Деспот
Шрифт:
— Нет, я на крыше, — неуверенно отзывается она.
Мирон Львович касается кнопки сброса звонка и выуживает из кармана смартфон.
— А вдруг она серьезно? — испуганно шепчу я
— Приведи себя в порядок, Софушка, и вызвони Виталия, — шагает к двери кабинета. — Пусть прихватит чистые брюки.
— А если прыгнет? — игнорирую его просьбу.
— Это уже пятая угроза за неделю, — оглядывается и усмехается. — И я не понимаю, какого хрена Антон так долго с ней возится.
— Что он с ней сделает? — едва слышно спрашиваю я.
— Вариантов
— Особый санаторий?
— Да, — пожимает плечами. — Где ей вправят мозги.
— В психушку, что ли?
— Санаторий, — повторяет Мирон Львович. — Нервные срывы для богатых женщин обычное явление.
— Психушка для богатых? — прищуриваюсь на него.
— Санаторий.
— Психушка.
— Ты меня опять провоцируешь? — вопросительно изгибает бровь.
— Но психушка ведь, — бурчу и смущенно отступаю к уборной. Скрываюсь за дверью под пронизывающим до костей взглядом и смачиваю салфетку под ледяным напором воды.
Вытираю липкую промежность и прижимаю мокрый бумажный комок к горящим и зудящим половым губам. Я боязливо растеряна. Аппетиты Мирона Львовича растут. Начиналось всё с заигрываний и пуговок, но чем все закончится?
Глава 25. Не обижайте секретарш
Я не голодна и на обеде решаю посидеть под солнышком на лавочке в сквере в пяти минутах от офиса, из которого я буквально сбежала. Мирон Львович мог меня вызвать к себе на перерыв “перекусить членом”, поэтому я его переиграла. Да и подразнить любвеобильного босса тоже не помешает. Обед — это мое святое и личное время. Пусть увольняет
Иду по Киевской и на перекрестке у здания почты притормаживает низкий красный мерс, из которого выскакивает щеголеватый блондинчик в узких брючках и приталенном пиджачке. Обегает машину и решительно шагает в мою сторону. Не успеваю сообразить, как он смачно целует меня с языком, прижав вспотевшие ладони к щекам.
Непроизвольно кусаю его за нижнюю губу. Сильно. Слышу визг и чувствую на языке вкус крови, что подстегивает во мне контролируемую ярость. Модный урод с громким мычанием отворачивается от меня, закрывая рот. Сквозь пальцы на брусчатку капает алая кровь, и я бью его по спине сумкой. А сумка у меня тяжелая. В ней припрятана стеклянная бутылка лимонада “Буратино”.
Несколько глухих ударов, и парень с охами падает, свернувшись в позу эмбриона: закрывает голову руками и жалобно воет. Перевожу взгляд на шокированную Анжелу, которая замерла на водительском сидении мерса со смартфоном, чья камера направлена на меня. Взвизгивает, когда я подскакиваю к машине.
Выхватываю из ее пальцев смартфон, который на автомате прячу в карман юбки, и рывком открываю дверцу под ее вопль ужаса. Как же эта сука мне надоела. Одинокие прохожие в сторонке наблюдают за тем, как я с рыком выволакиваю на троутар сисястую стерву в облегающем комбинезоне персикового цвета за волосы. С криком о помощи спотыкается на шпильках и падает на колени.
Я не агрессивная.
Наношу по припудренном лицу Анжелы злую пощечину. Заметив движение справа, замахиваюсь сумкой и вновь отправляю окровавленного модника с горизонтальное положение. Орет и получает носком туфли в живот.
— Ненавижу!
Анжела отползает с рыданиями к машине, и я дергаю ее за волосы назад, удивляясь равнодушию зевак. Как прогнило современное общество. Средь бела дня происходит акт насилия над двумя мажорами, и никто не вступится за них. Вот она — холодная ненависть к богатым и успешным.
— Отпусти!
— Не на ту напала, — рычу не своим голосом в лицо заплаканной Анжелы. — Тебе стоило тогда меня пристрелить.
Несколько крепких, от которых у меня самой онемела ладонь, пощечин и кто-то уверенно оттаскивает меня в сторону. О! Неужели кто-то решил вступиться за слабых и немощных?!
— Да успокойся ты, — шипит голос Виталия. — Ты чего такая дерзкая?
— Как пуля резкая, — рявкаю и злобно брыкаюсь. — Дай я ей наваляю! По ее сиськам!
— Софья, это низко, — заталкивает на переднее сидение.
— Зато эффективно!
— Сидеть! — Виталий отмахивается от моей руки и угрюмо смотрит в глаза.
А теперь я вижу в нем уголовника. И не того, кто попал в места не столь отдаленные за воровство. В глазах вижу тень звериной жестокости.
— Так-то, — кивает он и разворачивается в сторону всхлипывающей Анжелы и ее вздрагивающего на брусчатке дружка. — В машину, сукины дети! Да не в свое пафосное корыто, идиоты!
Анжела в испуге ныряет в салон мерса, из которого ее тут же выволакивает Виталий, но не за волосы, как я, а ласково под ручку:
— Не советую выкобениваться.
— Отпусти! Я сама!
Пошатываясь, подходит к машине Мирона Львовича и заползает на заднее сидение. Опять скулит, когда я на нее оборачиваюсь.
— Какого хрена, Анжела?!
— Отвали.
— Ах ты, сука! — переваливаюсь через сидение и замираю под выкрик Виталия.
— Успокоились!
Виталий запихивает к Анжеле блондинчика, который прижимает ко рту окровавленный платок и я тянусь к нему рукой, чтобы дернуть его за растрепанные волосы.
— Софья!
Смотрю в глаза Виталия и медленно возвращаюсь на сидение, сердито пристегнувшись ремнем безопасности.
— Откуда ты такая вылезла? — Виталий садится за руль.
— Из мамкиной манды, — цежу сквозь зубы, всматриваюсь в его лицо. — Еще вопросы?
— Исчерпывающе, — кивает и кидает взгляд в зеркало заднего вида. — Допрыгалась?
Машина мягко трогается с места.
— Да она сука чокнутая! — взвизгивает Анжела.
— Не спорю. Другой вопрос, чем ты ее так вывела из себя?