Дерзание
Шрифт:
— Куда ты, Алеша? — спросила в коридоре Лариса, видевшая его встречу с Аржановым, но отчего-то не решившаяся войти в комнату.
— Погуляю… Голова у меня… — уже с лестницы крикнул Алеша.
Иван Иванович стоял, прижимая к груди младшего сына (он именно так и чувствовал сейчас, что сбежал его старший, любимый сын), стоял, словно пришибленный, и думал:
«Алешка! Алешка! Как это я оставил тебя?!»
Когда сели за стол, доктор все еще не мог отделаться от чувства вины и избегал смотреть на Ларису. — Помните, мы праздновали в Сталинграде,
горячего чая да по бублику довоенного производства но зато, дорогая Галина Остаповна, ваш благоверный с такой любовью вспоминал о вас! Умела, мол, она накрывать стол по случаю разных торжеств…
— Только потому и вспоминал! — шутливо упрекнула мужа Галина Остаповна.
— Нет, еще рассказывал, как вы ездили с ним на охоту и на комаров сердились.
Решетов слушал, мирно улыбаясь, довольный успешным днем.
— Алеша-то какой большой стал! — сказал он, но посмотрел на жену и умолк.
— Скоро женить будем парня! — Злобин всем плотным корпусом повернулся к Ларисе и — как будто кто его дернул за язык — с неожиданным озорством поддразнил: — Красивая свекровушка из вас получится: вы за это время совсем не изменились.
— Очень хорошо, — рассеянно отозвалась Лариса, с беспокойством взглянув на дверь.
Иван Иванович заметил ее взгляд, и его тоже охватило беспокойство: куда же сбежал Алеша?
«Видно, очень нервный мальчик. Сколько ему? Пятнадцать лет? Самый трудный возраст! Еще и пятнадцати-то нет. Да-да, после той сталинградской бомбежки ему пять лет исполнилось…»
Иван Иванович уже не раз ловил пытливый взгляд Вари, и это вызывало в нем досаду на нее. Разве можно шутить с чувствами? Все равно что с огнем играть!
В коридоре раздался телефонный звонок.
— Алеша звонил, — сообщил Решетов Ларисе. — Он домой поехал, просил передать, чтобы вы не тревожились.
— Почему он убежал от нас? Видно, скучно показалось! — сказала огорченная Галина Остаповна.
— За девчатами еще не ухаживает? — спросил Злобин.
— Пока не заметно, хотя знакомых девочек у него много. Он конькобежец хороший, в волейбол играет, да и в музыкальной школе есть друзья. Но говорит, что еще ни разу в жизни не влюблялся.
Все засмеялись, а Иван Иванович мягко сказал, не глядя на Ларису:
— Алеша обиделся бы на вас. Он ведь с вами, наверное, до душам говорил.
Лариса смутилась:
— Да, обиделся бы. Он очень серьезный мальчик. — Отразилась на нем военная обстановка? — спросила Варя.
— Еще бы! Столько пришлось пережить!
В голосе женщины прозвучала такая боль, что Иван Иванович невольно поднял глаза. Внешне Лариса действительно мало изменилась за прошедшие десять лет. Но тогда, в Сталинграде, несмотря на невыносимую тяжесть обстановки, она в полной мере обладала обаянием молодости, даже горе придавало ей трогательную прелесть. Сейчас все в ней выражало силу и ум, но она уже перешагнула пору расцвета, и прежнее женственное очарование
«И лучше бы не видеть ее совсем!»-прозвучало в его душе. Он отвернулся и снова встретился с взглядом Вари, которая сидела с Мишуткой возле Галины Остаповны.
Она тепло улыбнулась мужу, а он не улыбнулся в ответ: не смог. В этот момент Решетов поднял рюмку и сказал серьезно:
— Давайте выпьем за здоровье Тартаковской.
— С великим удовольствием! — отозвался Злобин.
— И за здоровье нашего Про Фро, — добавил Иван Иванович, — без него мы сели бы на мель.
Фирсова тоже оживилась и так похорошела сразу, что Мишутка неожиданно спросил:
— Эта тетя красивая, да? — и показал на нее пальчиком.
Выбравшись из рук матери, он бочком пролез к стулу Ларисы.
— Ты мне что-то сказать хочешь? — спросила она с Улыбкой.
— У тебя ямочки на лице… Кто их сделал?
— Вот так вопрос! — воскликнул Злобия со смехом.
— Леонид, это пошлость! — сразу взорвалась Раечка. — Нельзя так извращать наивный вопрос ребенка!
— Помилуй, почему пошлость?
— А ты даже не замечаешь?! Понятно: вы на фронте привыкли вести себя как жеребчики!
Злобин покраснел до корней светлых волос.
— Ну, знаешь!.. Если ты привыкла не стесняться при собственных детях, то хоть бы при чужих постыдилась!
— При чужом ребенке, ты хочешь сказать? Ну конечно, не женщину же ты имеешь в виду!.. Фронтовая подруга! Мы в тылу лишения терпели, а вы…
— А мы там веселились! — перебил Злобин, и нехорошо, неловко стало людям, помнившим его хладнокровие и невозмутимость в военной обстановке, — так нервно исказились черты его лица, с такой ненавистью посмотрел он на свою малютку жену, на ее искусные локоны и бантики ее прозрачной блузки. — Ты сама опошляешь все: и верность, и дружбу, и даже любовь к родине.
— Я?! — Раечка разразилась истерикой, но никто не тронулся с места, чтобы помочь ей.
— Ни стыда, ни совести! — пробурчал Злобин, сумрачно глядя, как изгибалась она на стуле, то хохоча, то рыдая.
Только Галина Остановка подошла к ней со стаканом воды и, взяв за руку, сказала:
— Пойдемте в спальню, там посидите, успокойтесь, перестаньте, а то ребенка напутаете.
Раечка нехотя повиновалась: чувствуя, что снова хватила через край.
Что касается ребенка, то Мишутка совсем не испугался. Наоборот, он с живейшим любопытством наблюдал дикую сцену этого «куража», уверенный, что дядя Леонид сейчас отшлепает свою капризную Раечку.