Деревья
Шрифт:
– Да они друг к другу посмотри, как относятся, - начала наконец баттл Дженни. – Никакого уважения, никакой любви – животные, да и только.
– Что ты имеешь ввиду? – спросил Оливер. «В спокойствии моя сила – не буду горячиться».
– Да они пользуются неразвитостью своих же братьев и делают на этом деньги. Всякую дребедень им втюхивают. Все их низменные страсти используют, чтобы нажиться.
– Правда твоя, - Оливер тоже слышал об этом. – Но многие из них работают над просвещением и вырывают своих братьев из лап меркантильных торговцев и производителей.
– Многие? – засмеялась старушка. – Может – единицы?
– Нет, я слышала, что многие занимаются просвещением и одновременно наживаются на отсталости, - подключилась Натали. – Жить то им на что-то надо. Просвещенным то много чего не пихнешь.
– Жить им надо, - передразнил ее Илон. – Пусть умерят свои аппетиты и прекрасно будут жить.
– Так тогда они не смогут заниматься просвещением в таком объеме, в каком меркантильные занимаются освинячиванием, - высказался Патрик.
Дженни грозно посмотрела на него. Взгляд говорил: «Ты же был на моей стороне?» А уста сказали:
– Что, пусть желающие прогресса своему виду тоже наживаются на его отсталости?
– А почему бы и нет? – Оливер сделал удивленное лицо. – Зачем давать все ресурсы в руки тех, кому на все пофиг? Пусть больше берут с этого огромного рынка те, кто будет использовать энергию правильно, во благо. Тогда и рынок этот исчезнет быстрее.
– Не исчезнет, если им постоянно пользоваться! – вскрикнул Илон.
Недолгое молчание, поиск оригинальных мыслей. Каждый хотел сказать так, чтобы взбудоражить умы, чтобы потянулась цепочка утверждений, вопросов и ответов по выбранной им теме.
– Самые противные – это те, которые создали всю эту дешевую дрянную пищу и продают ее повсюду в блестящих упаковках, - высказалась, наконец, Мэри. – Столько чудиков питается этим, потом болеет, деградирует, вырождается.
– Что переживаешь за них? – съязвил Илон.
– Зато развитые могут тратить на еду меньше, - сказал Патрик, спровоцировав очередной грозный взгляд старушки. – Ну, я имею ввиду, что спрос то здорово сместился в сторону дрянной, значит хорошая пища не будет такой дорогой.
– Что за чушь? – вскрикнула Мэри. – Хорошая пища всегда дорого стоит.
– Но не так дорого, как могла бы, - не сдавался Патрик.
Патрик высказывал интересные идеи, вспыхивающие в его голове, несмотря на те взгляды, которые он изначально поддерживал. Мэри и Илону нечего было сказать против своей начальной позиции - они рубили на корню все ростки мыслей, которые могли бы привести к оправданию «дикарей».
– Но как же пожар в соседнем квартале? – наскреб все-таки Оливер в своей памяти весьма положительный для репутации виновников сегодняшнего спора факт.
– Когда даже ночью было светло? – вспоминала Мэри. – Кажется, года три назад.
– Да, да. Тогда ведь они спасли тысячи наших братьев, - подтвердил старик.
– Столько вертолетов летало. Столько дикарей было задействовано! Тьфу, это ваше слово. Не дикари они – помощники они наши. Так буду называть их теперь.
– Помощнички… Ну, во-первых, - сразу нашлась, что ответить Дженни, - это еще неизвестно по чьей вине все там полыхало. Что-то мне подсказывает, что кто-то из дикарей там баловался. А, во-вторых, их комариные струйки особой роли не сыграли. Главную работу сделал дождь.
– Но они сдерживали пламя. Если бы не они, жертв, думаю, было бы больше, - сказала Натали.
– И потом – намерение. Как они переживали, как суетились, - поддержал ее Патрик. – Они искренне старались помочь.
Намерения и вправду были добрыми – Дженни ничего не могла возразить на это. Все тогда восхищались стараниями чудиков. Илон с Мэри тоже молчали – некоторые мысленные ростки им только что не удалось (или даже не захотелось) срубить.
Старушка сдавала позиции. На Патрика надежды не было – он видимо и забыл, что в самом начале говорил о всеобщей поддержке, и как она сможет помочь им избавиться от дикарей без труда. «Илон с Мэри поколебались, по милости этого напоминания о пожаре, - думала она. – Надо срочно вспомнить что-нибудь зловещее».
– Вчера такого лося видел, - начал рассказывать Патрик, с надеждой сменить тему разговора, уйти от спора к обычной добрососедской беседе. – Рога такие огромные. Вот это красотища!
– Да, красивый был лось, - согласилась Мэри. – Величественный!
Все соседи видели этого сохатого – и все закивали, подтверждая красоту и величественность животного. Все, кроме Дженни. «Эврика! – пронеслось в ее голове. – Это уж точно отобьет у них симпатию к дикарям!»
– Что же насчет наших настоящих помощников? Наших братьев меньших? – возобновила спор старушка. – Вы знаете, как они относятся к ним?
Соседи снова напряглись, готовясь доставать из своей памяти факты, чтобы поддерживать или опровергать, и мысли, чтобы красиво оперировать даже скудным количеством фактов.
Оливер прикусил губы – он знал, что это не сильная сторона его подзащитных.
– Хорошо, если этот ваш величественный лось проживет еще пару месяцев, - продолжила, усмехаясь старушка. – Дикари его за такие рога в первую очередь и хлопнут. Они никого не щадят. Оленей, уток, кабанов… да всех, кто движется и дышит, всех гробят.
– Это же закон природы! – напомнил ей Оливер, прекрасно осознавая слабость своего аргумента, но делать было нечего. – Они охотятся, чтобы жить. Как волки, как…
– Да не пори ты чушь, - засмеялась Дженни. – Чтобы жить! Они давно переросли охоту для выживания. Сейчас они делают это для развлечения, для забавы, для того, чтобы одеть себя и своих самок в красивые меха.
– Здесь я соглашусь с Дженни, - сказал Патрик. – Эти действия просто возмутительны.
«Ага, Патрика отвоевала обратно, - радовалась старушка».