Дерзкий поцелуй
Шрифт:
— Прошу прощения, ты что-то сказала?
— Все ваши вещи уложены, — повторила Лиззи. — Если только мы не забыли чего-нибудь.
Зви мысленно перебрала все, что они уложили в дорожные сундуки.
— Кажется, я взяла все, что может мне понадобиться. И потом, я уезжаю всего на две недели.
Лиззи ободряюще затрясла головой:
— Вот именно. Не расстраивайтесь. Вы еще не успеете доехать до Норфолка, как лорд Терстон уладит все проблемы.
Эви пробормотала себе под нос нечто невнятное. Уладится эта нелепая проблема или нет, но ровно через две недели она вернется в Халдон. Ведь через две недели миссис Нэнси Ярд из Лондона будет ожидать, что кто-нибудь встретит ее за таверной
Итак, у Уильяма Флетчера есть ровно две недели, чтобы успокоить свою совесть, и ни днем больше.
Лиззи обвела взглядом спальню, в которой вновь воцарился образцовый порядок.
— Мисс, если вам больше ничего не нужно, то я бы хотела пойти поужинать, а потом пораньше лечь спать.
Эви кивнула, отпуская горничную, после чего вернулась к еде, пытаясь пробудить в себе аппетит. Собственно говоря, есть Эви не хотелось, но более заняться ей все равно было нечем — из доступных развлечений оставался лишь поднос с ужином. Она съела еще кусочек булочки, отщипнула крылышко цыпленка, поковырялась в моркови — словом, превратила блюдо на тарелке в неаппетитное месиво. Встав с кровати, она перенесла поднос на туалетный столик и, решив, что не стоит беспокоить Лиззи по пустякам, переоделась в пеньюар самостоятельно.
Если есть ей не хочется, то, по крайней мере, она может заснуть. Да, конечно, было лишь начало десятого, но день сегодня выдался долгий и утомительный, а с учетом того, что вставать ей предстояло еще до рассвета, решение лечь спать пораньше выглядело вполне разумным. Откровенно говоря, она была бы рада любому занятию, которое позволило бы ей отвлечься от мыслей об одном из гостей поместья.
Она тихонько легла и укрылась одеялом до подбородка, постаравшись не думать ни о чем. Все, решено — она не вспоминает о нем. Не вспоминает! И сделает все, чтобы образ симпатичного и таинственного мистера Мак-Алистера не потревожил ее покой. И не станет заново переживать тот поцелуй, не станет ворошить воспоминания о том, как он стоял совершенно неподвижно в то мгновение, когда их губы слились. И о том, как бешено застучало у нее в груди сердце и перехватило дыхание, когда он вперил в нее взгляд своих немигающих глаз, она тоже не будет вспоминать. Как не станет гадать, где он будет спать сегодня ночью, или чем он сейчас занимается, или…
— Проклятье, проклятье, ПРОКЛЯТЬЕ!
Эви перевернулась на живот, несколько раз стукнула кулаком по ни в чем не повинной подушке, после чего устало легла на спину и тяжело вздохнула.
Пожалуй, и ночь ей предстоит не из легких.
Впрочем, Эви и сама не заметила, как заснула — на целых два часа. Она, наверное, проспала бы беспробудно всю ночь, если бы ее покой не потревожила Лиззи, которая, споткнувшись о порог, ввалилась к ней из соседней комнаты. Как и давеча, глаза у нее округлились от изумления, правда, сейчас на ней была ночная рубашка, а к груди горничная прижимала скомканное постельное белье.
Эви села на кровати, мгновенно проснувшись, и уставилась на Лиззи затуманенным ото сна взором.
— В чем дело? Что случилось?
— Он в моей комнате. Он выгнал меня из моей собственной комнаты.
Эви соскочила с кровати.
— Он? Кто он?
— Отшельник, — выдохнула Лиззи. — Мак-Алистер.
— В твоей комнате?
Эви схватила со стула пеньюар и набросила его на плечи.
Лиззи утвердительно затрясла головой и перевела дух.
— Он просто взял и вошел ко мне, красавчик этакий, правда, предварительно постучав, — сообщила она. — Но потом он потребовал, чтобы я собрала свои вещи и отправилась спать сюда, к вам.
— Но это же просто невероятно! Не могу поверить,что он вломился к тебе в комнату.
Или он думает, что может обращаться с Лиззи, как ему заблагорассудится, только потому, что она служит в особняке горничной?
— А я досих пор не могу поверить, что видела его во плоти, — задыхаясь, выпалила Лиззи. — Весь день я безуспешно искала его, а он вдруг взял и…
— Вломился к тебе в комнату, — закончила вместо нее Эви. Она решительно поправила на себе пеньюар, закутавшись в него поплотнее. — Но это мы еще посмотрим, чья возьмет.
— Быть может, лучше послать за лордом Терстоном или…
— Я и сама вполне способна управиться с Мак-Алистером и ему подобными.
Эви решительно шагнула к двери, намереваясь исполнить задуманное.
4
Эви никогда не считала себя ханжой или недотрогой. Скорее, напротив. В четырнадцать лет она первой из своих подруг изведала, что такое поцелуй. В девятнадцать она встретила свою первую подопечную проститутку, а в двадцать ей самой сделала предложение сначала содержательница притона, затем сутенер, а позже и дюжина подвыпивших матросов. Таким образом, она восполнила пробелы в своем образовании, побывав в самых бедных районах Лондона, которые правильнее было бы назвать трущобами.
В соответствии с нормами поведения, принятыми в обществе ее подруг и знакомых, Эви пользовалась репутацией скандально передовой и чрезмерно прогрессивной молодой леди — и репутация эта непременно подтвердилась бы, если бы кто-нибудь из них узнал о ее похождениях. Но даже она оказалась не подготовленной к тому зрелищу, которое открылось ей по другую сторону двери, в соседней комнате.
Там обнаружился полуодетый Мак-Алистер, Собственно говоря, если быть совсем уж точным, то раздетый более чем на четверть. Самое же пикантное, впрочем, заключалось в том, что это был именно Мак-Алистер, а не кто-нибудь другой, и что он находился в смежной с ней комнате, да еще и раздевался при этом. Он стоял в одной рубашке, да и та была уже расстегнута до пояса, открывая нескромному взгляду загорелую кожу и широкую грудь, на которой бугрились мускулы. Этот человек был сложен как античный бог, изображение которых она видела в альбомах.
— Ч-что…
Проклятье! Она прикусила кончик языка и отвела взгляд, чувствуя, как у нее внутри все загорелось, но сделала новую попытку:
— Ч-что это вы тут делаете?
Мак-Алистер оставил ее вопрос без ответа, что было вполне понятно, учитывая всю очевидную незамысловатость того, чем он занимался. Эви почувствовала, как щеки ее запылали жарким румянцем. Почему, черт побери, она не сообразила постучать для начала?
— Вы не имели никакого права в-выгонять Лиззи из ее к-ком-каты.
Уголком глаза она наблюдала, как он неторопливо застегивает рубашку.
— Я сделал это ради ее же блага.
Смущение на мгновение уступило место полнейшей растерянности.
— Ради ее же блага?
Он указал на широкие окна:
— Если бы мне были нужны вы, я бы воспользовался ими.
Эви оглядела большие окна в комнате Лиззи, а затем отступила назад, чтобы взглянуть на еще более широкие оконные проемы уже в собственной спальне.
— А почему не теми, которые находятся у меня в комнате?