Дерьмовый меч
Шрифт:
— А еще, — подключился Финлепсин, — здесь живут страшные чудовища. Одни сухопутные креветки чего стоят, а есть еще лисы-оборотни, зайцы-лесорубы, тролли-вегетарианцы, стаи семикрылых пятихуев, аналоговые гадюки и прочие мерзкие твари. И Стража графа Мана, она наводит ужас на все окрестности.
— А рояль-то тут причем? — я стала терять терпение.
— Говорят, королева, в самой сердцевине черного леса, возле черного-черного замка стоит черный-черный рояль, и в нем нет белых клавиш — только черные. А черными-черными ночами этот рояль сам собой играет черную-черную музыку, и тогда хохочет в замке граф Ман, а храбрецы седеют от ужаса… — Тупи от рассказа Финлепсина сунул
— Зашибись. А что-нибудь хорошее в этой ситуации есть? — Очень мне все не нравилось, но делать нечего.
— Конечно, есть, — откликнулся Бляд. — На другом конце леса, если пройти его насквозь, как раз и находится Хогвартсорбонна. Они в этот лес студентов сгоняют на практику, кто выживет — получает зачет.
— Так нам туда и надо, — обрадовалась я. — Делов-то: прогуляться по тропинке туда и обратно. Или еще лучше: мы пойдем за принцем Прозаком, а ты, Бляд, починишь корабль, подплывешь и нас заберешь. И смотри мне — без фокусов, из-под земли достану! — Для внушительности я сунула капитану в нос Дерьмовый меч. Бляд поморщился и отстранился.
— Как можно, королева. Свои люди — сочтемся. — И он гаркнул на команду, приказывая немедленно идти рубить новую мачту.
А мы, то есть я, Менька, Чкал, Финлепсин, Тупи в виде курицы и Гаттер, ведущий в поводьях Навигатора, двинулись по направлению к Хогвартсорбонне. Кстати и указатели висели, куда именно идти.
В лесу было тихо и солнечно. Даже удивительно, что такое красивое место пользовалось такой дурной славой. Вот когда верну своего Розамунда и усядусь как следует на трон, размечталась я, непременно сделаю из этого леса Парк культуры и отдыха имени меня. А рояль — хрен с ним, пусть играет, танцплощадку оборудуем, аттракционы поставим… Шедшая впереди Менька вдруг остановилась, принюхалась и подозрительно спросила:
— А чем это таким несет, а?
Все завертели головами, а мое седьмое чутье, в просторечии именуемое индукцией, уже знало, что к чему.
— Это Я пахну! — сварливо заявил Дерьмовый меч, все плавание страдавший от морской болезни. — Мне положено в минуту опасности…
Договорить он не успел. Из кустов вылетела знаменитая Стража графа Мана. И началось…
Дико вереща и размахивая изогнутыми двуручниками, они ринулись на нас. Но мы тоже не растерялись и заняли круговую оборону. Я кстати вспомнила все приемы, которым научилась у боевых эльфов, пусть только сунутся поближе.
Разумеется, они сунулись. Мамочки, ну и рожи. Замотаны по самые брови в черные тряпки, вооружены до зубов и даже больше. На каждом висели как минимум по три топора, пара мечей крест-накрест за спинами, в зубах некоторые держали арбалеты, а из сапог у них торчали карманные моргенштерны.
Я пропустила один удар двуручником, красиво изогнулась на одной пятке и треснула особо наглого стражника Дерьмовым мечом по затылку. От неожиданности стражник рассекся до самой задницы, а там уж и сам развалился. Менька подпрыгнула и очутилась на шее у одного из нападавших. Не переставая пинать его коваными сапогами, она гвоздила нападавших верной дубинкой, которую всегда прятала в прическе. Чкал выломал дубовый сук и гонял им стражников, как хворостиной, Финлепсин оборонялся боевыми пинками, а Тупи долбил их клювом. А вот Гаттер и Навигатор спрятались за деревом и не отсвечивали, справедливо полагая, что в драке от них пользы никакой.
Но активнее всего стражники нападали на меня. Я целый час крутила мельницу Дерьмовым мечом, не подпуская этих нахалов к себе близко. А когда меч окончательно завернулся штопором — перешла к нападению. Я успевала отбивать атаки сразу четверых стражников, а еще отмахиваться
Увлекшись боем, я не заметила, как ряды стражников порядели. А потом и совсем кончились. Мы остановились, тяжело дыша, и внезапно я заметила табличку-указатель «Хогвартсорбонна — ТАМЪ». Табличка эта была сорвана со столба во время драки и теперь валялась на тропинке, указывая куда-то в глухую чащу.
— Что стоите? — крикнула я. — Бегом за мной, надо убираться отсюда, пока не стемнело. Нам туда!
И мы ринулись бежать по кустам и буеракам.
В этот момент в глубин леса заиграла черная-черная музыка, от которой волосы застыли в жилах.
Потуга шестая
И в самом деле, какие волосы и какие жилы выдержат настолько фальшиво сыгранный «Собачий вальс»? Казалось, несчастный опус играют ногами, да к тому же в ластах. Мало того — на заднем фоне унисексуальный голос напевал песню, сочиненную, скорее всего, бардом, превращенным в грушу прямо на сцене Грушинского фестиваля. Причем сочиненную уже после превращения. Но что самое страшное, пел груше-бард душой, а душа — спросите кого угодно — нот не знает.
Мои соратники, скорчившись, попадали на землю, словно персики с яблони. И с пошло-перезрелым чавканьем растеклись по злобно фосфоресцирующей траве. У нас не осталось сил даже вдохнуть, не говоря уж о том, чтобы выдохнуть. Конечно, я по ипритским государственным хроникам прохожу как государыня Мурмундия Неистребимая, но проверять, не наткнулись ли мы на что-то еще более неистребимое, чем мое величество, было ой как стремно. Хотя лежать и корчиться, зажимая уши, тоже казалось неконструктивным решением.
В общем, разум поискал-поискал альтернативу, да и поступил как всегда: смылся, оставив после себя записку «Ушел курить. Курить буду весь блок разом, так что не жди».
Без разума действовать оказалось легче. Песенка уже не так завораживала. Можно было открыть глаза и уши, осмотреться и понять, что все мы лежим под стеной чего-то, похожего на замок. Черный замок. Со стены прямо в глаза нам пялились два каменных кота, больших и толстых. Створка ворот между котегами медленно, таинственно и жутко приоткрылась.
— Тупи! — прошипела я, адресуясь к самому безмозглому, а значит, наименее пострадавшему члену нашего сплоченного коллектива. — Тупи, слушай мою команду! Левой задней ногой по воротам пли! То есть бац!
И практически не пострадавший член исполнил приказ в точности.
Створки не просто захлопнулись — их выгнуло в обратную сторону с характерным звуком удара обо что-то твердое внутри и мягкое снаружи. Из-за ворот послышалось громкое неприличное слово. Потом еще восемнадцать. Музыка оскорбленно смолкла. Все радостно повскакали на ноги и приняли боевую стойку — кто как сумел. Лассаль выгнул спину и распушил усы. Чкал распушил крылья и выгнул брови. Финлепсин распушил брови и выгнул ноги. Тупи распушил ноги и выгнул все остальное. И только я с моей несгибаемой напарницей Мене-Текел-Фарес спокойно стояли и ждали, пока за дверью доругаются и выйдут к гостям. Мы уже знали, кого нам предстоит увидеть.