Держи меня
Шрифт:
Мне снилось что-то, но что? Я не помнил совершенно. Только тело помнило…
Я подумал, что матери, наверное, очень нелегко видеть меня в таком состоянии каждый день. А я, сволочь, вообще, не забочусь о ней. И правда, ей просто необходимо отдохнуть.
— Мама, нет, ты поезжай! Правда! — голос был хриплым, но он был! Обычно утром я не мог разговаривать, потому что некоторое время ещё находился там, в машине…
— Рома, вчера ты говорил совсем другое.
Да, вчера я просто метал молнии, когда Аля ушла. Я был настолько зол на Матвея и мать, что не мог сдержаться
— Мама, ты можешь ехать, куда угодно! Я тебя не держу! Но зачем вы притащили сюда эту девку — не понимаю!
— Но, сынок, Матвей не сможет проводить с тобой все время, а ты один…
Мать не могла выжать из себя единственно правильные сейчас слова: "Сынок, ты — инвалид, и один ты беспомощен, как ребенок!"
— Я справлюсь без вас, и уж точно обойдусь без этой, как ее там…
— Ее зовут Аля, и она — очень милая девушка!
Милая? Эта нахалка, которая с порога заявила, что музыку заказывает тот, кто платит? Я понял, что все уже решили без меня, и сиделка у меня все-таки будет. Но ничто, ведь, не помешает мне сделать так, чтобы она сама ушла!
— Я так понял, что вы меня не слышите. Делайте, как считаете нужным. Только оставьте меня в покое!..
Но это было вчера, сегодня, когда я немного успокоился, ситуация уже не казалась мне такой же несправедливой.
— Мам, прости меня! Я — плохой сын! Ты вынуждена сидеть со мной целыми днями, а ты у нас ещё совсем молодая… Ты знаешь, я совсем не против твоей поездки. Просто не нужно было эту девушку нанимать.
— Сыночек, миленький, что плохого в том, что она будет тебе помогать?
— Мам, ты, правда, не понимаешь? Не понимаешь, как неприятно мне, что девушка видит меня таким… беспомощным?…
— Привет, семья! — В квартиру, позвякивая ключами от машины, вошёл Матвей — как всегда с иголочки одетый, свежевыбритый, благоухающий дорогой туалетной водой. — Мам, ты готова?
Мама виновато посмотрела на меня и сказала:
— Сейчас Алю дождёмся и тогда можно ехать.
— Она во сколько будет приходить? — Матвей был явно не против ее подождать.
— Вообще-то, я попросила ее ночевать здесь…
— Что-О? — В один голос закричали мы с Матвеем.
— И, что, она согласилась? — Я был в шоке. Она здесь будет ночевать?
— Ромочка, прошу тебя… — Мама снова заплакала. — иначе, я просто никуда не поеду…
В дверь позвонили, Матвей бросился открывать, а я сидел и, сжав зубы, смотрел, как Аля с большой сумкой на плече, улыбаясь моему брату, входит в мой дом и в мою жизнь на целый месяц…
… Через полчаса мама с Матвеем уехали. Аля на кухне громыхала посудой. Я решил жить так, как будто я в доме один. А по плану у меня тренировки. Руки должны быть сильными, раз уж с ногами беда, иначе никак. Подкатив коляску к кровати, ставшим привычным движением, пересел, повернул непослушное тело. Развернул турник, прикрепленый к стене и постарался выбросить все лишние мысли из головы.
Но позаниматься удалось недолго, в какой-то момент почувствовал на себе взгляд, в комнате стояла Аля и разглядывала конструкцию, на которой я занимался. Давно она тут?
— Чего тебе?
— Завтракать будете?
— Э-э, я буду рисовую кашу и оладьи со сметаной. И чёрный чай без сахара.
— Вообще-то, Ольга Петровна приготовила омлет и булочки.
— Так и быть, омлет и булочки можешь… съесть сама, а мне — рисовую кашу и оладьи. Со сметаной. И учти, что я завтракаю ровно в девять.
Она выразительно посмотрела на часы, висящие на стене. Я сделал вид, что не понимаю ее намека. Ну, и что, что уже полдевятого. Давай, иди уже! И учти, что тебе еще в магазие бежать — сметаны-то в доме нет! Ее у нас никто не ест, но тебе это пока знать не нужно… Аля рванула на кухню. Я задумался.
Как же интересно было наблюдать за тем, как на ее лице меняются эмоции: от удивления и непонимания до раздражения. Девочка, это только начало! А, вообще-то, жаль, что нельзя понаблюдать за тем, как она там крутится на кухне! Она — такая милая со своими этими косичками. Такая домашняя в мамином фартучке…
Вот же, гад! Какая тебе разница, что есть? Чем плох омлет, о, да еще и с ветчиной! А булочки — просто мечта! Так некогда разглядывать, быстрее, быстрее!
Молоко с промытым рисом — на плиту. Разбиваем яйца, соль, сахар, что там еще? Сода нужна, вроде бы? Где она? Вот какой-то порошок белый! Она или не она? Погасить же еще ее надо? Блин, молоко убежало…
С горем пополам, без пяти девять на столе стояли две тарелки: с кашей (на вкус, вроде ничего!) и пятью тощими (не то, что у мамы), но вроде, съедобными оладьями. Чай заваривается. Налью по ходу дела. В кухне, правда, воняет подгоревшим молоком (хоть и плиту успела помыть, но вытяжка и окно должны же справиться?) Так, что еще, что еще? Сметана где? В холодильнике я её не нашла. Хотела налить ему сверху на оладьи майонез, но вовремя вспомнила о той сумме, которую мне пообещал заплатить Матвей (даже больше, чем три моих зарплаты!). Схватив деньги, бегом — в магазин, благо, что он сразу за домом.
Ровно в девять я зашла в его комнату. Он уже сидел в коляске. Сам справляется, хотя меня предупреждали, что в этом я должна тоже помогать. Это — самое страшное, не представляю даже, как к этому чудовищу прикоснусь — он же меня укусит, точно!
— Кушать подано! — про себя добавила строчкой из любимого фильма, — "садитесь жрать, пожалуйста".
— Ну-ну, — протянул он, — сейчас посмотрим, можно ли, вообще, "кушать" то, что ты готовишь…
Он въехал в кухню, видимо, почувствовав запах, обернулся и внимательно посмотрел на меня.
— Это что?
— Как вы и просили, каша и оладьи. Со сметаной.
— Нет, что это так воняет? Отрава какая-то? В кашу что ли добавила?
Вот же, зараза! Что признаваться, что ли? Да ни за что не скажу, что молоко убежало!
— А вы не знали, что пурген пахнет именно так? Только не в каше, а в оладьях — вместо соды.
Мне показалось или в его глазах промелькнул смех? Он умеет смеяться? Да ну, показалось, наверное.
— Учти, в случае чего, с толчка меня будешь поднимать ты… — с опаской глядя на оладьи, он стал есть кашу. — Ты тоже можешь поесть…