Десантура в секторе Газа
Шрифт:
Дедушка, замечая неловкую паузу, разрядил обстановку:
– Сколько женихов! А ви что, молодые люди, собираетесь куда-то ехать? Присмотрите за моей внучкой, чтобы ее никто не обидел… Она у меня такая болезненная, с детства! К тому же ей завтра рано вставать, она ведь в армии при штабе служит, бланки заполняет, проспит еще, а мне ее командир из ЦАХАЛа будет звонить и говорить, что я воспитал внучку, словно какой-то пьяный гой из Шклова…
Десантники едва заметно улыбнулись. Казалось, этот старик и не выезжал из какого-то белорусского или украинского местечка.
– А вот моя мамаша воспитывала
– Не волнуйтесь, Семен Зиновьевич, – уважительно обратился к нему Черток. – С нами как за каменной стеной. В обиду не дадим. Такую красавицу и умницу, как ваша внучка, мы на руках носим.
– …а ведь надо было еще и самому учиться, – качал головой Гоц, – как говорила мамаша, «не знаю, кем вы станете – учеными, сапожниками или музыкантами, но образованными человеками я вас-таки сделаю!». И правильно. И сделала. Я вот, к примеру, всегда хотел играть на скрипке. Других детей за уши тащили к инструменту, а я сам просил, да. Да и мама считала это необходимым – чтобы дети, если и не станут гениальными музыкантами, то хотя бы имели в этом понятие! Приличный юноша должен иметь понимание во всем… Поэтому почти все дети в нашей уважаемой семье умели играть на чем-то. Кроме, разве что, Натана. Вот тут уж ему никто помочь не мог. Учителя с ним сгорали синим пламенем. Мама водила его к доктору. Она думала, может быть, у него проблемы с ушами.
– И что? – сдерживая смех, спросил Климов.
– Да, у него были проблемы, – кивая, словно маятник, подтвердил старик. – Но только не с ушами – со слухом!
Дедушка с чуть заметной иронией, хитро щуря глаза, взглянул на старшину, который с нескрываемым любопытством рассматривал его внучку.
Ситуация здесь была почти такая же, как и у Локиса: любящий старый дедушка не знает, где именно служит его внучка, успокоенный легендой о тихом и теплом местечке. Старик ею очень гордился – служить в израильской армии престижно.
– Забавно, – отметил Климов, – если посмотришь, так тут у вас повсюду запрет на курение.
– Ну да, – кивнул Черток, – в общественных местах. Причем чем дальше – тем больше. Это раньше кури где хочешь, а сейчас новые законы, новые ограничения. Морока, одним словом!
– Вот я и говорю: везде висят объявления «No smoking». А в барах все равно все курят.
– Да, зато ты посмотри вокруг. Владельцы питейных заведений не приобретают пепельницы: если проверка их обнаружит – будет серьезный штраф. Поэтому пепел посетители стряхивают в обычные соусницы, которые специально приносят официанты. Вот в такую, – поднял со стола керамическое изделие Леонид.
– Фантазия работает не хуже, чем в России? – ухмыльнулся десантник.
– Богатый опыт! – поддержал шутку израильтянин. – Половина ведь побывала там, прежде чем оказаться тут!
Локис обратился к Гоц:
– А как вы узнали, что я собирался переписываться именно с девушкой?
– По блеску глаз, – произнесла Суламифь шепотом, чтобы не слышал дед, – по общей, так сказать, картинке. Нас в «Дувдеване» психологи тоже готовят. Леонид пошел за вином, а вы его даже не дождались – значит, переписка для вас важней, чем вино. Скажите, а она красивая?
– Даже снимка не прислала, – признался Владимир, с интересом разглядывая командира командос. – Вот так разговариваешь, общаешься с человеком, а как он… то есть она выглядит – неизвестно.
– А вам, конечно, подавай модель с обложки журнала? – поддела его девушка. – Чтобы была как минимум королевой красоты? Все вы такие – смотрите только на внешние качества. А что у женщины в душе – вас не интересует.
– Нет, ну почему же? – вступился за сильную половину человечества сержант. – Я ведь это так, к слову.
– А я вот что хотел сказать… – начал старшина.
Но завершить фразу он не успел. Чудовищный взрыв, казалось, расколол небо. Снаряд, попав в здание, находящееся рядом с кафе, взорвался со страшной силой, вызвав почти полное разрушение объекта. Обвалившаяся стена погребла под собой детский велосипед, стоявший под деревом. Ребенок чудом остался жив – припарковав велосипед, он отбежал в магазин покупать мороженое, да там и остался, удерживаемый взрослыми, которые вместе с ним сразу спустились в подвал магазина, не желая подвергать свою жизнь риску. От взрыва в соседних зданиях вылетели все окна. Осколки стекла разлетелись повсюду, а пыль, поднявшаяся в воздухе, затрудняла дыхание и резала глаза людям, оказавшимся рядом. Но этим дело не закончилось – взрывы продолжились, и ракеты одна за другой падали с небес, принося с собой разрушение и смерть. Паника охватила набережную. Люди, крича, разбегались в разные стороны – кто куда, не разбирая дороги.
В момент взрыва вся компания, сидевшая за столиком, в мгновение ока покинула место. Локис одной рукой сгреб ноутбук, а второй схватил старика, стоявшего рядом. Семен Зиновьевич начал было причитать о недостойных жителях Палестины, имея в виду бандитов «Хамас».
– Ой-вэй, и за что мне все это на бедную стариковскую голову? И только стоит выйти прогуляться, погреть стариковские кости, как эти террористы хотят меня таки убить! – комично всплеснув руками, выдал очередную тираду дед. – Ну, скажите, зачем им сдался старый Гоц?
Заканчивал он свои реплики уже на ходу, поскольку с другой стороны Суламифь также подхватила дедушку, и вместе они прыгнули за бортик бетонного ограждения, находящийся рядом. Там они оказались в безопасности, прячась от осколков и тепловой волны. Климов с Чертоком незамедлительно последовали за ними. Не успели головы беглецов скрыться за парапетом, как в соседнее кафе попал новый реактивный снаряд, разнеся все вдребезги. Мелкие куски мебели и бетона падали им на спины. Там, где недавно стояли столики, виднелась огромная воронка с обугленными краями.