Десантник. Из будущего – в бой!
Шрифт:
Парень невесело усмехнулся: ну да, а куда еще, если не в сорок первый? Сейчас лето, ориентировочно июнь-июль. Разбитые на дороге легкие танки – довоенного образца, да и сгоревшая «тридцатьчетверка» определенно из первых серийных модификаций. Сколько их к сорок второму уцелело, единицы? Или ни одного? Обозначение на башне бронеавтомобиля тоже старого образца, что-то подобное он видел на фотках в Интернете. Опять же, погон ни у кого из погибших нет – наверняка сорок первый! Хотя, конечно, возможны и варианты – вон те же «БТ-7», вроде бы еще и в сорок пятом на Дальнем Востоке с японцами воевали… Ладно, чего гадать, встанет на ночевку, пошарит в «сидоре», вдруг газету какую найдет.
Следующие пару часов Степанов честно топал, двигаясь ориентировочно на восток. Идти было не особенно сложно, серьезные препятствия в виде заросших густым кустарником оврагов или нагромождений бурелома, которые приходилось обходить стороной, встречались редко. В первые же двадцать минут бывший десантник привычно вошел в размеренный ритм, наиболее удобный для передвижения по лесу, и дальше топал сберегающим силы шагом. Света, несмотря на небольшие размеры фонарика, вполне хватало, чтобы загодя заметить упавшее поперек дороги дерево или опасную промоину, так что идти удавалось без серьезных задержек.
Взглянув на часы, Алексей хмыкнул: уже два часа топает, а кажется, будто и получаса не прошло! Ни усталости, ни сна ни в одном глазу. Стресс на него так подействовал, что ли? Если да, то хреново, нужно срочно привалиться минут на тридцать, а то надорвется и завтра будет никакой, что в его ситуации недопустимо. Накроет откатом и проваляется полдня, теряя драгоценное время. Решено, устраиваем привал! Заодно и ревизию имущества проведем.
Некоторое время Леха еще двигался вперед неспешным шагом, подбирая подходящее для стоянки место. Неожиданно откуда-то ощутимо потянуло свежестью и влажной землей, и парень различил едва слышимое журчание. Сориентировавшись, он свернул в направлении звука. Спустя минуту впереди блеснула серебром поверхность воды. Продравшись сквозь заросли, Степанов остановился, поводя вокруг себя фонарем. Крохотную полянку, укрытую с трех сторон густым кустарником, прорезало русло неглубокого лесного ручейка, струящегося по выстланному окатанной калькой дну. Поверхность живущей своей жизнью воды легонько рябила в луче света. Ух ты, вот это удача! Просто райское местечко. Для привала, а то и ночевки самое то. Палатку тут, конечно, не поставишь, места не хватит, а вот привалиться под кустиком – вполне. Еще б костерок развести, но опасно, огонь, даже в лесу, издалека заметен, да и дым демаскирует – будь здоров.
Сбросив на землю негромко звякнувший рюкзак, десантник опустился рядом, с наслаждением вытянув ноги. Как-то сразу накатила, туманя разум и делая тело ватным, усталость, загудели натруженные мышцы. Вот и откат, только что-то слишком уж быстро. Нда, похоже, сегодня он уже никуда не пойдет… С другой стороны, возможно, так и лучше, в лес он зашел достаточно глубоко, а отдохнуть нужно как следует. Уж больно много всего произошло, даже удивительно, что он вообще мозгами не двинулся. И ведь ничего не закончилось, все, блин, только начинается! Так что умыться, напиться, благо воды теперь немерено – и отдыхать до утра. Иди знай, что ждет завтра, силы могут ой как пригодиться. Но сначала глянем, что внутри вещмешка.
