Десант на Европу, или возвращение Мафусаила
Шрифт:
Так казалось недолго. К концу пятых суток орги применили новую тактику. С одной из верфей Первого кольца соскользнул транспортный модульник и, после ряда орбитальных манёвров, ведомый мощным спинтронным мозгом, вошёл в плотные слои атмосферы. Удар рукотворного болида пришёлся на полностью очищенный от механоргов – и один из наиболее древних фаланстеров, Ароматную Долину в Северной Америке и испепелил её полностью, оставив лишь гигантский кратер.
Но маневр не остался незамеченным орбитальными челноками гёзов.
Ведомые опытными астронавтами, экс-экипажами «Горгоны» и других, «списаных» кораблей, челноки переместились с высокой орбиты на низкую и здесь, пользуясь немалым преимуществом в скорости и манёвре, перехватывали новоявленные «космоторпеды». Удары «тяжёлого света» были страшны – пробитые обшивки модульников просто переламывало при входе в плотные слои атмосферы. Удалось перехватить семь «торпед». Три всё же достигло цели. На стапелях Кольца оставалось ещё не менее десятка. Измотанные перегрузками на орбитальных маневрах пилоты челноков уже переставали различать, где Земля, где Космос…
Все эти трудности, увы, были уже в прошлом. Радиограмма извещала, что к системе Земли – Миру-1 – полным ходом двигаются три звена космических эриний, которым программно было запрещено здесь появляться – ни при каких условиях. Но программы больше не действовали. Для экипажа из трех человек, которым командовал Молибденовый Грегуар, это означало, что увольнения на берег в ближайшее время ждать не приходится. Приказ командования был ясен. Снова перейти на высокую орбиту: патрулировать Приземелье и осуществлять радиоретрансляцию, вплоть до получения дальнейших приказаний.
– Ладно, чего уж там… – пробурчал командир челнока себе под нос. – Будем патрулировать… Все ж лучшем, чем торчать внизу…
Он толкнул в плечо наладившегося было дремать Чанга.
– А! Что? – вскинулся тот.
Грегуар притормозил его, чтобы второй пилот, он же бортрадист, не расшиб себе голову.
– Опять идем наверх! – командир ткнул оттопыренным большим пальцем в блистер, сквозь который, как всегда безмятежно голубела Земля.
– Ты хочешь сказать – вниз? – переспросил его маленький смуглый Чанг. – На Землю?
– Э-э, – протянул Грегуар. – Я хотел показать туда. – Он указал себе под ноги. – На высокую… Так что пни Джона. Пусть запускает!
Горестно повздыхав, маленький индиец рыбкой соскользнул в тесный бытовой отсек, где скорчился в позе эмбриона бортмеханик и бортстрелок в одном лице, Джон Стингер. Вскоре раздался грозный рык аризонца. И вскоре из люка показалась его заспанная физиономия.
– Какого черта?…
– Приказ снизу, – ухмыльнулся командир. – Велено тебя будить… Заводи лоханку!
Стингер пробурчал что-то, но взялся за работу. Пальцы его так и мелькали по клавишам и тумблерам. Глядя на его энтузиазм, Чанг предпочел поскорее втиснуться в свой ложемент. Грегуар медлил. Ему не нравилось, как маневрирует спутник из состава метеогруппировки в третьем эшелоне Кольца. Траектория сего безобидного объекта никаким боком не касалась орбиты челнока, но фишка заключалась в том, что спутник был безобиден лишь с виду.
– Командир, – сказал Стингер. – У меня все готово! Стартуем?
– Погоди, Ваня, – проговорил Лебедев, не замечая, что говорит по-русски. – Не нравится мне вон тот спутничек…
Аризонец, не понявший ни слова, проследил за указательным пальцем командира. Ага, ясно! Перевода на синлингву не требовалось.
– Взять его на прицел?
– Да, Джонни, – ответил Молибденовый Грегуар. – И пусть только сукин сын даст повод.
«Сукин сын» дал повод. Он нацелился на челнок зеркалом коррекционного термазера, которым обязан был подогревать земную атмосферу, вместе с сотнями своих «коллег» влияя на динамику перераспределения воздушных масс. Но это в мирное время. А сейчас, похоже, невидимый и непонятный простому космолетчику противник, рассудил иначе, превратив сугубо мирный космический аппарат в убийцу.
Стингер отменил процедуру запуска и переключил реактор на режим накопления конденсата в батареях атомных лазеров. Накопление шло медленно. Утешало лишь, что и спутник не мог зарядиться мгновенно. Лебедев зашнуровался в своем ложементе и сказал Чангу:
– Если мы не успеем выстрелить первыми, будь готов к развороту!
– Понял, командир, – отозвался индиец, берясь за рычажки ручного управления двигателей ориентации. Его задача состояла в том, чтобы развернуть челнок паралелльно плоскости, в которой имульс термазера пересечется с корпусом корабля. Правда, это делало невозможным ответный удар, поэтому приходилось тянуть до последнего, полагаясь на опытность и реакцию второго пилота. И того и другого Чангу Сидху было не занимать. Недаром же он был вторым в экипаже Никиты Белова, во время того самого легендарного рейса «Горгоны», когда Лебедев исполнял обязанности первого пилота, а Климов – штурмана.
На указателе заряда красный столбик дошел до половины шкалы.
– Давай, Джонни! – рявкнул Молибденовый Грегуар. – Этому мозгляку хватит…
– Есть!
Стингер стиснул гашетку, уже в который раз в этой орбитальной войне оправдывая звучную свою фамилию. Челнок вздрогнул. Заряд ушел к цели. Но спутник успел сделать ответный выстрел. Никакие приборы боевого катера этого не отметили, зато второй пилот ощутил шкурой. Подтравливая движками, Чанг начал разворачивать челнок, как будто это могло помочь увернуться от лазерного импульса. Через блистер кабины Лебедеву хорошо были видны обугленные фрагменты теплозащиты, срезанные термазером с носовой части челнока.
– Твою мать! – прокомментировал он сделанное наблюдение на родном языке, а для товарищей пояснил. – Всё, парни, на Землю нам самостоятельно не сесть!
– Подумаешь, – откликнулся аризонец. – Ты посмотри, что стало с мозгляком!
Зрелище радовало глаз. Распавшись на множество совершенно непригодных, к дальнейшему использованию фрагментов, бывший спутник продолжал следовать прежним курсом.
Отодвинув чашку остывшего кофе – когда же, наконец, он напьется нормального брусничного чаю! – Наладчик снова зарылся в отчеты. Он снова был на заполярной базе гёзов, которую орги с тех пор ни разу не атаковывали. Постепенно штаб обороны Земли сползал в архаику прежних времен. Вот уже и на бумажную писанину перешли, благо у Люци оказался изрядный запас писчей бумаги и карандашей. На иных информационных носителях, как впрочем, и на всем остальном, приходилось экономить. Даже кофе пили синтетический, а жрали белковый концентрат, на который в прежние времена зарились только неразборчивые в еде крысы.