Дешевый и плохо сшитый костюм гориллы
Шрифт:
– Что там у вас?
– Ауди ваша не заводится.
– Аккумулятор?
– Не понятно. Я сначала два раза ключ повернул, чтобы его прогреть. Все работало, фары зажигались. А на третий раз все... Гитлер капут.
– Я тебе дам капут. Чините давайте.
Кроме как снять аккумулятор и отнести его в тепло, других идей не возникло. Ключей подходящего размера во всех трех машинах тоже не нашлось. Бодрые с утра Ленька с Никитой вызвались ехать в магазин, Артем забился к ним в машину на заднее сиденье и не подавал признаков жизни. К счастью, вопросов ему не задавали.
Когда спектакль под окнами закончился и Барсуковский "Жып широкий" отъехал со стоянки, Нинка решила, что пора ей брать инициативу
– Там на дне мед. Вот тебе ложка, мешай сама.
Маришка отказалась, она еще не решила, ехать ей или остаться. Как-то все складывалось отвратно: сначала гадости на работе, теперь вот с машиной. В таких ситуациях нельзя расслабляться. Сначала следует попинать мужа, чтобы все починил, потом вернуться в контору и порвать на хомяки эту двуличную шавку Лариску. Марина рылась в интернете в поисках местных авторемонтных мастерских.
В это же время за ее спиной Нинка с Натальей развили бурную деятельность. Наталья, сбегав к администратору, принесла два длинный электрошнура с вилкой и розетками. Первый удлинитель включили в розетку в туалете и через форточку аккуратно спустили до самой земли, к нему подключили второй. Хорошо, что вчера Никита припарковался сразу за сугробом. Стоя перед не подающей признаков жизни машиной, подруги совещались над открытым капотом.
– А сколько у нас фенов? Хоть парочка найдется?
– Нин, ну ты нас недооцениваешь. Три своих, и еще один гостиничный в душе лежит.
– Тащите. Мой заяц Мишка мне однажды рассказывал, как он немцам прямо на их немецком автобане машину отогревал. Только там они справились выхлопными газами через шланг.
– Ой, вот не надо про немцев и про выхлопные газы.
– Правильно. Потому что у нас есть фены.
– А зачем улицу греть? Клади их под капот, накроем сверху пленкой... Оль, неси пакеты самые большие.
– Все, пальцы уже отваливаются. Можно мне еще глинтвейну?
– Хорошо, что Никита ключи от машины оставил.
– Не оставил, а я отобрала.
Мужчины с победным видом явились через час и потребовали убрать из-под капота "весь этот срам", но после уговоров все же согласились на последнюю попытку завести машину естественным путем. Когда вспыхнули затянутые инеем фары, все затаили дыхание. Затем послышался легкий скрежещущий звук и, наконец, тихое уверенное урчание мотора. Дружно выдохнули. Никита с вытаращенными глазами высунулся из-за двери салона, а Нинка скромно поклонилась:
– Что нельзя починить феном или пилочкой для ногтей, то нельзя починить вообще. Я так считаю.
Мужчины зааплодировали, а у Марины потеплело на душе. А и правда, что она дергается? Она же не утюг включенный дома забыла... Если там действительно что-то серьезное, можно будет обсудить с подругами. Эта проверенная в житейских бурях команда из года в год безотказно помогала ей и пар выпустить в критических ситуациях и нужное решение найти. Итак, жизнь продолжается.
*
Снова гуляли по Ростову, решив на этот раз сосредоточиться на торговых рядах. От холода спасались кофе из термоса. За два часа пребывания на морозе Нинка успела попробовать кофе по-Барсуковски с корицей и сливками, кофе по-Калинински двойной крепости с "многосахара", кофе по-Лукьяновски, на этот раз совершенно обыкновенный, кажется, даже растворимый, и осталась при мнении, что нет ничего лучше чая черного с чабрецом и мятой. Лучшим вариантом было бы отсидеться в теплом салоне автомобиля в обнимку с фляжкой коньяка, но оставлять свой пост было никак нельзя: весь день Нинка следила за Ольгой и Артемом, стараясь делать это незаметно, а затем переглядывалась с Маришкой, которая тоже провожала подругу тревожными взглядами. Безмятежные Барсуковы держались за ручки и ворковали, как две гули, ничего не замечая вокруг.
