Десант местного значения
Шрифт:
Тем временем восьмерка «Скайхоков», выйдя из атаки, дожидалась оценки результатов своего удара. Они были обескураживающими. Из восьми ракет, выпущенных американскими пилотами, в эту чертову коробку с пушками не попала ни одна. Это любезно сообщил командиру группы офицер управления с «Форрестола», которому, в свою очередь пришло сообщение из штаба десанта. Это сообщение уже было не столь вежливым, а уж радиограмма на «Комсток» с последнего фрегата-дымзавесчика вообще наполовину состояла из проклятий в адрес криворуких и слепых летчиков флота. Командира фрегата можно было понять, эта проклятая батарея русских, никак не желающая погибать, уже пристрелялась к его кораблю, добившись в последнем залпе двух близких накрытий. Настолько близких, что от гидравлического удара от разрывов огромных русских снарядов возле кормы фрегата началось поступление воды сразу в два отсека корабля.
Выслушав вполне обоснованные упреки в свой адрес, ведущий группы «Скайхоков» снова построил свои самолеты в колонну, на этот раз встав замыкающим. Про себя он решил, что точно попадет в эту чертову башню, даже если ему придется вогнать в русскую батарею свой самолет. Но первый же «Скайхок» добился попадания. Правда радость пилотов была недолгой, оказывается, «Буллпап» просто «чиркнул» по крышке башни, ракета пропахала, разваливаясь на лету, по горизонтальной броневой плите, потом сработал взрыватель и в завершение, вспыхнуло неизрасходованное ракетное топливо. Но все это случилось уже за башней. Внутри, конечно, грохнуло знатно, матросы из состава башенного расчета, находившиеся в боевом отделении, были контужены, но через 10 секунд из обоих орудийных стволов вылетели очередные длинные языки пламени. Башня продолжала вести огонь. Остальные шесть ракет опять промахнулись, некоторые «Буллпапы» «облизали» силуэт башни своими дымными трассами, но прямых попаданий больше не было. Наконец, настала очередь ведущего. Он старался удерживать марку прицела так, чтоб трассер ракеты был даже под башней, в том месте, где нижняя кромка вертикальной стенки ее сливалась с землей. Сейчас это было нетрудно, пожар, вызванный первой ракетой, вовсю полыхал за башней, топливо из раскуроченного бака, разлилось достаточно широко. И теперь буро-зеленый силуэт башни, ранее почти сливавшийся с окружающейся местностью, казался почти черным, на фоне стоящего за ним пламени. И ракета вошла почти идеально, прямо туда, куда он ее и наводил. Под башней порхнуло огнем и дымом, ему показалось, что она даже подпрыгнула на своем месте. Флайт-коммандер даже позволил себе ребяческий крик «Ийэху!», прежде чем вбитой намертво привычке, оглянуться назад. Он мгновенно покрылся холодным потом. Позади него, буквально в трехстах ярдах, висел, подсвеченный лучами солнца, «Фреско». В следующее мгновение ярко-красный нос МиГ-17 словно взорвался вспышками, из которых потянулись трассы, потянулись, казалось, прямо ему в лицо. Потом перед глазами сверкнул огонь, и это было последнее, что он увидел.
