Деревья умеют говорить
Шрифт:
– Какой я дурень!
– сказал я.
– Не захватил с собой костыли.
Он взглянул на меня задумчиво, и отсветы огня, как мотыльки, запорхали по его лицу. Потом в его взгляде появилась решимость, и мне показалось, что я отгадал его мысли.
– Большое спасибо. Я не тяжелый.
Он наклонился, поднял меня и взвалил себе
Пламя свечи двигалось впереди нас, освещая проход.
У конца тоннеля он остановился и осторожно опустил меня на землю. Потом поднес свечу близко к лицу и указал заскорузлым пальцем на узкую золотоносную жилу, которая, как шрам, по диагонали пересекала породу.
– Вот она какая!
– воскликнул я.
Я попробовал отломить кусочек руками. Он поднял с земли небольшой лом и вонзил его в жилу. Я подобрал несколько отколовшихся кусочков породы и стал рассматривать их на свет. Он пригнул голову поближе ко мне, пристально глядя на камешек, который я поворачивал во все стороны. Потом вдруг протянул руку и взял его. Он лизнул камень языком, улыбнулся и поднес его к моим глазам, указывая большим пальцем на крупинку золота, блеснувшую на поверхности.
Находка обрадовала меня. Я осыпал его вопросами. Он сидел, обхватив руками колени, и отвечал мне выразительной мимикой и покачиванием головы. Пламя свечи стало колебаться, едва поднимаясь над краями огарка.
– Думаю, пора уходить, - произнес я.
Он поднялся и отнес меня к началу ствола. Я обвязал ноги в коленях веревкой и на этот раз сунул их в бадью. Моя правая нога совсем никуда не годилась - если ее не привязать к более сильной соседке, она беспомощно повиснет. Я уселся на край бадьи и съежился в ожидании толчка. Свеча вдруг вспыхнула ярким светом, потом пламя заплясало и погасло. Я услышал скрип натруженных перекладин лестницы, потом воцарилась тишина.
Я был единственным живым существом на свете. Тьма имела свою фактуру, свой вес. Тьма походила на черное одеяло. Я сидел, мрачно задумавшись, солнечный свет и песни ушли из моей души. Мир птиц, деревьев и смеха был далеко, дальше звезд.
Вдруг я почувствовал, что меня, как пузырь, подбрасывает вверх. Я раскачивался в пустоте, двигаясь в ней, подчиняясь неподвластным мне астрономическим законам.
Потом я ударился о стенку, и бадья накренилась, зацепившись о камни. Дно ствола закачалось перед моими глазами и стало отдаляться, когда бадья снова пошла вверх.
Задевая за стенки ствола и отталкиваясь от них, я постепенно поднимался из темноты к свету. Отверстие над моей головой становилось все шире и шире.
Вдруг поток ярких солнечных лучей брызнул мне в лицо. Надо мной появилась рука, схватила ручку бадьи. Толчок - и я почувствовал под собой надежную, прочную землю. Как хорошо стоять на твердой земле и подставлять лицо солнцу!
Опираясь рукой о серое самшитовое дерево, удивительно на него похожее, он наблюдал за мной.
Я поблагодарил Джо и уселся на гальку, чтобы поболтать с ним. Я рассказал ему о себе и кое-что о людях, с которыми встречался. Он слушал, не двигаясь, но я чувствовал, с каким интересом он впитывает мои слова - так сухая земля впитывает воду.
– До свиданья, - сказал я, уходя, и пожал ему руку.
Я пустился в обратный путь, но прежде, чем углубиться в лес, обернулся и помахал ему рукой.
Он все еще стоял, опираясь о ствол серого самшита, сам похожий на самшит, но тут быстро выпрямился и помахал мне в ответ.
– До свиданья, - произнес он, и мне показалось, будто заговорило дерево.