Десять меченосцев
Шрифт:
Дзётаро понял, что из-за этого Акэми и окликнула его.
– Оцу, Мусаси и я… Мы потеряли друг друга.
– Оцу? Кто это? – Акэми вспомнила девушку, едва закончив вопрос. – А, знаю. Она по-прежнему бегает за Мусаси?
Акэми по привычке видела в Мусаси отчаянного, странствующего фехтовальщика, ночующего в лесу или на голых скалах. Сумей она заполучить его, он бы мгновенно угадал в ней беспутство и отверг бы ее. Акэми смирилась с мыслью, что ее любовь к Мусаси останется безответной. Упоминание Дзётаро
– Дзётаро, здесь на нас глазеют со всех сторон. Пойдем в другое место.
Они вышли через садовую калитку на улицу. Два десятка гостиниц Хатиодзи светились огнями. Это был самый оживленный и большой город на пути из Киото в Эдо. На северо-западе темнела горная гряда Титибу, по которой проходила граница с провинцией Каи. У подножия безмолвных и мрачных гор кипела жизнь, рекой лилось сакэ, щелкали челноки ткацких станков, слышались окрики чиновников, надзирающих за базаром, споры игроков, заунывные голоса уличных певцов.
– Я часто слышала имя Оцу от Матахати, – солгала Акэми. – Расскажи про нее!
– Она очень хороший человек! – горячо воскликнул Дзётаро. – Очень добрая и красивая. Я люблю ее.
Акэми почувствовала опасность, которую несла соперница, но скрыла тревогу.
– Она и правда так хороша? – улыбнулась Акэми.
– Да-да. И все умеет. Хорошо поет и пишет, играет на флейте.
– Чего хорошего в том, что женщина играет на флейте? – раздраженно произнесла Акэми.
– Ты не понимаешь, зато все остальные, даже князь Ягю Сэкисюсай, хвалят Оцу. Одно мне в ней не нравится.
– У всех женщин есть недостатки. Только одни честно признаются в них, как я, другие же прячут их под благопристойным обличьем.
– Оцу ничего не скрывает, в этом ее слабость.
– Что ты хочешь сказать?
– Она готова рыдать из-за любого пустяка. Она – плакса.
– Почему же?
– Всегда льет слезы, когда думает о Мусаси. Рядом с ней тоскливо, вот это мне не по душе. – Дзётаро с детской непосредственностью выложил все начистоту, не беспокоясь о последствиях сказанного.
Огонь ревности жег Акэми. Она даже изменилась в лице. Едва сдерживаясь, она продолжала беседу.
– Сколько ей лет?
– Как и тебе.
– Моя ровесница?
– Угу. Но выглядит моложе и красивее.
Акэми бросилась в наступление, чтобы склонить Дзётаро на свою сторону.
– Мусаси куда мужественнее остальных мужчин. Вряд ли он полюбит хнычущую женщину. Оцу думает, что завоюет сердце мужчины слезами. Она рассуждает, как барышни из заведения «Сумия».
– Неправда. Начнем с того, что Мусаси любит Оцу. Он не выказывает чувств, но по-настоящему ее любит! – ответил Дзётаро, задетый за живое.
Акэми залилась краской. Она бросилась бы в реку, чтобы погасить охвативший ее огонь.
– Дзётаро, зайдем
– Это же винная лавка!
– Ну и что?
– Женщинам там делать нечего. Тебе туда нельзя.
– Хочу выпить, но не могу зайти туда одна. Сразу начнут приставать.
– Приставать к тебе будут, а мне что прикажешь делать там?
– Поешь. Закажешь все, что хочешь.
Лавка была полупустой. Акэми, сев лицом к стене, распорядилась:
– Сакэ!
Чарки так и мелькали в ее руках. Опешивший Дзётаро попытался остановить Акэми, но та решительно его оттолкнула.
– Сиди спокойно! – икнула Акэми. – Надоел! Сакэ! Еще сакэ!
– Хватит, тебе нельзя здесь напиваться! – взмолился Дзётаро, отодвигая от Акэми кувшинчик.
– Не беспокойся, – пьяно бормотала Акэми. – Ты друг Оцу? Ненавижу женщин, которые стараются слезами завоевать мужчину.
– А я ненавижу пьяных женщин.
– Извини, но может ли зеленый юнец вроде тебя понять, почему я пью?
– Пойдем отсюда. Немедленно заплати, и пора в гостиницу!
– Думаешь, у меня есть деньги?
– Как?
– Ни гроша. Пусть заплатит «Сумия». Все равно я уже продалась хозяину. – Слезы заблестели на глазах Акэми. – Какая я несчастная!
– Недавно сама смеялась над Оцу за ее плаксивость. Посмотри на себя!
– Разве сравнишь мои слезы с ее? Жизнь – невыносимая мука. Хочется умереть!
Акэми вскочила и бросилась на улицу. Хозяин лавки, повидавший на своем веку не одну такую посетительницу, только ухмыльнулся ей вслед, однако ронин, до сего времени спавший в углу, открыл глаза и тяжелым, мутным взглядом проводил убегавшую женщину.
Дзётаро пытался остановить Акэми, но она вырвалась из его рук и помчалась по темной улице.
– Стой! – кричал Дзётаро. – Не смей даже думать об этом!
Акэми не волновало, куда ее занесет во тьме, но она отчетливо слышала крики Дзётаро. Когда она хотела утопиться в море в Сумиёси, она не притворялась, но сейчас была в здравом рассудке. Ей нравилось, что Дзётаро переживает за нее.
– Осторожно! – надрывался мальчик, поняв, что Акэми несется прямиком ко рву с водой. – Стой! Зачем тебе умирать? С ума сошла!
Дзётаро ухватил беглянку за пояс.
– Хочу умереть! – зарыдала Акэми. – Все считают меня порочной. Все, и Мусаси тоже. Мне остается лишь умереть, заключив Мусаси в объятия сердца. Не позволю, чтобы другая отобрала его у меня!
– С чего ты взяла такое. Ерунда какая!
– Какая разница? Столкни меня в ров! Толкни, Дзётаро!
Пьяные слезы потоком хлынули из глаз Акэми. Дзётаро испугался ему тоже хотелось заплакать.
– Пойдем в гостиницу, Акэми!
– О, как я хочу его видеть! Найди его, Дзётаро, найди Мусаси!