Десантник на престоле. Из будущего - в бой. Никто, кроме нас!
Шрифт:
— Игрушечный и боевой револьверы.
— Все верно, но вы не видите главного. Вот, посмотрите, — Александр взял «кольт» в руки и, открыв защелку ствола, снял барабан. — После того как вы сделали пять быстрых выстрелов, вам необходимо перезаряжать барабан. Снаряжать порохом, пыжом, пулей, еще одним пыжом, а потом, напоследок, и капсюлем каждую камору. Это долго. Традиционный недостаток всех подобных конструкций. Будь то органы XVII века или боевые револьверы наших дней. Однако мир не стоит на месте, — сказал Александр и, открыв защелку револьвера Флобера, вытряхнул на стол унитарные металлические патроны. — Перед вами новый шаг в развитии военной мысли — цельнометаллический унитарный патрон, который позволяет перезаряжать револьвер весьма быстро. Я пробовал из него стрелять, за пару минут выходит около 20–25 прицельных выстрелов. Это очень много. И вся беда этих игрушечных патронов в том, что они слабы. Однако в прошлом году месье Бернингер решил эту проблему и создал боевые патроны на основе этой развлекательной шалости. — Александр Иванович взял один из нескольких боевых патронов, которые великий князь выложил на стол из ящика.
— Любопытно. Признаюсь, я вижу этот патрон
— Вы правы, Александр Иванович, но в этом и есть изюминка настоящего гения — разглядеть простое и очевидное решение там, где остальные ничего не видят. Ведь все гениальное, как известно, совершенно просто. Но мы отвлеклись. Уже целый год существует унитарный металлический патрон, который позволил бы серьезно ускорить скорострельность револьверов и повысить удобство их использования. Однако я наводил справки — мало кто вообще заинтересовался этим изобретением. Есть замечательная компания Sharps, которая делает отменные винтовки с заряжанием бумажным патроном и огнепроводной лентой, но у нее даже в проектах нет ничего под вот такой патрон. Хотя они бы там подошли прекрасно. Помимо всего прочего, я совершенно уверен в том, что данный патрон не последняя «ласточка» новой войны. Вот. — Александр достал из ящика стола еще один образец стрелкового оружия. — Магазинный пистолет «Вулкан» от компании Smith-et-Wesson, модель 1854 года. Как вы видите, барабана у него нет, а все патроны размещаются в трубке под стволом. После выстрела отодвигается вниз и вперед вот эта скоба и далее возвращается назад. Вот и все — ваш пистолет снова заряжен и может стрелять. Единственная неоспоримая беда этой конструкции — неудобство и время заряжания, но ее легко решить, если воспользоваться унитарными металлическими патронами и сделать вот тут подпружиненную шторку, для оперативного снаряжения магазина патронами. Мне сложно загадывать, но, думаю, уже через несколько лет такое оружие окажется в продаже, так как эти доработки столь естественны, что будет странно их не сделать.
Александр Иванович просто как завороженный смотрел на этот необычный пистолет, о котором только слышал, причем довольно пренебрежительные отзывы. Смотрел и слушал этого мальчика, который двумя штрихами превращал гадкого утенка в прекрасного лебедя. После он поднял глаза на Александра и спросил:
— Ваше Императорское Высочество, вы меня очень приятно удивили. Мы коснулись лишь одной детали, связанной с современным военным искусством, и тут столько неожиданностей. Скажите, кто ваш наставник в военном деле? Я бы очень хотел с ним пообщаться. — Астафьев был поражен простыми, но в то же время необычными вещами, которые перед ним продемонстрировал этот мальчик, но отказывался верить в то, что это его собственные мысли.
— Вы, Александр Иванович.
— Что? — Удивление стало еще сильнее. Он практически потерялся.
— В начале этого года, слушая мои сарказмы в адрес современной армии, Александр Ираклиевич Левшин порекомендовал мне прочесть ваш труд «О современном военном искусстве», который позволил очень серьезно расширить мои знания в военном деле и привести их в некое подобие порядка. А любопытные детали, которые я вам продемонстрировал, есть следствие того, что с разрешения отца я второй месяц занимаюсь закупкой самых разнообразных поделок для стрельбы с рук и изучаю их как могу. А вскоре будет завершен полигон, так что получится узнать не только их конструктивные особенности, но и реальную боевую эффективность.
