Дерианур - море света
Шрифт:
– - В точку, - кивнул помрачневший граф.
– Приятно иметь дело с понятливыми людьми. Но, -- Шувалов почесал нос, -- император болен всеми мыслимыми и немыслимыми болезнями. Его не любят народ, гвардия, церковь... Словом, он долго не протянет. И вот будет ли новое правительство таким же другом Франции, каким была покойная Елизавета Петровна, во многом зависит сейчас от позиции Версаля...
"И этот туда же, -- с тоской подумал Шарль, вспомнив разговор Екатерины с Бретейлем.
– Не дают им спать французские деньги! Хотя и денег-то уже никаких нет..."
– - Мне нужно, чтоб вы устроили переговоры со своим правительством на предмет субсидии для сторонников великого князя Павла.
"Так, -- протянул про себя Шарль, -- здесь, оказывается, две партии..."
– - А много ли у него сторонников?
– Осторожно спросил он.
– Среди влиятельных лиц.
Шувалов приосанился.
– - Скажем так: у его отца сторонников среди влиятельных лиц нет. У его матери, -- Петр Иванович помялся, -- тоже.
"Пой, пой, -- хмыкнул де Бомон.
– А то я не видел народ в церкви. Не наводил справки, не ходил по улицам".
– - Большинство сановников прежней императрицы: мои братья Иван и Александр, Разумовские Алексей и Кирилл, воспитатель наследника Никита Панин - готовы сплотиться вокруг маленького императора, - продолжал граф.
– - Его мать мы рассматриваем как формальную регентшу. Реальная же власть...
Шарль обратил внимание, что Шувалов не назвал ни одного военного, хотя, конечно, у всех придворных имелись списочные чины. Сам Петр Иванович, например, фельдмаршал. Но что с того? Нет людей, обладающих весом в гвардии, в армейских частях, в гарнизонах, введенных в Пруссию. За кого выскажутся они?
– - О какой сумме вы намерены вести переговоры?
– Резко оборвал Шарль поток имен, извергавшихся из уст графа.
– Мне нужно знать предмет для обсуждения с моим правительством.
– - Двести тысяч франков, - брякнул Шувалов, скорее, чтоб проверить реакцию собеседника, чем действительно рассчитывая получить столько денег.
– - Это невозможно, -- де Бомон пожал плечами.
– У Франции нет таких средств. Продолжается война.
– - Она будет продолжаться до бесконечности, если Россия вновь не вступит в нее на одной из сторон, - отрезал граф.
– Пока мы были вашими союзниками, Пруссия терпела поражения. Сейчас государь поддерживает Фридриха. Вы понимаете, что это значит для вас?
Шарль понимал, что ему пора убираться. А для этого требовалось согласие. На все. И резидент его дал. Двести так двести. Какая разница, если он не собирается выполнять сделку?
Однако Шувалов предусмотрел и такой вариант. Он вернулся к дверям смежной комнаты, толкнул их, и Шарль увидел в глубине кресло, к которому бельевыми веревками была крепко привязана Надин с кляпом во рту.
Вот поэтому де Бомон и любил работать один!
– - Мадмуазель Штейн побудет у нас, -- с легкой усмешкой проговорил граф.
– Как залог вашей верности договору.
– - Что дало вам повод считать меня сентиментальным?
– В свою очередь усмехнулся Шарль. Он уже минуты две приглядывался к золотому ножу для резки бумаги, лежавшему в лунке письменного прибора на столе Шувалова.
– Я беру 15 % от суммы, как любой посредник. И это единственный залог моей верности вашим интересам. Если потеря тридцати тысяч франков вас не устраивает, то сделка не состоится.
Как ни странно, ни граф, ни Надин не были удивлены его словами. Это слегка покоробило шевалье: "Хорошего же она обо мне мнения!"
– - Пятнадцать процентов -- слишком много, -- заявил Шувалов.
– Пять -- самое большее, на что я согласен.
– - Значит работайте без меня, -- бросил Шарль.
– Риск стоит денег.
Лицо Петра Ивановича побагровело. Этот наглец смеет заниматься вымогательством, полностью находясь в его власти!
– - Послушайте, молодой человек...
– - И слушать не хочу!
– - С этими словами Шарль внезапно схватил угрожающе нависшего над ним графа за уши и со всей силы стукнул лицом о свое согнутое колено.
Никто не успел ничего сделать. Все произошло слишком быстро, шевалье схватил со стола нож для бумаги, одним прыжком оказался возле дверей и полоснул по горлу верного Фрола, первым поспешившего на выручку барину.
Хочешь жить, умей вертеться. Буквальный смысл этой русской поговорки дошел до шевалье сейчас, когда он крутился, как волчок, нанося удары своим смехотворным оружием. Двое подручных лакеев уже осели на пол, держась один за живот, а другой за бок. Шарль метнулся в соседнюю комнату, перерезал веревки Надин, вытащил кляп у нее изо рта и подхватил готовую лишиться чувств даму на руки.
"Мадемуазель дурно!
– - Со злостью думал он.
– - Уж не совалась бы в чужие игры!" Де Бомон поволок женщину к выходу, по дороге прихватив еще и сундучок с документами. Двойной груз -- не шутка, но даже в таком положении Шарль заметил, что Шувалов до сих пор не подает признаков жизни. Это удивило Шарля. Возможно, он сломал хозяину дома нос, и тот лишился чувств от боли?
Шевалье стряхнул Надин на кресло, где минуту назад сидел сам, и наклонился над телом Петра Ивановича. Граф издавал слабые хрипы. Перевернув его на спину, де Бомон убедился, что грозный Шувалов жив, только... выглядит как-то странно. Правая сторона его лица подергивалась, скрюченная рука одеревенела, нога не разгибалась и торчала, как бревно.
– - Апоплексический удар, -- констатировал резидент.
– - Поделом, любезнейший. Разве я вас грабил? Это мои документы, -- он выразительно глянул на сундучок.
– - Я вымогал у вас деньги? Я похищал вашу даму?
Шевалье схватил Надин за руку и потащил прочь. Он вовремя зажал ей рот, когда переступая через тела лакеев Шувалова, она собиралась истошно заорать.
В коридоре по-прежнему никого не было. Перепуганная Мавра Егоровна поспешила удалиться к себе и запереться на ключ. Молодые графини все еще музицировали. Из людской на первом этаже слышалось бренчание балалайки и разухабистое пение с посвистом: