Дервиш
Шрифт:
На приеме у императрицы присутствовал Остерман и вице-президент Военной коллегии генерал-аншеф Салтыков Николай Иванович. Поговаривали, что они дальние родственники по материнской линии Толстых.
Берсенева императрица поздравила капитаном и наградила орденом Святого Владимира четвертой степени с мечами и бантом по реляции его командира, доложившего, что в результате стычки с крымчаками смертью храбрых пал поручик Берсенев.
– Долго жить будешь, капитан, – сказала Екатерина, подавая ему грамоту о производстве в чин и награждении орденом.
Затем все внимание сосредоточилось на мне.
– Докладывайте, шевалье, о том, что видели и самое главное о планах Турции и Ирана в отношении России и Кавказа и насколько опасно это для меня, – сказала императрица.
В двух словах я рассказал, с каким заданием и где я работал, и с какими должностными лицами в посещаемых странах мне приходилось встречаться.
Императрица слушала внимательно, изредка задавая вопросы.
Основной вывод, сделанный мною, состоял в том, что Запад, а особенно Англия, усиливает свое влияние на Востоке, стараясь всеми силами противодействовать российскому выходу и укреплению на Черном и Каспийском морях. Особо опасны турки, которых поддерживают французы и англичане, снабжая их оружием и направляя военных специалистов в турецкую армию.
Турция будет стремиться к укреплению своего влияния в Крыму и на Кавказе. Много перевербованных турками горцев ведут подрывную работу в кавказских ханствах, возбуждая население к поддержке Османской империи, как единственной защитнице против неверных, то есть русских. Поэтому и обстановка в кавказских ханствах нестабильная, усугубляемая интригами, дворцовыми переворотами, стремлением одного ханства превратить другое ханство в данника.
Персия занимает выжидательную политику. Если у турок наметится успех в исламизации Кавказа и превращении его в свой протекторат, то и Персия начнет экспансию в ханства в долине реки Аракс. Все будет зависеть от того, какую политику на Кавказе продемонстрирует Россия.
– Как не хочется мне брать на себя заботу о кавказских царях, но придется, – сказала Екатерина. – Было бы лучше, если бы они были самостоятельными, но были нашими союзниками. Но нет у России союзников. Как кого-то прижмет, так бегут за помощью в Россию. А как опасность минует, так сразу физиономии воротить начинают, мол, мы бы и сами справились. А все из-за того, что мы стараемся быть порядочными перед Европой, а Европа не считает себя быть порядочной перед Россией. Поэтому и России нужно делать то, что выгодно ей, не обращая внимания на то, что Европа о ней будет думать. Пусть Европа заботится о том, что Екатерина о ней подумает. О тебе, шевалье, отзывы хорошие. Знаю, что не ждут тебя во Франции, поэтому и жалую тебя капитаном гвардии, пойдешь по квартирмейстерской части по странам Востока и фамилию тебе я придумала русскую, имею такое право. Раз ты в северной столице, то и будешь прозываться Северниным, и дети твои будут потомственными дворянами Северниными, записанными в книгу дворянских родов. Служи честно России, капитан.
Я поцеловал императрице руку в знак признательности за проявленную милость.
По случаю награждения мы с Берсеневым изрядно поднабрались на нашей квартире, устроив прощальный ужин, потому что ему выдали подорожную на поездку к родным в отпуск на месяц и снова в часть на границе с Крымским ханством.
Уложив спать подвыпившего новоиспеченного капитана, я лег в кровать со своей записной книжкой и задумался, не заметив, как сон подобрался и ко мне…
…вдруг я проснулся от того, что кто-то тащил меня за ногу, крича, что я пэдаре сухте (сын сожженного отца – фарси, то есть родился у женщины, у которой давным-давно умер муж, то есть незаконнорожденный, прим. автора). Я едва успел схватить свою палку и выдернуть ногу из рук нападавшего.
Глава 27.
Мазар. Утро
– Вставай, собачий сын, сейчас ты узнаешь, как умничать!
Вожак приходивших к нам дервишей стоял со своей суковатой палкой, готовясь напасть на меня.
– Почему ты нападаешь на меня? – спросил я. – Мы мирно расстались, и я не нанес тебе никаких оскорблений.
– Как не нанес? – вскричал дервиш. – Своим к месту и не к месту цитированием Корана ты посеял недоверие ко мне и неподчинение моих людей. Защищайся или для этого у тебя приготовлена сура из Корана?
– Есть сура 93 и называется она «Утро». Хочешь, прочту ее тебе? – сказал я, поднимаясь с земли.
– Прочти, сделай такое одолжение, умник, – сказал дервиш.
– Во имя Аллаха милостивого, милосердного. – Я поднял обе ладони перед лицом, а палку придерживал правым локтем, чтобы отразить внезапное нападение. От этого человека можно было ждать всего, чего угодно. – Клянусь утром и ночью, когда она густеет! Не покинул тебя твой господь и не возненавидел. Ведь последнее для тебя – лучшее, чем первое. Ведь даст тебе твой Господь, и ты будешь доволен. Разве не нашел он тебя сиротой – и приютил? И нашел тебя заблудшим – и направил на путь? И нашел тебя бедным и обогатил? И вот сироту ты не притесняй, и просящего не отгоняй. А о милости твоего Господа возвещай.
– Ты вздумал издеваться надо мной? – закричал дервиш. – Я плевать хотел на твою восточную ученость. Я английский дворянин и никому не позволю быть выше меня. А ты много узнал, чтобы остаться в живых.
Сказав это, он сразу бросился на меня, и из нижней части его палки выскочило лезвие длиной не менее двадцати дюймов. Таким и живот можно вспороть и человека насквозь проткнуть. Возможно, что с другой стороны палки есть и ствол с огнестрельным зарядом.
Все разведки одинаковы, одинаковы и методы их работы. Разве что, некоторые считают себя умней других, и этим губят себя. Если бы мой противник проломил палкой голову одному из неподчинившихся дервишей, то он бы и дальше путешествовал в составе своей ватаги, а не врывался на утренней заре в мазар с целью нападения на более умного оппонента. Умный путешественник уклонился бы от ссоры, но у меня не было пути для отступления. Ценность моей информации позволяла мне не рисковать своей жизнью.
– Давай разойдемся по-мирному, – сказал я, – в степи все равно, кто кого одолеет. Степь все сохранит в тайне. Тебе не станет лучше от того, если ты одержишь надо мной верх, и мне не станет лучше. Зато посмеются те, кто должен был получить изрядную трепку твоей палкой. Вдвоем мы представляем серьезную силу, и я могу помочь тебе привести в чувство наглых дервишей, а потом уйду.
На лбу английского дворянина изогнулись морщины, как будто это мозги начали изгибаться, подвергая анализу только что услышанное. Гонор схлестнулся в схватке с разумом. Что же победит? Гонор неоднократно загонял англичан в угол, и только равноправные отношения с союзниками приводили к победе, но тогда о союзниках быстро забывали. Что поделаешь. Эта нация неисправима.
Резко щелкнула пружина, и лезвие в палке англичанина исчезло.
– Иди. Я тебя отпускаю, – сказал он. – С неучами я справлюсь сам. Кто же ты все-таки такой? Почему китайцы относились к тебе уважительно, и почему сейчас ты один идешь в обратную сторону? Не отвечай. Я знаю, что ты идешь доложить своим хозяевам о том, что все ханы степей и пустынь выбрали английскую королеву. Иди и доложи. Было бы глупо лишить их этого удовольствия.
Англичанин был явно доволен тем, что мог выказать варварам свое превосходство. Чего можно ждать от тех стран, если у них даже гимны звучат так, как настраиваются их граждане? Что стоит ежедневное прослушивание «Правь, Британия!» или «Боже, покарай Англию!» на фоне российского «Боже Царя храни!»?