Десантник. Из будущего – в бой!
Шрифт:
Улыбнувшись подзабытым воспоминаниям, Степанов сбросил вещмешок и пошурудил в траве, быстро найдя потерянный стропорез, к его удивлению оказавшийся вовсе не привычным по службе в десанте двояковогнутым клинком с волнистой серейторной заточкой, а самым обычным односторонним ножом, напоминающим финку с бакелитовой рукояткой. Заточенным, между прочим, так себе. Не, на фиг, он лучше своим штыком воспользуется.
– Сможешь помочь? – подал голос с тревогой наблюдающий за ним летчик. – Похоже, самому мне не выпутаться, стропы сильно перехлестнулись и за сломанные ветки зацепились.
– Смогу, – пожал плечами Леха, прикидывая расстояние до нижних ветвей. – Подожди немножко, я сейчас.
Коротко разбежавшись, он подпрыгнул, ухватился за нависший над головой толстенный сук и силовым выходом подбросил тело вверх. Спустя полминуты десантник уже стоял на опасно прогибающейся ветке в метре от пилота.
– Ого, лихо это ты! – одобрил тот. – Физкультурник, что ль?
– Угу, – чуть запыхавшимся голосом ответил Степанов. – Не крутись, сейчас я тебя к себе подтяну, за ветки схватишься, потом с подвеской разберусь. Когда скажу, грудную перемычку расстегнешь, остальное сам сделаю. Только осторожно, двоих этот сук не выдержит, так что вон туда наступай. Хорошо?
– Добро, – кивнул пилот, нащупывая пальцами замок пересекающего грудь ремня. – А ты, гляжу, здорово в парашютах разбираешься.
– Ага, я ж в… э… парашютную секцию ОСОАВИАХИМ еще в школе ходил, – едва не произнеся «в воздушном десанте служил», ответил парень, надеясь, что пилот не заметил крохотной заминки. Вроде пронесло, не заметил. А про этот самый ОСОАВИАХИМ он вовремя вспомнил! Или нужно было говорить ДОСААФ? Нет, вроде ДОСААФ позже появилось. – Готов?
– Готов, – коротко кивнул пилот.
Рывком притянув к себе летчика, Леха помог ему утвердиться на достаточно толстом суку и, не отпуская сжимавшей ремни руки, полоснул ножом по лямкам, освобождая от привязной системы. Отточенное лезвие с легкостью перерезало способные выдерживать полуторатонную нагрузку ремни, и пилот сделал несколько торопливых шагов вперед, обхватывая руками шершавый древесный ствол. Спустя минуту оба были уже внизу. Летчик в изнеможении опустился на землю, привалившись спиной к комлю:
– Спасибо, товарищ! Уж и не знаю, как бы сам выпутывался…
– Да выпутался бы, тут главное – знать, в какой очередности ремни резать, а то и упасть недолго. Вроде и невысоко, но если ногу сломать, то все, из лесу без помощи не выберешься. Пить хочешь? – Он протянул пилоту флягу, к которой тот с жадностью приложился.
– Еще раз спасибо. – Леха принял ополовиненную емкость. Блин, такими темпами нужно будет снова воду искать!
Минут с пять летчик сидел молча, устало прикрыв глаза. Степанов его не тревожил, решая, как отвечать на вопрос о том, кто он, собственно, такой. В смысле, какую версию выбрать? Кстати, про тельняшку не забыть: сказать, к примеру, что у него батя на флоте служил, вот и приучил сына к моряцкой одежке.
– Ну что, давай знакомиться, что ли? – нарушил молчание летун, повернув к Лехе покрытое разводами масла и грязи лицо. – Сержант Борисов, тридцать третий ИАП. Василием звать. – Он первым протянул ладонь.
– Тоже сержант, только запаса, Степанов, пехота. Алексей. – Парень крепко пожал протянутую руку. – Не поверишь, геолог я. В командировке был, когда все это, – он многозначительно крутанул головой, – началось. Из всей партии один я и уцелел, скорее всего. Хотя точно сказать не могу, если честно.
– Почему не можешь? – напрягся летчик. – Как это?
– А вот так… – Леха вкратце озвучил легенду о безрезультатных поисках белой глины, разбомбленной колонне и собственной контузии. – Так что даже не знаю, какое сегодня число.
– Ну, число сегодня двадцать седьмое июня, год, сам понимаешь, сорок первый, – глядя вдаль, рассеянно пробормотал Борисов. – А про колонну не врешь, видал я ее, вчера еще. Там замыкающим бронеавтомобиль шел, верно?
– Верно, – кивнул Леха. – В нем я «сидором» и боеприпасами разжился, а уж нож и пистолет с погибших снял. Мехвода убило, остальные, видать, спаслись.
– А чего документы у погибших не забрал? – неожиданно спросил пилот. – К немцам ведь попадут.
Несколько секунд Леха молчал, вспоминая намертво впечатавшуюся в память картину разбросанных вдоль дороги изуродованных тел, затем нехотя ответил:
– Знаешь, Вася, просто не смог. Они ж там почти все… ну, это, куски одни, короче… у кого головы нет, у кого рук или ног, кто вовсе напополам разорван… и запах еще, жара же стоит… когда про документы вспомнил, заставить себя вернуться уже не смог…
– Понимаю. – Лейтенант отвернулся. – Наверное, я б и сам не смог. Ты раньше воевал?
– Откуда? Срочную отслужил – и в запас. И Халхин-Гол, и финская уже после были. В геологический поступил, окончил, дальше по всей стране мотался. Потом сюда отправили. А тут война.
– Вот и я тоже не воевал… почти. В третьем боевом вылете сшибли. Так никого и не сбил…
– Собьешь еще, война только началась. Ладно, сержант, идти нужно. Воды у нас почти не осталось, провизии тоже, а сколько еще до фронта – хрен знает. Давай я тебе руку посмотрю, да и двинем? Добро?
– Ага, – запросто согласился тот. – А ты что, и в медицине разбираешься, геолог-физкультурник?
– Вася, я не первый год по самым глухим уголкам страны мотаюсь! По горам, по тундре, по тайге. До ближайшего жилья или просто дороги порой тыщи километров. Как думаешь, учат нас друг другу помощь оказывать? Так что бросай ты на хрен свою подозрительность, то, что мои документы немецкий бомбер вместе с машиной спалил, еще не означает, что я диверсант и шпион! И вообще, было бы таких, как ты, в воздухе побольше да воевали б вы получше, глядишь, и колонна бы уцелела…