Держать в плену
Шрифт:
— И как, черт возьми, ты добрался до Константина Карбоне?
— Давайте просто скажем, что кто-то в тюрьме задолжал мне услугу.
Он качает головой с ухмылкой на лице.
— Итак, Ария говорила правду. Ты был ее спасительной благодатью, — говорит он.
Я все еще вижу скептицизм в его глазах, но теперь он менее заметен.
Он тяжело вздыхает, скрещивая руки на груди.
— ФБР рассказало мне все о твоих преступлениях. Ты в их списке самых разыскиваемых преступников. И в их глазах ты один из самых опасных людей на планете. Они
Откидываюсь на подушку и смотрю в кафельный потолок. Я совершил много ужасных вещей, чтобы пробиться на вершину пищевой цепочки. Пострадало много людей. Погибло много людей. И я не могу ожидать, что Ария будет ждать меня, в то время как я, скорее всего, проведу множество пожизненных сроков в тюрьме за свои преступления.
То, что я собираюсь сказать рядом с ее отцом, не только вывернет меня наизнанку, но и будет преследовать всю оставшуюся жизнь. Я не могу даже смотреть на ее отца, когда произношу свои следующие слова, потому что они неправда. Это не то, что я на самом деле чувствую, но их нужно сказать.
— Я хочу, чтобы ты сказал Арии забыть обо мне и двигаться дальше, — говорю я гортанным и грубым голосом.
Я уже принял решение, что отомщу своему дяде ради своей семьи.
А потом найду способ покинуть эту землю. Потому что без Арии я бы не хотел продолжать жить.
— Это то, чего ты действительно хочешь? — Спрашивает ее отец, вставая.
Я на мгновение закрываю глаза и киваю, не в силах даже произнести ложь снова. Одна мысль о том, что больше никогда не увижу Арию, заставляет меня чувствовать, что весь мой мир рушится. Но правда в том, что я должен отпустить ее. Я слишком сильно люблю ее, чтобы заставлять ждать меня. Хочу, чтобы у нее была хорошая жизнь, и это единственный способ для нее добиться этого.
Кардиомонитор начинает неконтролируемо пищать позади меня.
— Я хочу, чтобы она была свободна от меня и всех плохих воспоминаний о нашем времени вместе, — говорю ему.
Мое кровяное давление зашкаливает с каждой ложью, которую я говорю себе и ее отцу. И тогда я решаю сказать ему правду.
— Я не хочу для нее такой жизни.
— Ты так сильно ее любишь?
Мои глаза встречаются с его. Он видит мою ложь насквозь.
— Да, — признаюсь я. — Я люблю ее так сильно, что готов отпустить. Позволить ей быть счастливой без меня.
Его брови хмурятся, когда он стоит там, размышляя, принимая решение. О чем? Я не знаю. Но потом он спрашивает меня: — Ты помнишь, где находится остров?
Я ошеломлен его вопросом и внезапной сменой направления, но говорю ему: — Я уверен, что смог бы вспомнить как до него добраться.
Он кивает и несколько мгновений обдумывает мои слова.
— Что, если я скажу тебе, что информация была бесценна для ФБР, и мне удалось добиться для тебя сделки о признании вины, которая позволила бы тебе выйти из всего этого свободным человеком?
Я пристально смотрю на него, прежде чем разразиться смехом.
— Не может быть, чтобы ты
Мистер Витале делает несколько шагов ко мне.
— Что, если я скажу тебе, что дергал за все гребаные ниточки, какие только мог, ради своей дочери и ее счастья?
Смех застревает у меня в горле. Его лицо и тон такие серьезные. Могло ли то, что он говорит, быть правдой?
— Как? От чего мне придется отказаться?
Здесь должен быть подвох. Большой.
— Ты бы отдал свою жизнь за мою дочь?
— В мгновение ока, — говорю я без колебаний.
— Тогда это то, что им нужно. Твоя жизнь, прошлая, настоящая и будущая. После заключения сделки ты перестанешь существовать. В записях будет указано, что ты погиб во время налета на дом твоего дяди. — Он делает еще один шаг, пока не оказывается прямо у кровати, глядя на меня сверху вниз прищуренными глазами. — Ты даешь им все, что они хотят, включая поставщиков наркотиков, торговцев людьми, склады и местоположение острова. Тогда вы с Арией можете быть вместе, если это то, чего она все еще хочет.
Он поворачивается и уходит.
— Я даю тебе немного времени, чтобы решить, — бросает он через плечо, прежде чем покинуть комнату.
Я смотрю ему вслед в ошеломленном молчании. Есть способ быть с Арией… но только если я пожертвую ради нее всей своей жизнью. Моим худшим страхом было именно это — потерять империю, которую построил с нуля. Все это будет напрасно. Все, ради чего я так усердно работал и боролся на протяжении многих лет, будет отобрано американским правительством.
С одной стороны, я бы потерял свою личность, свою власть и свою империю. Но, с другой стороны, я бы приобрел самую важную для меня вещь в мире.
Выбор прост.
Чертовски просто.
Итак, когда полчаса спустя возвращается ее отец, я принимаю решение…с одним маленьким условием.
— Есть одна вещь, которую мне нужно сделать, прежде чем я соглашусь на это, — говорю я ему. — И тогда я смогу уйти навсегда. Матео Наварро может умереть после того, как я закончу то, что нужно сделать.
— И что же это за единственная вещь?
— Возмездие, — говорю я.
Отец Арии медленно кивает.
— Хорошо, — соглашается он.
Глава 60
Матео
Врачи были поражены моим прогрессом. Я должен был быть прикован к постели из-за пулевых ранений, минимум несколько недель.
Но с обещанием мести, бегущем по венам, ведущим меня к конечной цели — снова быть с Арией — это придало сил, необходимых для стремления к быстрому выздоровлению. Я провалялся в постели всего четыре дня, прежде чем начал изнурительную физиотерапию, чтобы вернуть себе форму. Если я собирался добиться того, чего хотел, мне нужно было быть в отличной форме.