Деревенская история 2

Рожков Михаил Иосифович

– Даже и не знаю, как сказать, – ответила женщина.

– Ну, говори уж как есть.

Берестова огляделась по сторонам и махнула рукой, призывая войти в дом. Ионов вошёл в сенцы и прикрыл за собой дверь.

– Ну, говори же.

– Мне кажется, Коля того, – тихо произнесла она.

– Чего того? Умер, что ли?

– Да ты что, тьфу-тьфу-тьфу. Того – в смысле, из этих.

– Из каких этих? Ты можешь понятнее изъясняться?

– Мне кажется, Коля трансвестит, – выпалила женщина и густо покраснела.

У деда Вити

тут же пересохло во рту, он как-то неловко кашлянул и осипшим голосом произнёс:

– Кто? Трансвестит?

– Да-да, – кивнула Галина подтверждающе.

– Подожди, а ты с чего это взяла?

– Я у него в кармане колготки свои нашла. Точнее, половину колготок. Одну колготину. Чулки, наверно, хотел сделать, зараза.

– Галя, ты больше телевизор не смотри. Это ж надо такое удумать про мужа родного. У тебя что, других вариантов в голове больше не возникло?

– А что, – начала оправдываться Галина, – зачем они ему, скажи? Не на голову же он их надевал. Я как раз в передаче в одной видела, что мужик к этому возрасту с ума сходит. Вот и прут наружу извращения всякие.

– Эх, Галя, Галя, – произнёс дед Витя, не найдя сразу даже что и сказать на её доводы.

– Или я ошибаюсь? Думаешь, любовницу завёл, и это для неё? – интерпретировала по-своему слова деда Вити Галина.

– Стой, остановись, – прикрикнул на неё Виктор Иванович, – понавыдумывала тут. Я сам с ним поговорю и всё выясню.

– Поговори, Виктор Иванович, поговори, – тут же залебезила женщина.

– Где он?

– Так в спальне лежит.

Дед Витя снял сапоги и прошёл вглубь дома. Миновав кухню, вошёл в спальню. На большой кровати распластался накрытый одеялом до самого подбородка Николай Степанович. На лбу его лежало мокрое полотенце, а лицо выражало неимоверное страдание. Он то ли спал, то ли просто лежал с закрытыми глазами.

– Степаныч, ты чего? – спросил Ионов, увидев соседа в таком виде.

– Кто здесь? – простонал Берестов, не открывая глаз.

– Дед Пихто. Ты чего это развалился тут?

– А, Виктор Иванович, это ты. Плохо мне, кажись, умру на днях.

– Да хватит тебе, что ты как барышня кисейная! Что болит-то?

– Голова!

– Голова – это кость, поболит и перестанет.

– Ой, Виктор Иванович, – Берестов наконец открыл глаза, – ты не представляешь. Такое ощущение, что у меня внутри, в черепной коробке поселился маленький паровозик. И он постоянно гудит и бьёт колёсами по рельсам. Ту-ту! Ту-ту!

– У вас, по-моему, это семейное, – покачал головой Ионов.

– Что?

– Идиотизм.

– Это почему?

– По кочану. От колготок надо было избавиться. Это ж улика!

– Сейчас избавлюсь.

– Поздно, твоя Галина их уже нашла.

– Ой, мамочки, – завыл Берестов, схватившись руками за голову. – И что же она подумала?

– Подумала, что ты из этих.

– Из кого?

– Из тех, которые одежду женскую носят.

– Да ты что, Иваныч, – закричал Берестов и вскочил с кровати.

– Не ори. Лучше думай, как объясняться перед женой будешь.

– Может, подскажешь чего?

– Не-е-ет. Сам прокололся, сам и выкручивайся. Как, кстати, колено твоё?

– Да ничего, вроде цело. Ноет только.

– Ладно, пойду я, у меня ещё дел много, а ты думай, думать вообще полезно.

Глава третья

Новые жильцы

В деревню въехал большой чёрный автомобиль. Внутри сидели двое: невысокий лысоватый мужчина лет пятидесяти с внушительным животом и молоденькая длинноногая блондинка. Машина остановилась перед бывшим домом Хитрова, и мужчина заглушил двигатель.

– Ну вот, Кристиночка, мы и приехали, – приторным голосом произнёс он.

Они оба вышли из машины.

Если летом деревня утопала в зелени деревьев и травы, напоминая небольшой райский уголок вкупе с небольшой уютной речкой, то весной Смородиновка навевала тоску. Голые деревья с остатками жёлтых листьев напоминали ощипанных кур. Пожелтевшая, поредевшая, пожухлая трава обнажила серую землю. С реки дул уже не освежающий, а пронизывающий ветер. Вот такая картина и предстала перед глазами девушки.

– Федя, мы что, тут будем жить?

– Ну да. Ты же хотела иметь собственный дом.

– Да, хотела, но на берегу моря, а не в этой глуши.

– Ну извини. Я не нефтяной магнат, а скромный бизнесмен.

– Надо лучше работать, Фёдор, – девушка надула и без того пухлые губы.

– Кристиночка, рыбка моя, тебе здесь понравится. Посмотри, какой дом! Там есть бассейн!

– Нет, мне здесь не нравится, поехали отсюда.

– Давай поживем тут хотя бы недельку.

– Нет.

– Ну, недельку, и всё, а потом мы вернёмся в Москву.

– Не-е-ет. Мне не нравится это место и этот дом. Продай его.

– Как продай? – выпучил глаза Фёдор. – Я его только купил. Я всегда хотел иметь собственное родовое имение. Вот это оно и будет.

– Федя, ты дурак? – закричала блондинка. – Я не хочу здесь жить!

– Никто и не говорит, что мы здесь будем жить. Мы время от времени будем сюда наведываться и отдыхать от столичной суеты.

– Я хочу отдыхать в других местах.

– Будешь, будешь. Только давай поживём здесь недельку, уверен, тебе понравится.

Мужчина подошёл и приобнял девушку за талию.

– Нет, – решительно ответила она.

– Ну рыбка моя. А я тебе потом колечко куплю.

– И серёжки.

– И серёжки.

– Хорошо. Но только неделю. Давай показывай свой дом.

***

– А я тебе говорю, что я нормальный, – повторил в очередной раз Берестов жене.

– Нормальный? А зачем тебе тогда мои колготки?

– Галя, да ты что, у нас же с тобой сын взрослый.

– А может, ты на старости лет умом тронулся. Седина в бороду, бес в ребро.