужчин с сединою в волосах, облаченные в ярко-красные спортивные костюмы с кричащими надписями на мастерках: «Welcome to Sochi-2014» у одного и «I love Russia» у другого. Входили и направлялись к теннисному столу. Сначала разминались, вяло и как бы нехотя перепасовывая друг другу шарик. А затем понемногу ускорялись, прибавляли в темпе…
– Ух… – с придыханием вскрикнул и вмазал ракеткой по отрикошетевшему от стола шарику тот, который зазывал посетить зимнюю Олимпиаду в Сочи.
– Ах… – только и раззявил рот его спарринг-партнер по пинг-понгу.
Пролетев в считаных миллиметрах над сеткой, подкрученный оранжевый шарик резко сменил траекторию полета и, едва чиркнув о край теннисного стола, весело покатился по ковровому покрытию.
– Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел… – глядя ему вслед, промычал, кусая губы, Сергей Семенович Волошин.
– А от тебя и подавно уйду, – подхватил Артур Федорович Муратов – автор коварного и, что самое главное, победоносного удара.
Уговор есть уговор. Взвизгнула молния, и на синюю столешницу незамедлительно легли худенькой стопочкой десять новеньких купюр по сто евро каждая.
– Что поделаешь? – всплеснул руками проигравший. – Не каждый же день мне викторию праздновать. Хотя мог бы и поддаться. Как-то некрасиво у старшего товарища по партии выигрывать. За такое в сталинские времена могли и на Соловки сослать или того хуже – расстрелять.