Десять городов
Шрифт:
Причиной недовольства, как выяснилось, послужило объявление, вывешенное в городской типографии:
«С мая месяца сего года заработная плата рабочих и служащих будет увеличена на 20 %».
До чего они дожили! Это возмутительно — их не считают за людей!
— Увеличивают зарплату без любви к нашему брату! — негодовали типографы, — Подобное объявление для нас оскорбление!
Все что угодно можно было стерпеть, но только не это: к ним посмели обратиться в прозе! Они ответят оскорбителям забастовкой, они сумеют постоять за себя! Они обрушат на врага его же оружие:
КК счастью, мэр города и члены Городского Совета, сами тонкие поэты, сразу же приняли сторону бастующих. Директор типографии был строго наказан: приговор обязал его переписать злополучное объявление. Люди вернулись на свои рабочие места лишь после того, как при входе в типографию появился новый текст, украшенный плавными завитушками:
«Радуйтесь (мы вашу радость разделим):близко прощанье с дождливым апрелем,май на пороге — веселый, цветущий,увеличенье зарплаты несущий.Хочется верить — окажутся кстатидвадцать процентов прибавки к зарплате».Поэтические традиции были соблюдены, справедливость восторжествовала, и жители Поэтонии продолжали изъясняться стихами, утонченно любезными, как прежде.
Правда, спустя некоторое время в городе случилось новое происшествие: на этот раз его виновницей оказалась девочка по имени Катерина.
То, что девочка не без странностей, можно было сказать, когда Катерина была еще совсем крошка, — с первых слов, которые она произнесла. Мама, наклонившись над колыбелью, уговаривала ее:
— Повторяй за мною: мама.Повторяй, не будь упряма.И Катерина лепетала:
— Прямо…
— Да не «прямо»! Ма-ма. Ма-ма.Повтори, не будь упряма.А Катерина говорила:
— Ра-ма, ра-ма…
— Да не «рама»! Ма-ма. Ма-ма.Ну прошу, не будь упряма!А Катерина говорила:
— Я-ма, я-ма…
Папу она упорно называла шляпой. Вместо слова «отец» произносила «глупец». А если просила воды, кричала: «Бить! Бить!»
Родители места себе не находили: такая маленькая — и такая непочтительная с отцом, да к тому же угрожает кому-то побоями. Разумеется, как все жители Поэтонии, они говорили стихами и на судьбу сетовали тоже в стихах:
— Наказанье — не ребенок!Драться и грубить с пеленок!.. — Ну и дочь! Хоть в голос плачь!Правда, время — лучший врач…Время, однако, шло, но Катерина оставалась неисправимой. Когда от первых разрозненных слов она перешла к первым фразам, вернее, к первым стихам, у нее получалось что-то в этом роде:
— Милые грабители,вашей милой крошкепоцелуйте ручки,поцелуйте рожки.Назвать мать с отцом грабителями! Неслыханная дерзость! И при чем тут рожки! Неужели это чудовище намекало на то, что оно способно не только драться, но и бодаться?
На самом деле Катерина не была грубиянкой, не собиралась никого бить и уж тем более бодать. Всех, кто ее слышал, вводил в заблуждение ее врожденный недостаток. Бывает врожденное косоглазие, врожденное косолапие; Катерине же от рождения суждено было путать слова. Она прекрасно знала, что именно собирается сказать, но вместо «Пить! Пить!» ее губы произносили другое слово, рифмующееся со словом «пить»: «Бить!» Поэтому «мама» у нее превращалась в «яму», «папа» — в «шляпу», вместо «отец» получалось «глупец», а вместо «родители» — «грабители». И конечно же, ей хотелось, чтобы мама и папа целовали ей не рожки, которых у нее не было, а ножки, которые у нее были.
Никто, правда, не догадывался, в чем дело, и Катерину считали дерзкой и избалованной девчонкой. Тем более в таком городе, как Поэтония, где поэзия была у всех не только на устах, но и в сердце.
Чем старше становилась Катерина, тем сильнее тревожились за нее родителя.
Когда Катерина была еще совсем маленькая, она сочинила к Новому году поздравление и спрятала стишок под папину салфетку. И зачем только отец нашел его! Вот что она написала:
«Обещаю лучше бытьпапу с мамою убить!»Как всегда, Катерина ошиблась, написав «убить» вместо «любить». Само собой разумеется, родители вышли из себя:
— Не везет так не везет!Отравила Новый год!Чтоб такое написать!..Марш без ужина в кровать!из-за того, что она путала слова, ее вечно наказывали. Бедняжка приходила в отчаяние: она так любила маму и папу, а они без конца на нее сердились. Девочка искала для них самые нежные слова, которые выразили бы всю ее любовь. И однажды она нашла эти слова:
В сердце моем бесконечная сладость.Мамочка, папочка, вы моя гадость!Она хотела сказать «радость», но родители этого не знали — ив наказание на целый месяц запретили Катерине ходить в кино и даже смотреть телевизор. Ей не везло не только дома. В школе у нее тоже были вечные неприятности, она неправильно отвечала на вопросы, произнося одно слово вместо другого.
Во время экзамена, когда у нее спросили имя знаменитого итальянского астронома, который перед судом инквизиции бесстрашно произнес: «И все-таки она вертится!», Катерина выпалила: