Держите фармацевта! или Лавка в захолустье
Шрифт:
Только теперь я обратила внимание, что храп дяди стал еще тише. Я подошла к нему и приклеилась взглядом к жилке, пульсирующей на шее. Раньше эта жилка была синей, а теперь она напоминала пожелтевший тяж. Да и в целом выглядел Игнат изможденно: скулы заострились, глаза впали, а кожа сморщилась.
Может, надо было попросить Элиана на него взглянуть?
Однако я сразу же отогнала сомнения. Ведь друид знал, чем я напоила выпивоху. Если он не предложил свою помощь, значит, все в порядке. Организм Игната должен сам справиться
И я еще раз осмотрела дядю. Его кожа обнажила глубокие морщины и приобрела желтушный оттенок. Губы посинели, и дышал он натужно.
Я коснулась морщинистого лба — сухой и прохладный.
Значит, пока наблюдаю. Если ему не станет лучше к утру, то через Анатолия попрошу Элиана приехать. Вызывать высшего друида лечить выпивоху — это, конечно, неслыханная наглость. Но дядя у меня один, и это я виновата в его состоянии. Значит, именно мне следует искать помощь.
Приняв решение, я отправилась во двор, где продолжала кипеть работа: стучали строительные инструменты, перекрикивались работники и галдели мальчишки из детдома, — ради которых пришлось устроить столько суеты и о которых я сама теперь чуть не забыла.
И я направилась к ребятам, столпившимся вокруг Анатолия.
— Это же лавка зелий будет? — спросил самый бойкий из мальчишек. На его щеках разлился румянец, а веснушки на носу потемнели.
— Она самая, — нарочито бодро кивнула я.
— Я могу помочь вам вывеску нарисовать. — В его карих глазах засветилось пламя. — А еще я умею выжигать по дереву.
— От помощи не откажусь. — И я едва не потрепала его по вихрастой голове.
— А я могу помогать разносить зелья. — Светлый мальчишка встал на цыпочки.
— Было бы кому, — вздохнула я. — Но я буду иметь в виду.
— А почему это он будет зелья разносить, а не мы? Так нечестно, — поднялся галдеж. И я подняла руки, призывая ребят к тишине.
— Я всем найду занятие, но только после учебы. К вам же учителя приходят?
— Приходят.
— Вот и отлично! После выученных уроков можно будет помочь мне в лавке, — сказала мягко и в то же время твердо.
Ребята снова зашумели, выясняя, влияет ли оценка, полученная на уроке, на количество помощи в лавке.
— Влияет, — кивнула я. — Чем больше вы будете знать, тем больше поймете из моих рассказов про ремесло зельевара.
— Вот! Слышал, Рябый!
— Сам ты рябый! — фыркнул веснушчатый и замолчал, напряженно глядя мне за спину.
Его взгляд перехватили другие ребята и настороженно притихли.
Я оглянулась в поисках нарушителя спокойствия и споткнулась взглядом о Блинцовку, которая теперь не таясь перешла дорогу и стояла, уперев руки в бока, рядом с рабочими. Ее лицо все еще было скрыто большими очками, шляпой и густыми волосами.
Вот же неугомонная у меня противница.
Вместо того чтобы сидеть дома и раны зализывать, явилась, — не иначе, чтобы действовать мне на нервы.
— Я не разрешала
— Разрешение дал Элиан Фосс, — произнесла я бесцветным тоном.
Веснушчатый паренек бросил на меня тревожный взгляд, но я ему ободряюще улыбнулась. Как я и думала, имени друида хватило, чтобы Блинцовка поджала губы и замолчала. Хотя я бы предпочла, чтобы она убралась прочь с моих глаз.
Но она лениво бродила посреди стройки, и мне все время казалось, что она не сводит с меня глаз, спрятанных за широкими солнечными очками.
Убралась Блинцовка, только когда пришло время ужина: вдруг оказалось, что ее нигде нет. И я перевела дыхание.
После ужина хотелось уже отправиться к себе, но надо было довести ребят до детского дома и сдать в руки воспитательнице. Потом меня перехватила рыжая повариха с вопросом, что приготовить на завтрак. Смотрела она при этом так, что мне казалось, будто видит она меня насквозь, а в ее зеленых глазах мне мерещился странный огонек. А еще моя интуиция шептала, что до завтрашнего меню Татьяне нет никакого дела.
Списав подозрительность на усталость, я, наконец, вернулась в дом и заглянула к дяде. Он выглядел так же, как и несколько часов назад. И спал не менее крепко.
«Пусть организм и дальше борется с токсинами», — решила я и тоже пошла спать.
***
Наутро проснулась я от тихого шарканья за стенкой. Влезла в платье и поспешила в гостиную. Когда увидела в ней осунувшегося, бледно-желтого Игната, радости моей не было предела.
Дядя пришел в себя, и это главное. Есть он отказался наотрез. И весь день потом только пил большими кружками холодную воду из колодца и недобро косился на меня.
Просить прощения за свою оплошность я не спешила: все же я приготовила обычное лечебное зелье. А то, что оно ему не подошло, — это бывает.
На бывшем пожарище рабочие за день полностью восстановили лавку и покрасили ее в бодрые желто-зеленые цвета. Еще они соорудили просторный курятник. По моей просьбе залили его пол цементом и, не взирая на мои протесты, принялись обивать жестью его стены, сколоченные из горбылей. Причем делали это так старательно, что я пожалела, что у меня нет денег дополнительно их отблагодарить.
Татьяна не посвящала все свое время одной готовке. С задумчивым видом она заходила во двор и бродила среди строительных ям и конструкций, подходила к сгоревшей липе и касалась ее ладонью. Лоб ее в эти моменты расчерчивала сеточка морщин.
Убедившись, что работа идет слаженно, я направилась к себе. Хоть день был и утомительным, меня ждало еще одно занятие: справочник, который передал мне Элиан, требовал максимального внимания.
Я приготовила себе чай из найденной в чулане мелиссы и шиповника, устроилась на постели и, положив рядом мешочек с орешками, погрузилась в чтение.