Капитан Харисов выдержал нелегкий путь домой над морем. Нелегкий, потому что, не успел он снизиться, как его заметила группа «Крусейдеров», летевшая ему навстречу, на восток. Наверное, возвращавшаяся обратно, после удара по нашим войскам. Его предположения, что у американцев мало топлива или они «наелись» после трудной бомбежки, оправдались лишь частично, от группы отделилась пара, и в следующие минуты МиГ капитана изображал из себя зайца, которого гоняет пара гончих собак. Летчики в кабинах «Крестоносцев» были первоклассные, и Хан, не смотря на все свое мастерство, мог лишь уклоняться от атак, даже и не пытаясь атаковать самому. Пару раз он вообще думал, что все, ему конец, так сильно его зажимали. Но каким-то чудом многочисленные трассы американских пушек прошли рядом с его МиГом, а ракет, слава богу, у американцев не было. Наконец, у них, по всей видимости, стало заканчиваться топливо, и «Крусейдеры» из эскадрильи морской пехоты VMF-333, от него неохотно отстали. То, что это были именно американские морпехи, это совершенно ясно, он четко разобрал надписи на самолетах противника, когда они несколько раз были очень близко. «Значит, эти суки уже вовсю летают с острова Беринга»— подумал капитан, оглядываясь вокруг. Надо срочно определиться с местом своего нахождения, в горячке боя ему было совсем не до этого. И убираться отсюда, пока к нему не прицепились еще какие-то враги, а своих здесь нет и не будет еще долго. Быстрый обзор берегов полуострова, видневшихся на западе, показал ему, что он оказался прямо напротив Авачинской бухты. Немного подумав, он решил идти к аэродрому напрямую, топлива было уже маловато. Но подлетев на малой высоте ко входу в бухту, он увидел, как восьмерка «Скайхоков» неторопливо, как на тренировках, заходит по одному на какую-то наземную цель, расположенную прямо на мысу Маячном. Больше всего Харисову сейчас хотелось убить какого-нибудь американца, чтобы притупить ощущение отчаяния и полного бессилия, которое терзало его последний десяток минут. Сначала от американских ракет, один за другим сбивших его товарищей, потом от американских истребителей, с издевательской легкостью гонявших его, как зверя. Других противников поблизости не наблюдалось, и капитан решился. Чуть прибавив обороты двигателя, он довернул свой МиГ, чтобы оказаться сзади и ниже концевого «Скайхока». Это оказалось легко, скорость американских штурмовиков не превышала пятисот километров в час, причем американец летел плавно, по ниточке. Прямо как курсант в начале обучения. Не переставая удивляться такому странному поведению противника, он начал резкую горку, пристраиваясь «Скайхоку» точно в хвост. В это время американец пустил по земле ракету, но оставался на курсе, летя строго по курсу, в пологом пикировании. Хан подождал, пока янки «сядет» сверху к нему в прицел, потом чуть двинул РУДом, еще сокращая расстояние. И когда дистанция составила всего 600 метров, он нажал на гашетку. Американец не успел сделать ничего, когда 37 и 23-миллиметровые снаряды начали рваться в его центроплане. Увидев, как «Скайхок» буквально разваливается в воздухе, капитан довольно хмыкнул, заваливая машину в правый вираж со снижением. Короткий полет над водами Авачинской бухты, потом над устьем Авачи. Наконец, впереди бетонная рулежка Елизовского аэродрома, с нарисованными на ней воронками. Слава богу, только с нарисованными. Посадка с ходу, в мирное время руководитель полетов схватил бы инфаркт от такого захода. Быстрый и короткий пробег МиГа, и вот он уже заворачивает в капонир, гостеприимно открывший перед ним створки. Все, он дома. Теперь ему предстоит неприятное объяснение с командованием, свою задачу он не выполнил.
Глава 5. Разгром
Камчатка. Местное время 11–25, 02 ноября. Побережье Авачинского залива, бухта Малая Саранная. Позиции второй роты второго батальона 211 мотострелкового полка 22-й дважды Краснознаменной Краснодарско-Харбинской мотострелковой «Чапаевской» дивизии на возвышенности между озерами Малое Саранное и Мелкое, в 400 метрах от берега.
Старший лейтенант Ильин с горечью оглядел позиции своей и соседней рот, вернее все, что от них осталось. А оставалось немногое. Снаряды танковых пушек, а самое главное, корабельные пятидюймовки с транспортов десанта, перепахали вырытые окопы и траншеи, пулеметные гнезда и позиции гранатометов, превратив их в лунный ландшафт. Крупнокалиберные ДШК, так хорошо убивавшие американцев в завязке боя, были уничтожены все. То же самое произошло с гранатометами, ручными и станковыми, американцы стреляли сразу десятком стволов в ответ на одиночный выстрел. Ручных пулеметов осталось всего два, расчеты которых меняли все время позиции, вовремя уходя из-под ответного огня. До сих пор им везло, но везение не может продолжаться вечно. От минных полей и проволочных заграждений остались одни названия и тактические знаки на карте. Американцы двадцать минут назад поднимались в атаку, но минометная батарея, расположенная в ущелье, на обратном склоне прибрежной сопки, вовремя отсекла пехоту, открыв беглый огонь по пристрелянным рубежам, а три танка, прорвавшихся на позиции и начавшие