— Но… я в растерянности.
— Вы ехали сюда с надеждой встретить умудренного опытом человека, которого приставили к строптивому подростку, дабы наставлять на путь истинный? Единомышленника, с которым будет о чем поговорить, что обсудить, касательно военного дела?
— Да, именно так.
— Александр Иванович, я не поленился спровоцировать ваш приезд и личную беседу только ради одной и очень простой цели — чтобы вы стали моим наставником в области военной теории. А единомышленника, пусть и не умудренного опытом и весьма малых лет, но все же вы уже встретили в этой поездке. — Александр мило улыбнулся и чуть поклонился. — Но я вас не тороплю. Обдумайте все и, взвесив свое решение, дайте ответ. Сколько вам нужно времени?
Астафьев потерянным взглядом посмотрел на великого князя, скользнул по аккуратно разложенным на столе оружию и патронам и около минуты тупо смотрел в пустоту. А потом будто что-то случилось. Полковник Астафьев Александр Иванович слегка вздрогнул, собрался и, подняв на Александра уже совершенно твердый взгляд, сказал:
— Я согласен, Ваше Императорское Высочество. Когда приступать?
— Как будете готовы. Пойдемте, я распоряжусь о выделении для вас в Николаевском дворце жилья и прочих мелочах. А позже Левшин все устроит с вашим переводом.
Сразу после ряда распоряжений, касающихся Астафьева, Александр отправился в гости к Левшину. Первый вопрос, интересующий великого князя, был достаточно прост — Саша попросил оформить все необходимые бумаги, дабы Александр Иванович стал наставником официально, с соответствующим довольствием. Впрочем, как выяснилось, Левшин был практически уверен в подобном развитии событий, а потому для данного дела все было готово и ему оставалось только выслать телеграмму в Санкт-Петербург. К счастью, между Москвой и столицей было проложено это чудо техники и активно использовалось вот уже как пять лет, так что эта проблема должна была разрешиться в течение нескольких дней. Поэтому перешли ко второму вопросу, куда более важному, ради которого великий князь притащил с собой целую папку всевозможной «макулатуры».
Начнем издалека. После знаменательной ругани с Ермоловым, из-за которой тот согласился возглавить кадетский корпус, Александр стал прощупывать почву касательно преобразования кадетского корпуса в военно-инженерное училище. Само собой — «особое», «императорское» и, без сомнения, посвященное Михаилу Архангелу. Эта теоретически не сложная задача двигалась достаточно медленно, до тех пор пока не решилась одна из ключевых деталей. Дело в том, что императору изначально не очень нравилась идея «игры в солдатики», так как он боялся, что впечатлительный мальчик решит создавать лейб-компанию, дабы искать счастья в захвате власти. А подобные игры заканчивались традиционно кровью, чего Александр Николаевич хотел избежать. Однако поведение Саши, отраженное в обширной переписке императора с окружавшими великого князя людьми, позволило ему избавиться от подобной навязчивой мысли и успокоиться. Особенно за благонравие и радение во славу Отечества с самых младых ногтей ратовал митрополит Филарет, который после небольшого светового шоу, учиненного Сашей, не только еще больше укрепил свое влияние в Москве, но и смог восстановить кое-какие прежде потерянные рычаги в Синоде. То есть был ему искренне благодарен за небольшую клоунаду. Самое забавное заключалось в том, что Филарету было все равно, реально ли это был знак Господа или просто «так получилось», но обстоятельства были крайне благоприятны для него, и его деятельный характер готов был согласиться с совершенно любой формулировкой того события. Поэтому уже в первых числах июня 1857 года Александр получил принципиальное согласие на проект училища, но с одним условием: оно сможет начать действовать не ранее достижения великим князем 14 лет, то есть весны 1859 года. Но это были сущие мелочи, и Саша решил выжимать все возможное из нынешнего благоприятного обстоятельства.
