Десантный вариант
Шрифт:
— Как бежал из плена? Кто помог? Или тебя просто отпустили?
— Помог случай, бежал. Через Пакистан попал сюда.
— Где и кто тебя учил драться? Что за школа единоборств?
— В России, один человек. Это совершенно забытая старая школа — русский стиль называется.
— Можешь обучать этому стилю?
— Нет. Я ведь только сам учился, а тренером становиться не собирался.
Здесь Орлов схитрил. Он, конечно, мог бы обучить способных парней, только не хотел древнее русское искусство передавать в чужие, нерусские руки.
— Какое училище заканчивал, где?
— Десантное, в Рязани.
— Там же учат рукопашному бою?
— Не учат, а мучают, — и Саня безнадежно махнул рукой. — Очень мало. Там нет своей школы рукопашного боя. Так, надергали куски из самбо, карате, дзюдо и называли рукопашным боем. Одно название и все.
Переводчик несколько минут что-то пересказывал широкоскулому. Тот только кивал головой, как бы соглашаясь с рассказчиком. Когда «джентльмен» закончил щебетать, татуированный внимательно поглядел на Орлова, встал, выдавил «хао» и вышел.
— Хочешь еще выпить? Кстати, меня зовут Ли Цзы, — сказал «джентльмен», наливая себе коньяк в пузатый бокал.
— Что, официальная часть закончилась? — спросил Орлов.
Ли Цзы утвердительно кивнул головой.
«А не врезать ли этому китайцу по башке и не рвануть ли отсюда? Сколько их здесь и где я нахожусь? — подумал Александр и тут же осадил себя: — Не горячись, Саня. Проведи разведку, а то сам себе навредишь. Надо быть хитрее хитрых китайцев». А вслух сказал:
— Тогда наливай. Мне теперь один хрен, хоть тело отдохнет. Пусть алкоголь глушит боль.
Улыбаясь каламбуру, китаец налил коньяк в бокал и протянул Сане:
— Русский — он везде русский, даже в Гонконге. Я немножко понимаю русских, в Москве много общался.
— Ну, и какие мы — русские? — медленно потягивая приятный янтарный напиток, спросил Орлов.
— Да как тебе сказать, Саша. Многие на Западе думают, что восточная культура и восточный человек более сложные. Но это не так. Если изучить каноны мусульманства и буддизма, то увидишь, что восточный человек очень прост, потому что следует только этим канонам. Русские же — нет, их до конца не понять. Я имею в виду, конечно, истинных русских, а не ассимилянтов, в генах которых блуждают самые разные примеси. За 6 лет моего обучения в Москве я это понял, основательно. Кстати, истинно русских в Москве почти не найти, они в основном из провинции, особенно с Севера или Сибири. Москвичи — это уже не чисто русские, особенно духом, что есть, собственно, главный стержень русских. Да и за годы вашей Гражданской войны, годы правления еврейских комиссаров, годы репрессий и самопожирания погиб почти весь цвет вашей нации. Теперь генофонд Руси значительно изменен. Ведь кто были, к примеру, дворяне в России? Люди чести, стержень, на котором держалась империя, как в Японии — самураи. Но другие идеи проникли и расползлись в вашей стране в начале века и… взорвали империю изнутри. Иноверцы и перевертыши правят бал в России.
Ли Цзы замолчал, улыбка давно пропала с его лица. Печально сузив глаза, он курил, не глядя на Орлова.
«Да… Этот товарищ непростой. Не зря прожил у нас. Много знает и понимает. Отец говорил мне почти то же самое…» — подумал Орлов, а вслух же произнес:
— Слушай, Ли…
— Цзы, — помог китаец.
— Да. Ли Цзы. Я вот хотел спросить, если не возражаешь: а как ты попал сюда и что ты вообще здесь делаешь?
— Ты — коммунист? — в лоб спросил китаец.
— Нет, не успел, — Орлов не стал объяснять, почему не «успел».
— Моих родителей обыкновенными деревянными палками забили молодые приспешники коммунистов — хунвейбины Мао Цзэдуна. Когда я приехал из Москвы после учебы и узнал об этом, то целью своей жизни поставил борьбу с коммунизмом, везде и всегда, любыми средствами. Так я оказался здесь, в Гонконге. Кстати, эта демонстрация у супермаркета против советской оккупации Афганистана — моя работа. Я был ее режиссером, а ты все испортил. За эту работу наше почтенное общество «Уважение и справедливость» авансом получило кругленькую сумму. Мы свое дело сделали, а что концовка испорчена, так мы тоже не боги, — засмеялся Ли.
— А кто же платил за работу? — заинтересовался Орлов.
— Да какая разница. Мне этого не узнать, а тебе — тем более. Я здесь небольшой человек, всего лишь что-то вроде консультанта по КНР и СССР, ну и переводчик иногда. Так что, сам понимаешь, не в курсе всего. Что скажут, то и делаю. Есть хочешь?
— Конечно.
Ли Цзы нажал на кнопку панели в стене, быстро сказал что-то, повернулся к Орлову. Улыбнулся.
— Сейчас будет сюрприз для тебя.
Через несколько минут в комнату вошла симпатичная китаянка в роскошном кимоно, украшенном золотистыми драконами, неся на подносе буханку черного русского хлеба, бутылку русской водки, уже открытые баночки черной икры и брусок копченого сала.
— Вот это да! — невольно вырвалось у Александра. — Откуда такая роскошь?
— Да оттуда же, с «Ленинской гвардии». Одни дерутся, другие потихоньку толкают контрабанду. Как говорят в России, жить-то надо, — ответил, продолжая улыбаться, Ли Цзы, видя, что угодил своему новому знакомому.
— Дай-ка я оформлю все, как положено, — сказал Саша и с воодушевлением взялся за нож.
Через несколько минут ровные кусочки розовато-белого сала, прямоугольники с горками икры украсили низкий китайский столик. Не спеша, аккуратно разлил он водку и протянул рюмку китайцу.
— За что пьем, Ли?
— За Россию.
— В корень зришь, кореш, — улыбаясь, поддержал Саша.
Они чокнулись и выпили. Кусочки сала таяли во рту. Сделав выдох после порции водки, как чисто русский мужик, китаец вспоминал:
— Так и в Москве. Тысяча лет прошла. Сидел в общаге с ребятами из провинции. Водка, сало, хлеб… Икры, правда, не было. Выпьешь, поговоришь «за жизнь», как принято у вас. Как-то легче становится. В общем, обрусел слегка. Россия — совсем другой мир, неповторимый. У вас и просто, и сложно. С наскоку не понять.
Орлов перебил его:
— Ли, ты лучше расскажи мне, куда я попал?
— В большое дерьмо ты, Саня, попал. Я ведь не врал, когда говорил, что за убийство полицейского — смертная казнь. Один звонок в участок — и тебе хана. И не скрыться здесь, не спрятаться: таких европейцев, как ты, тут мало. И триада тебя не выпустит так просто — имеет на тебя виды. Так что принимай правила игры, где ставка — жизнь.
— Тогда давай еще по одной, Ли. Пошли на взлет… Слышь, а триада — это что, мафия?