Держи меня
Шрифт:
Он не договаривал. А я и сама понимала, что Сергей хочет сказать. Рома, скорее всего, бумаги подписать отказался, его убили, фирму спалили. Если бы по-другому, он бы уже давно был дома. Если бы он подписал документы — не спалили бы здание.
Не знаю, как я держалась, как терпела, чтобы не завыть, не закричать от боли! Почему так? Почему так несправедливо? Люди годами живут вместе, воспитывают детей, любят и ненавидят, в конце концов, надоедают. А мы? Мы даже не успели толком насмотреться друг на друга. Так мало… И за что ему столько страданий? Он же никому ничего плохого не сделал?
25
Сергей,
— Алька, еще ничего не известно. Мы не знаем, где он, но и плохого о нем ничего не знаем. Надежда, как говорится, умирает последней… Давай потерпим и подождём немного!
Я кивала головой, полностью с ним соглашаясь и стараясь не плакать. Он обнял меня за плечи и притянул к себе. Так и сидели — я на стуле, он на корточках рядом, пока не зазвенел дверной звонок. Я резко вскочила, заметалась по комнате, не зная, что делать. Сергей шагнул в прихожую, заглянул в дверной глазок.
— Твою ж мать! — протянул он и стал отмыкать.
Я замерла в дверном проеме и, затаив дыхание, смотрела на входную дверь. Мне казалось, что Сергей ее открывает до ужаса медленно.
На лестничной площадке стоял огромный амбал в чёрной одежде и держал, обхватив за туловище и прижав сбоку к себе моего Ромочку.
Я, протиснувшись мимо остолбеневшего Сереги, подскочила к любимому, видя, что стоять на своих ногах он не в состоянии. Его голова повисла на грудь, глаза были закрыты. Я закинула вторую его руку себе на плечо, прижалась с другой стороны, а сама быстро осматривала его, ища следы побоев и кровь. Но ничего подобного не видела.
Наконец, Сергей вышел из ступора.
— Это что за картина? Ты кто такой?
Амбал, совершенно не оскорбившись на такой недружелюбный тон, ответил:
— Анатолий Александрович… — видя, что мы в замешательстве, пояснил. — Вербицкий приказал доставить вот этот груз домой. Я доставил. Получите, распишитесь.
Он захохотал, видимо, очень довольный своей шуткой. Переложил Ромину руку со своего плеча на Серегино и легко, как будто, он не амбал, а гимнаст, какой-нибудь, поскакал вниз по ступенькам.
— Серёжа, он что, пьян?
— В драбодан… Давай его в спальню, что ли?
Когда уже почти дотащили бесчувственное тело до кровати, Рома неожиданно открыл глаза и, с трудом сфокусировав зрение сначала на мне, а потом на Сереге, улыбнулся и сказал заплетающимся языком:
— Алька… Серега… — потом, подумав, нахмурился и добавил, — Аля — он бабник… не подходи к нему.
— Ой, молчи уже, герой-любовник. Спи. Завтра утром приеду, все расскажешь.
Уложив Рому на кровать прямо в одежде, Сергей снял с него кроссовки и пошел вместе с ними к выходу. Рома, кажется, снова отключился.
— Серёжа, спасибо тебе за все!
— Да за что? Я ничего не сделал. Сама справишься с ним?
— Конечно, справлюсь.
— Пока. До завтра. Пожалуй, с утра он будет не в состоянии… Я в обед загляну. Не знаю, правда, как ночь протянуть и не сдохнуть от любопытства — где он был и с кем так ужрался?
Я замкнула за ним дверь и поспешила в спальню. Рома лежал в той же позе, в какой мы его оставили — на спине, руки вдоль тела. Присела рядом на кровать, рассматривая его. Люди под кайфом, неважно каким — наркотическим или алкогольным, у меня всегда вызывали отвращение —
К Роме я не то, что отвращение… никаких негативных эмоций не испытывала. Более того, я была счастлива, что он жив, что он вот — лежит передо мной. И больше ничего мне не надо!
Как же его раздеть? Расстегнула ремень, ширинку, попыталась спустить вниз джинсы, но приподнять его у меня не получалось — весил он прилично. Стала снимать, потягивая по очереди то за одной штанину, то за другую. Взмокла, пока стащила с бедер.
— Блин, какой же ты….
— Э, красивый?
Не спит, зараза! У него скоро в привычку войдет притворяться! И издеваться надо мной!
— Тяжелый! Ты весишь тонну! Раз не спишь, снимай сам свои штаны!
— Нет… я не могу… это обязанность жены… — он лежал с закрытыми глазами и улыбался.
— Ромка, где ты был? Мы чуть с ума не сошли? Матвей — в больнице. Ваш салон, или как там его, сгорел!
— Завтра… все завтра… Не приставай!
— Ах, так! Тогда… спи!
Последним яростным рывком стащила джинсы. Потом посмотрела на футболку, сама себе махнула рукой — пусть так спит, теплее будет. Укрыла его одеялом. Теперь уже со спокойной душой искупалась, позвонила Матвею — тоже ведь, наверное, волнуется за брата. Собралась было лечь в зале на диване, но на полпути резко развернулась и пошла в спальню. Еще чего, буду я на твердом неудобном диване спать! Хотя, на самом деле, так я подумала из вредности — больше всего на свете после сегодняшнего такого страшного для меня дня, хотелось прижаться к нему и никуда больше не отпускать.
Он перевернулся на бок, подложив ладонь под голову. И то ли из-за такой детской, беззащитной позы, то ли из-за прядки непослушных волос, упавшей на лоб, казался мне мальчишкой, уставшим безобразничать и заснувшим, лишь только голова коснулась подушки.
Легла сзади, прижалась к его спине, закинув руку на талию и спокойно заснула.
Головная боль накрыла еще во сне. То есть, сначала не мог понять — снится она мне или голова болит на самом деле. Очнулся. Утро. Кажется, если глаза открою — точно мозг взорвется. Лежу на спине. Что-то придавливает сверху — на груди и районе паха. Разлепляю глаза. Алька! Ногу и руку на меня закинула, голова на моем же плече. Так обрадовался! Значит, мне не приснилось, она и, правда, меня раздевала!
Попробовал аккуратно вылезти из-под нее — срочно нужно в туалет. Она заворочалась, я невольно залюбовался — милая моя девочка, ждала меня, переживала! Даже такого — пьяного, распространяющего запах перегара на всю комнату, не оставила одного, не бросила! Несмотря на общее состояние организма — прямо скажем, отвратительное, один орган чувствовал себя вполне здоровым и даже готовым к подвигам! Но сначала в душ.
Стараясь не стонать, сполз с кровати, обернулся — вроде, не разбудил! Посмотрел на нее — спит в футболке, которая задралась почти до груди. Внизу маленькие шортики под цвет футболки. Это пижама, что ли? Во рту и без того — сушняк, как в пустыне, но сглотнул непонятно откуда взявшуюся слюну… Так, спи, спи, никуда не уходи — я сейчас вернусь…