Училище структурно представляло собой необычное образование, совмещающее в себе функции как кадетского корпуса, так и непосредственно военного училища, с полным циклом обучения 8 лет. Помимо такого странного для того времени совмещения начального и среднего образования имелась одна занятная особенность — потоки. Первый поток назывался офицерским и предполагал штат из ста человек на курс; соответственно, весь поток должен был насчитывать восемьсот человек. Сюда набирали только детей дворянского происхождения после предварительного отбора по физическим и умственным качествам. Выпускники получали военный чин двенадцатого класса. То есть ничего необычного тут не было. А вот второй поток удивлял. Он назывался унтер-офицерским и предполагал штатно четыреста человек на курс. Как нетрудно догадаться, все восемь курсов давали три тысячи двести человек. А вместе с офицерским потоком общая численность учащихся равнялась четырем тысячам человек. Для середины XIX века это было просто колоссально, даже с учетом того, что от пятой части до половины планировалось отчислять в ходе обучения за нарушение дисциплины или неуспеваемость. Но это были еще не все сюрпризы. На обучение в унтер-офицерский поток предполагалось набирать подростков из крестьянских и рабочих семей. Впрочем, ограничений на прием не было, то есть любой желающий мог попробовать поступить, пройдя, само собой, очень жесткий отбор. В принципе, против унтер-офицерского учебного заведения самого по себе никто не возражал, но вот следующие два нюанса вызвали, мягко говоря, очень бурное обсуждение. Во-первых, учебные программы потоков во многом пересекались, в частности, офицеры проходили практику управления вверенным подразделением, которое комплектовали из учащихся второго потока. И тем и другим была нужна практика. На первых порах в линейных войсках ее проводить было нельзя в целях секретности, поэтому приходилось изощряться подобным образом. Во-вторых, внутри училища вводилась динамическая система оценки успехов учащихся по отчетным периодам. Это позволяло развернуть достаточно толковый фильтр по отбору качественного личного состава, так как любой учащийся по ходу обучения мог быть переведен в другой поток (в качестве награды или наказания) или исключен. Эти два нюанса вызвали самые ожесточенные дискуссии, тем более что Левшин очень быстро собрал комиссию из некоторого числа опытных строевых офицеров и преподавателей. А так как почти все члены комиссии были дворянами, то такая «поруха чести дворянской», которую задумал великий князь, многим не нравилась. К счастью, в числе членов комиссии были и боевые офицеры, которые успели повоевать, а потому нотки здравого смысла, поначалу слабые, потихоньку набирали силу, укрепляя позицию Александра. Хотя это не мешало ругаться до хрипоты, а местами даже за оружие хвататься, правда, до крайностей благодаря Левшину не дошло. В конце концов Ермолов, наблюдавший за всей этой «возней пьяных мышей» преимущественно молча, высказался в пользу идеи Александра, после чего покинул этот дискуссионный клуб, дабы не тратить время зря. Это был такой козырь, который крыть стало некому и нечем, ибо Алексей Петрович слыл очень опытным и весьма толковым боевым генералом. Поэтому обсуждения быстро сместились в область деталей, а уже третьего июля 1857 года получилось отправить весьма объемный пакет в Санкт-Петербург с обширной сопроводительной запиской за подписью всех членов комиссии для рассмотрения лично Его Императорским Величеством.
Отдельно стоит сказать о том, что Александр выстраивал модель обучения таким образом, чтобы она отражала его естественную привычку, которая осталась еще с детских, детдомовских лет. Именно поэтому все образование в его будущем училище носило характер полного интерната со строгой дисциплиной, или, как в это время говорили, пансиона. Он просто не представлял, как можно в иных условиях чему-то толково обучить в столь юном и шаловливом возрасте. Само собой, не 365 дней в году за забором. Распорядок был спланирован так, что на выходные дни и праздники все учащиеся могли либо ехать к родственникам, либо получать увольнение в город и карманные деньги. Впрочем, если желали, могли в училище оставаться. Зато с утра понедельника по вечер пятницы был строгий и достаточно жесткий режим, который следовало неукоснительно соблюдать. Само собой, питание, одежда, средства гигиены и учебные материалы шли за счет учебного заведения, однако после его окончания они были обязаны отслужить на государственной службе десять лет, причем без каких-либо исключений. Единственная вольность, которая в этом вопросе давалась, заключалась в выборе — воинскую службу нести или гражданскую.