утюжить окопы, его бойцы забросали гранатами. И сейчас на пляже и на позициях обеих рот горели уже восемь танков и семь бронетранспортеров. Но сейчас случилось самое худшее. Американцы, те, что утром высадились в тылу полка, не смогли сходу прорваться через перевал Седелка. Но они уничтожили блок-пост пограничников на самом перевале. Все попытки советских подразделений прорваться через перевал и отбросить врага назад были сорваны сильным огнем. Впрочем, тоже самое относилось и к противнику, трупы убитых в американской и советской форме густо лежали на самом перевале и на подступах к нему. Но американцы сумели закрепиться дальше, на горной гряде, поднимавшейся за перевалом вдоль долины, уходившей на запад, к Вилюченскому вулкану. Тяжелое вооружение туда затащить было невозможно, а вот корректировщика с радиостанцией вполне. А оттуда позиция минометов, приданных второй роте, была видна как на ладони. И когда на позициях минометчиков очень точно стали ложиться снаряды корабельных орудий, Ильин понял, что это конец. Надо срочно отходить, пока американцы не пошли в новую атаку. Без минометного огня с теми жиденькими силами, что у него остались, атаку морской пехоты с танками не удержать. Только вот куда отходить? В приказе, полученном вчера вечером, было: «при дальнейшей невозможности удерживать позиции перед лицом превосходящих сил, отступить на тыловой рубеж, проходящий линии перевал Седелка — западный берег озера Большой Вилюй». Но сейчас этот рубеж занимает американский десант! И отступать на него, это фактически, атаковать позиции американцев в лоб, через перевал, это значит, положить в бессмысленной атаке все остатки роты! К тому же, если американцы поставили корректировщика на высоте рядом с перевалом, атаку придется вести под огнем корабельных орудий. Ильин принял решение, начать отход по руслу реки Малая Саранная. Она впадала в океан на правом фланге позиций роты. А первый взвод его роты, вернее, его остатки, должны удерживать свои позиции до самого конца, прикрывая их отход. Правда, дальше, вверх по течению, русло реки становилось почти непроходимым. Превращалась в местность, по которой с трудом может пройти даже здоровый человек. И как его рота переберется почти десять километров по этому бездорожью, вдоль северного подножья Вилюченского вулкана на летнюю тропу геологов, которая была отмечена на его карте, как «тропа, проходимая для вьючных животных», вместе с вооружением и ранеными, старший лейтенант представлял себе слабо.
Камчатка. Северная сторона Авачинской губы. Местное время 02 ноября 11–35. Батарея N501.
— Из расчета в подбашенном отделении погибли трое, двое сильно контужены. Расчет в рабочем отделении погиб весь. Хорошо, что они полузаряды поднять не успели, они бы точно загорелись, а дальше бы могли сдетонировать оба уже поднятых снаряда.
Сухие цифры доклада заместителя командира башни совсем не отражают реальной действительности. Подумал командир батареи. «Погиб весь»— матросов буквально размазало по стенкам рабочего отделения взрывной волной. Только на ребрах швеллеров противооткольного слоя остались какие-то более крупные ошметки тел и клочья форменной одежды. Он встряхнул головой, словно стараясь забыть недавно увиденную страшную картину, которая предстала перед его глазами, как только он поднялся в рабочее отделение.
— Далее. Оба орудия исправны, все части имеют незначительные повреждения, не влияющие на способность стрелять. Электрический подъемник вышел из строя, осколками поврежден сам подъемник, и кабели к нему. После попадания в отделении начался пожар, часть ракетного топлива тоже попала внутрь отделения. Так что электрические кабели выгорели полностью. Пневматика также выведена из строя, трубы во многих местах перебиты осколками. Подъем снарядов и полузарядов, а так же их досылание в камеры орудий в данный момент можно выполнять только вручную. Для полного ремонта и замены кабелей и трубопроводов требуется минимум восемь часов.
— То есть башня сейчас может открыть огонь, но только с ручным заряжанием и подъемом боеприпасов тросами ручной лебедкой? Не поверил своим ушам командир батареи. Уж очень эффектно смотрелось попадание в нее этой проклятой ракетой.
— Не совсем так. Попадание боевой части пришлось на верхнюю часть кирасы, и после пробития кирасы, часть ее смята и она деформировалась так, что ее кусок уперся в боевой штыр. Башню заклинило. Требуются отрезать эту часть автогеном, сейчас его принесли со склада в потерне и поднимают наверх. Но согласно инструкции мы должны сначала опустить в погреб оба поднятых снаряда.
— К черту инструкцию. Накройте их брезентом, поставьте рядом матроса с огнетушителем. Сколько времени потребуется на резку?
— Полтора час, максимум два. В очень неудобном месте придется работать, под полом рабочего отделения. И чтобы добраться до места, где клинит, придется срезать часть рабочих конструкций.
— Через полтора часа башня должна открыть огонь. И еще, опустите стволы орудий максимально вниз и подпалите что-нибудь возле башни, если пожар снаружи стихнет. Чтобы у американцев не возникло сомнения, что батарея выведена из строя.