Судя по тому, с каким упорством Ольга отворачивала от подруг лицо с припухшими покрасневшими веками, обсуждать свои проблемы сейчас она не желала категорически. Натянутая кожа на распухшем носу блестела, но выбившаяся из-под капюшона кудрявая рыжая прядь играла на ветру и, вероятно, отвлекала внимание мужчин, так как ни один из них не обратил внимание на ее странное состояние.
Ростовская финифть, носки, варежки, шарфики... Нинка посмотрела бирку: шерсть, бамбук. То есть та же вискоза. Спасибо, не надо. Наконец, увидела большой транспарант "Ярославский лен" и стремительно метнулась к прилавку, заставив вздрогнуть замерзшую продавщицу. Цены, более чем гуманные, сразу примирили ее с фактом, что весь этот ярославский лен был произведен в славном городе Орше. Выбрав скатерть, пару рушников, стопку салфеток и убедившись, что ничего красивого не пропустила, она замахала варежками хозяйственному Калинину. Тот, как вчера выяснилось, купил дорогущую хлебопечку и за ужином долго распространялся о преимуществах хлеба на закваске, о сортах муки и напоследок обозвал хлебный набор "Пудова" "халявой для дилетантов". Нинка ехидно подумала, что этот вовсе не помешало ему незаметно умять полкаравая. Теперь же Никите требовалось хорошее льняное полотенце, или два, или три, чтобы выкладывать из печки горячий хлеб. Вместе с полотенцами упаковали еще скатерть, банную пеленку и детскую рубашку с вытканным на груди и по подолу узором. Довольный Никита хлопнул Нинку пакетом по заду.
Отвернувшись от подруг, Ольга потерла перчаткой облитый зеленой глазурью изразец. Именно такими она мечтала выложить печку в их будущем семейном доме. Уже несколько лет ждал своего часа земельный участок в деревне под Петушками, доставшийся в наследство от тетки, уже выстроился в ее голове план обоих этажей, список стройматериалов, уже неоднократно и с пристрастием был допрошен Маришкин прораб на предмет гидрозоляции и отапливаемых полов. Теперь все планы пошли прахом. Ну что ж, зато она получила полное право выпить за "несбычу мечт". Только пить, скорее всего, придется в одиночестве: грузить своим дурным настроением дочерей она не сможет, а деятельные подруги не признавали ни хандры, ни сплина, предпочитая быстро выпустить пар и, засучив рукава, браться за решение проблем.
Как прошел остаток дня, Ольга не помнила. Помнила только холод, веющий от чугунного пола в Успенском соборе, голое одиночество митрополичьего дворика, пронизывающий ветер в проходе между церковью и стеной и ужас, охвативший ее, когда над колокольней раздался многоголосый перезвон. Вернее, то эхо, которым он отдавался в ее опустошенной груди. На какой-то миг ей показалось, что все ее тело стало невесомым, как луковая шелуха, и ветер сейчас перебросит через белую стену, унесет на заснеженную поверхность озера и похоронит под белой поземкой.
– Пей, пей, тебе говорят. Один глоток из фляжки, быстро, и сразу запей кофе.
Перед глазами всплыло краснощекое и красноносое Нинкино лицо, фляжка, обтянутая рыжей кожей, с уже отвинченной крышкой. Правильно, коньяк. Затем фляжку отобрали, и в руках оказалась крышка от термоса - стаканчик с поднимающимся над ним ароматным паром.
– А поехали-ка домой. Хватит с нас на сегодня приключений.
Может быть с одной Нинкой кто-нибудь и поспорил бы, но в тандеме с Маришкой они представляли собой силу, почти несокрушимую. Доехали обратно быстро и без приключений, один Никита опять вылез из машины с выпученными глазами. Дело в том, что в дороге у Нинки зазвонил телефон.