Дерзкая Принцесса. Книга Ринэи
Шрифт:
– Эти дамы родом из Партанента, – пояснил старик.
Ринэя едва не упала на месте. Она вспомнила ту самую пьесу про партанентских дев-воительниц. Потом ещё раз посмотрела на входящих в здание арены женщин.
– Меня жестоко обманули!!! – завопила девушка в небеса.
– Не стоит так остро воспринимать действительность, ваше высочество, – Рэнг поспешил взять воспитанницу за плечи и увести в здание.
Участники состязаний уже внутри здания проходили через коридор прямиком на арену, а их друзья поднимались на зрительские трибуны. Ринэя шла едва ли не последней. Когда девушка ступила на золотистый песок арены Вендеции, то сразу же прикрыла глаза одной рукой, а затем
Впрочем, был и ещё один ход, заделанный толстой решёткой. Ринэя поёжилась. Уж не через этот ли ход когда-то давным-давно выпускали львов на неугодных королям Вендеции?
Ринэя осмотрелась и только сейчас смогла увидеть воочию всех участников турнира. Вон стоит Винченцо. Вендецианец заметил взгляд принцессы и ободряюще улыбнулся. Рядом с Ринэей оказалась Мала, буквально в трёх шагах. Мабирийка, правда, больше смотрела на судей, чем на других участников. Илрик и Эрика, как обычно, находились рядом и уже даже успели немного пообщаться с другими участниками: Адольфом Вернером и парой женщин-воительниц из Партанента. Впрочем, с Адольфом больше говорил Илрик, а воительницы Партанента охотнее общались с женщиной-пираткой, чем с мужчинами, на которых они поглядывали с презрением, совершенно непонятным Ринэе. Принцесса слышала о таком термине, как шовинизм, но не думала, что подобное возможно ещё и со стороны женщин по отношению к мужчинам.
А вот пара участников из Союза Торговых Городов или просто СТГ были вдвоём и на прочих смотрели с высокомерием, непонятным для любого, кто не бывал в этом странном государстве. Жители СТГ считали себя лучшими людьми мира, а остальных не ставили ни во что. При том, что гости этого союза называют тамошних жителей «потребленцами», которые ни на что не способны, и откровенно смеются над их снобизмом, меньше гордыни в них не становится.
Был ещё один участник, который по высокомерию не уступал жителям СТГ. Им оказался одинокий хорсец. Высокомерие хорсцев было немного иным. Они считали себя представителями древнейшей и величайшей культуры. Отчасти это было верно, ведь именно из Хорса вышли основы многих наук: философии, политологии, математики и юриспруденции. Да и всякие вещицы старины глубокой из Хорса до сих пор почитаются коллекционерами.
Тем не менее, если высокомерие жителей Союза было ничем не подтверждено кроме их высокого самомнения и могло держаться десятилетиями, то хорсцу, получившему подобное воспитание, быстро надоело строить из себя напыщенного павлина. Вскоре воин уже заговорил с оказавшимся неподалёку Винченцо. Плут и представившийся Аристофаном мужчина быстро нашли общий язык.
Любопытствующая Ринэя подошла поближе и навострила ушки, подслушивая беседу.
– И всё-таки я удивлён, что вы решили испытать себя ещё и на поприще воина, синьоро Аристофан, – заметил Винченцо. – С вашей образованностью и знанием искусства вы могли бы стать великим человеком на родине и без всяких
– Ха, каждый философ или человек искусства должен уметь многое, – усмехнулся хорсец. – Поверьте мне, господин Винченцо, в Хорсе многие мыслители были победителями спортивных состязаний. Так что даже такому комику, как я, не чуждо владение мечом и кулаками.
– Комику? – удивилась Ринэя, подойдя ещё ближе. – В каком смысле?
– А? – Аристофан обернулся, увидев девушку, и с некоторым снисхождением сказал. – Барышня, вам никто не говорил, что для начала нужно представиться перед собеседником? Меня, как вы знаете, зовут Аристофаном.
– Я – Дерзкая Принцесса Ринэя, – девушка, задетая тоном хорсца, представилась полным именем и даже встала в горделивую позу, пытаясь казаться выше.
– Я это вижу, – хмыкнул хорсец. – Так вот, комиками и трагиками в Хорсе привыкли называть тех, кто пишет и ставит пьесы соответствующей тематики.
– То есть уважаемый Аристофан – автор комедий, – пояснил Винченцо. – Наподобие той про женщин-воительниц Партанента, которую ты видела и о которой так восторженно отзывалась.
Ринэя заморгала и медленно повернула голову в сторону тех самых воительниц. Потом она повернулась к плуту и хорсцу и выдохнула:
– То есть… это была… комедия?
– Верно, – впервые за беседу улыбнулся Аристофан. – Её сочинил мой коллега, Евполид. К слову, партанентийцам она не очень пришлась по вкусу. Настолько, что беднягу Евполида даже пытались убить.
– Это… была… комедия, – едва не плача прошептала Ринэя, смотря на песок арены. – Мои детские мечты… идеальное сочетание красоты и силы… комедия?!
– Синьоры и синьорины! – прозвучал на всю арену громоподобный голос одного из судей, пожилого и тщедушного на вид священника в золотых одеждах. Это был первосвященник Вендеции, Карло Мазолини. – Сегодня официально объявляется открытым второй этап турнира Пареенда!
====== Глава 44. Затишье. ======
Турнир грядёт, глашатаи кричат!
Тяжёлой поступью идут к арене,
Герои славные, известные делами!
Вот испытаний сложных путь начат!
Один – воитель в пятом поколенье,
Другой лишь начинает побеждать мечтами.
И страсти забурлили, лишь стоило начать!
И дух соревнований заставляет кровь кипеть!
Не в силах мы от чувств пылающих молчать!
Лишь победить достойно сердцем восхотеть!
Отрывок из поэмы «Турнир Пареенда», Улус Кирин Сладкозвучный. 313 НВ
Ринэя тут же встрепенулась и посмотрела наверх, в ложу, где восседали судьи. Ещё выше располагались три кресла для короля Юлио, который сидел с горделивым видом, демонстрируя свой орлиный профиль в лучах солнца (при этом старый король умудрялся дремать в такой позе), и для двух принцев, из которых по известной причине в ложе был только один, Метио. Сейчас он сидел с безмятежным видом, улыбаясь окружающему миру. Рядом с Карло стоял жрец-сотворитель в зелёном плаще. Он держал ладони на плечах священника, судя по всему, таким способом усиливая его голос магией.
– Участники наконец-то встретились! Было бы не очень хорошо сталкивать их лбами друг с другом прямо сейчас, а потому мы решили устроить сегодня небольшой праздник!
Зрители начали гудеть немного расстроено – обещанного зрелища не предвиделось. Жрец по знаку второго судьи, министра культуры Люциано, подошёл уже к толстяку и положил руки на его плечи.
– А сейчас представим наших героев! – теперь громоподобным голосом говорил уже сам Люциано. – Известный комик из Хорса, Аристофан, который своей победой на арене в Хорсе доказал, что люди искусства тоже могут быть весьма доблестными воинами!