Камчатка. Местное время 11–35, 02 ноября. Бухта Крашенинникова, город Вилючинск.
В городе творился хаос. Несмотря на то, что все гражданские вроде бы должны быть эвакуированы из города еще четыре дня назад, всюду раздавался плач детей и крики женщин. Улицы застилал густой дым, от горящего в результате американского налета нефтехранилища. Полуразрушенные дома, мебель, в беспорядке выброшенная на улицы, все это густо посыпанное битым стеклом. На южной стороне уже часто звучали выстрелы. Панику усугубляли редкие разрывы артиллерийских снарядов, первые четыре «Шауни» со 105 миллиметровыми гаубицами уже приземлились на захваченном американской морской пехотой Вилюченском аэродроме и начали обстрел, пока неприцельно, по площадям, руководствуясь только старыми данными аэрофотосьемки. Но это временно, огонь вражеской артиллерии станет более точным, если американцы займут одну из сопок, закрывающую город с юга и посадят туда своего корректировщика. В этой ситуации поначалу никто не заметил, как с севера, на полном ходу, в бухту вошел небольшой караван из разномастных судов. Два тральщика, водолазный бот, торпедолов, два пограничных катера, и даже пара рыболовных сейнеров. Всю эту разномастную флотилию возглавлял адмиральский катер, над которым развевался контр-адмиральский вымпел. Вилючинск, или Петропавловск-50, как он значился официально в списке адресов советской почты, территориально представлял из себя три отдельных поселка, разнесенных по берегам бухты Крашенинникова. Один, самый старый, где еще были различные склады, находился на самом южном берегу бухты, второй, где размещался новый жилой городок эскадры подводных лодок и здания администрации, располагался на северо-западном берегу, и третий, где собственно и базировались подводные лодки, находился на полуострове Рыбачий, ковшом нависающим над бухтой с северо-востока. Поселок на полуострове Рыбачий носил официальный почтовый адрес Петропавловск-53. Флотилия начала сходу швартоваться к причалам старого поселка. Еще не успел адмиральский катер пристать к причальной стенке, как на причал спрыгнул контр-адмирал Гонтаев. Его сразу обогнали бойцы роты морской пехоты, держа автоматы наизготовку. Адмирал, едва сойдя на берег, начал действовать. Один взвод морпехов сразу отправился на южные окраины поселка, ему была поставлена задача разведки и боевого охранения. Еще два взвода адмирал отправил наводить порядок на улицах, пресекая панику. Встреченных военных было приказано отправлять к старому арсеналу, где адмирал решил развернуть временный штаб, взяв с собой взвод пограничников. Этот взвод, из пограничной сержантской школы в Северных Коряках, вместе с батареей безоткатных орудий Б-10, попал к нему в подчинение в самый последний момент, и адмирал решил оставить его в резерве. Конечно, адмирал бы предпочел бы иметь с собой в резерве морских пехотинцев, но кадровым в учебной роте морской пехоты был только один взвод, который он и отправил в разведку. Остальные два были набраны из местных, мобилизованных всего неделю назад. Гражданских было приказано сортировать, женщин и детей отправлять к причалам, где они будут грузиться на сейнеры, которые готовились к отправке в поселок Сероглазка, всех способных держать оружие мужчин, отправлять в арсенал. В старом арсенале 15 эскадры подводных лодок не было тяжелого сухопутного вооружения, но устаревшее легкое было. Адмирал знал, что там есть около трех тысяч единиц разнообразной стрелковки, от винтовок Мосина и револьверов Нагана до автоматов ППШ и ППС и карабинов СКС. Через полчаса ситуация несколько прояснилась. Американский вертолетный десант на их участке выставил сильный заслон, всего роту, сосредоточив все усилия на другом направлении, а именно на соединении со своими товарищами, наступавшими с моря. Парадокс был в том, что даже эта рота вполне могла взять Вилючинск сходу, нахрапом, пользуясь бардаком, возникшим утром после нескольких налетов. Американские самолеты не только подожгли нефтебазу, другие бомбы, сброшенные со штурмовиков, тоже легли крайне удачно. Три из них уничтожили здание штаба эскадры, еще несколько попали в комендатуру и казарму комендантского взвода города. Оперативный отдел и другие службы, размещенные в бункере управления эскадрой, остались невредимы, а вот управление городом было потеряно в самый неподходящий момент. Но, опять же, совершенно случайно, быстро продвигавшиеся по дороге к Вилючинску