Зажав фонарик в зубах, Леха развязал тугой узел и вытряхнул содержимое на траву. Так, что тут у нас? Две жирные от остатков наспех счищенного солидола полукилограммовые банки консервов без этикеток, видимо, с тушенкой, он подобные и по собственной армейской службе помнил. Холщовый мешочек с крупными сухарями, который он поначалу принял за табачный кисет. Приятные находки, на первое время харчем он разжился. Поехали дальше – нехитрые «мыльно-рыльные» принадлежности: вафельное полотенце с размытым фиолетовым штампом части в углу, обмылок в оранжевой целлулоидной мыльнице со звездой на крышке и футляр с безопасной бритвой – лет двадцать назад подобной еще пользовался его отец. Завернутые в потрепанную газету портянки, стираные, но чистые. А вот и духовная пища, она же источник бесценной информации относительно того, где он находится. Точнее, когда. Ну, в смысле, в каком году. И его собственные сегодняшние приобретения, два автоматных диска и четыре оборонительные гранаты «Ф-1», внешне нисколечко не изменившиеся за семьдесят с лишним лет.
Придирчиво проверив, не сошлись ли ненароком усики предохранительных чек, Степанов отложил «лимонки» в сторону. Таскать гранаты с ввернутыми запалами в вещмешке вместо подсумка, конечно, небезопасно, но не разряжать же их? Мало ли что произойдет, в бою противник ждать, пока он их обратно вкрутит, не станет. Да и сами запалы деть некуда, не в кармане ж носить, это вовсе верх идитотизма. Может, патроны из дисков выщелкать и в наружный карман «сидора» пересыпать, к чему лишний груз тащить? Автомат ему вряд ли светит найти, да и не факт, что они подойдут без индивидуальной подгонки – как оно с «ППД-40» обстоит, неизвестно, а вот у «ППШ» подобная проблема точно имелась, об этом он когда-то читал.
Неожиданно поймав себя на мысли, что начинает подсознательно тянуть время, Леха тяжело вздохнул и протянул руку к газете. Ладно, чему быть, того не миновать. Степанов развернул помятый, местами надорванный лист желтоватой газетной бумаги и осветил шапку, едва ли не против воли затаив дыхание. Название «ИЗВЕСТИЯ» набрано заглавными буквами, ниже, шрифтом поменьше, подзаголовок «Советов депутатов трудящихся СССР». И еще ниже, вовсе уж крошечными буковками и циферками: «среда, 11 июня 1941 г.».
«Одиннадцатое июня одна тысяча девятьсот сорок первого года», – беззвучно шевеля губами, чуть ли не по слогам прошептал Леха, еще раз пробегая взглядом коротенькую строчку.
Вот все и встало на свои места. Судя по потрепанности страниц, газету вряд ли носили в вещмешке больше двух, максимум трех недель, иначе от бумаги такого качества одна труха бы осталась. Значит, сейчас или конец июня, или начало июля, ошибка практически исключена. Каким-то невероятным образом он провалился в нереально далекое прошлое, в начало Великой Отечественной войны, самой страшной и кровавой войны в человеческой истории.
Посидев, бездумно глядя на ручеек, несколько минут, парень взял себя в руки, заставив заняться делами. Ну, подумаешь, узнал, что сейчас и на самом деле лето сорок первого! Можно подмать, то, что на дороге видел, не доказательство! Прекрасно все понимал, просто поверить до конца, до самого донышка, не желал. Но против фактов не попрешь, факты – они вещи такие, упрямые… А вот пожрать нужно, крайний раз он ел, так уж получается, аж вчерашним вечером, перед тем, как спать в геологическом лагере завалиться.
Не испытывая особого аппетита, Леха вскрыл ножом одну из банок и съел половину, зачерпывая размякшую от жары тушенку сухарем – ложки не было, а ножом есть несподручно. Запив скудный ужин водой из ручья и наполнив флягу, он умылся, запихал нехитрый скарб обратно в «сидор» и завалился спать. На всякий случай уложив под руку пистолет с загнанным в ствол патроном и одну из гранат. В одной тельняшечке он под утро, несмотря на июнь, порядочно задубеет – лес кругом, да и от ручья сыростью тянет, но на сооружение какого-нибудь укрытия вроде шалаша просто не было сил. Ни моральных, ни физических, причем не поймешь, каких больше… ну, или меньше, смотря с какой стороны посмотреть… диалектика, мать ее за ногу.