американцы натолкнулись на личный состав 41 береговой подвижной батареи 294 артиллерийской бригады. Орудия и техника батареи были только что уничтожены с воздуха, а вот личный состав частично уцелел. Благодаря капитану Венедиктову, который сумел сбить замыкающий «Скайхок» и заставил сбросить подвески второй штурмовик, а ведь именно эта последняя пара и несла по шесть бомбовых кассет, предназначенных для уничтожения живой силы. Береговая подвижная батарея 130-мм орудий, это очень много солдат и офицеров. Несколько сотен, и больше половины из них остались живы. Да, конечно, батарейцы еще не пришли в себя после бомбежки, да, из стрелкового оружия они имели на вооружении только карабины и пистолеты, да, в пехотном бою сильно уступали специально обученным морским пехотинцам. Но легкой победы у американцев не получилось. Перевеса в живой силе у врага не было изначально, а потом уцелевшие командиры 41 батареи наладили сопротивление. Обойти батарейцев, оседлавших дорогу мешали сопки, густо поросшие каменными березами и кедровым стлаником, по ним можно было передвигаться очень медленно и налегке. А американцы торопились. Но русские уперлись, и вместо лихого победного марша противнику удалось только отжать русских по дороге к южному поселку. До него оставалось всего один километр, когда к уже отчаявшимся советским солдатам подоспела подмога. Всего один взвод, но он переломил ситуацию. Американцы решили временно перейти к обороне.
Камчатка. Местное время 11–50, 02 ноября. Побережье Авачинского залива, русло реки Малая Саранная, в 2 километрах от берега. Остатки второй роты второго батальона 211 мотострелкового полка 22-й дважды Краснознаменной Краснодарско-Харбинской мотострелковой «Чапаевской» дивизии.
Старший лейтенант Ильин смотрел на остатки своей роты, и в груди у него, казалось, ворочался огромный ледяной ком. Еще несколько часов назад на только что оставленных позициях были две роты, минометная батарея, пулеметный и противотанковый взводы мотострелкового батальона. Три сотни человек со всем штатным вооружением, представлявшим собою образцовые подразделения Советской Армии. Сейчас перед ним стояла кучка донельзя грязных и уставших людей, в рваном обмундировании, на котором часто выделялись белым свежие повязки. Но все они упрямо держали в руках оружие. Он протолкнул застывший комок дальше в горло и начал командовать. В первую очередь Ильин, найдя взглядом бойца с ручным пулеметом и еще двух, которые выглядели посвежее, отослал их в боевое охранение. В ста метрах к востоку река делала поворот, закрывающий их от противника. Вот туда он и послал импровизированный арьергард, чтобы американцы, в случае их преследования, не накрыли всех разом. Затем организовал перекличку. Всего из той западни, в которую превратились их позиции, вырвались 36 человек. Из офицеров остался он один. Три сержанта, два ручных пулемета и один ручной гранатомет. Все из его роты, из первой роты и приданных подразделений не было никого. Уцелел также ротный снайпер, со своей неразлучной винтовкой Мосина, его Ильин сразу же отправил к бойцам арьергарда. Тяжелое вооружение погибло все, вместе с расчетами, в последние минуты боя янки развернули настоящую охоту за гранатометчиками и пулеметчиками, долбя по каждой замеченной позиции прямой наводкой из танковых орудий, а то и вызывая огонь корабельной артиллерии. Удивляло только полное отсутствие медиков вместе с ранеными, старший лейтенант, отдав приказ об эвакуации из блиндажа ротного медпункта, забыл про них в горячке боя. Но сейчас его «просветил» один из уцелевших сержантов. Как только американцы покончили с минометной батарей, перемешав ее позиции огнем из пятидюймовых корабельных орудий, их корректировщик обратил внимание на блиндаж медпункта. Оттуда санинструктор и фельдшер как раз заканчивали вытаскивать носилки с тяжелоранеными. Американский корректировщик никак не мог не видеть, кто лежит на носилках, да и повязки с красными крестами на рукавах медперсонала видны были отлично. Тем не менее, в следующую минуту огонь 127-мм орудий обрушился на них. Корабли сделали пять залпов, после которых на месте медпункта роты остались только воронки, усеянные кусками дерева и обрывками человеческих тел. Ильин только стиснул челюсти, услышав этот рассказ. Но все, они и так слишком задержались на этом месте. Выделив еще трех человек в головной дозор, старший лейтенант приказал начать дальнейшее отступление.