Десять пуль на сундук мертвеца (сборник)

Макеев Алексей Викторович

– Откуда ты о нем знаешь?

– Так, краем уха слышал. Пацаны об этом не особенно говорят, кому же хочется прослыть недотепой. Как я, например. А этот Юрий Иванович специально таких высматривает и приглашает к себе на беседы, тесты всякие проводит, убеждает, лекарство вот предлагает. Пройдешь курс лечения, и ты уже прибавил уверенности.

– Ты сам пробовал такие лекарства? – тут же спросил Крячко.

– Я? – Роман посмотрел невинными глазами на сыщиков и смущенно опустил голову. – Я не пошел, хотя он и предлагал. Испугался, наверное. Вы не подумайте, что я испугался как… ну, как к врачам боятся ходить

в детстве. Я скорее испугался узнать, что в самом деле слабак, что мне без лекарств никак в жизни нельзя, и постарался сам стать активнее, перебороть себя. Ну, вы сами все видели… чем это закончилось… в туалете с теми тремя.

– Где ты с этим Юрием Ивановичем встречался, как познакомился?

– В «Ариэле». Он там бывает, присматривается к таким, как я. А потом подходит, знакомится, беседует.

– Твою-ю мать! – с чувством проговорил Крячко и, подперев подбородок кулаком, с умилением посмотрел на Ромку: – Я оказался прав, хотя и пошутил. Етическая лошадиная сила!

– Значит, так, Рома, – вздохнул Гуров, понимая, что надо решаться и привлекать Левочкина к поискам этого психолога. – Без тебя нам никак не обойтись, потому что ты единственный, кто знает психолога в лицо. А он нам очень нужен.

– Так он что… преступник? Не психолог? А кто?

– Ты не пугайся. Мы пока наверняка ничего не знаем, а всего лишь предполагаем. У нас принято все версии отрабатывать полностью. Читал, наверное, в детективах. Любое подозрение нужно проверять, даже самое маловероятное. Мы не знаем, кто он, этот Юрий Иванович, но дело в том, что у троих парней в карманах найдены лекарства, которые им давал, видимо, он. И все эти парни умерли.

Лицо Романа заметно побледнело, хотя выражение не изменилось. Кажется, работа над собой давала все же какие-то плоды. Гуров поспешил смягчить впечатление и добавил:

– Ты не пугайся, это ведь может быть всего лишь совпадением, лекарства могут быть совсем ни при чем. Но у вас в городе, именно в вашем районе, уже десять необъяснимых смертей молодых людей. Понимаешь, парни умирают, а отчего, никто понять не может. За полтора месяца в одном районе десять таких смертей – это очень много. Никакая статистика этого не объяснит.

Дверь в лабораторию распахнулась, и на пороге появился собственной персоной улыбающийся майор Шумавин. Гуров облегченно вздохнул.

– Товарищ полковник, я в вашем распоряжении, – не слишком по-военному доложил Шумавин.

– Вот это подарок! – покачал Гуров головой. – Тут каждый человек на счету, столько всего навалилось…

– А некоторые норовят под пулю руку сунуть и поваляться за казенный счет на кроватке, – подхватил Крячко. – Нехорошо, товарищ майор.

Шумавин стал серьезным и с некоторой растерянностью посмотрел на Гурова, потом на Крячко:

– Это же случайность.

– Ладно, оставим, – махнул рукой Лев. – Поправились, и отлично. Включайтесь в работу, Игорь Сергеевич. Версия у нас нарисовалась довольно неожиданная. Черт ее знает, куда она нас выведет, но кончик у ниточки появился. Дальше работу строим так: Барсуков заканчивает исследования по таблеткам и упаковкам. А заодно и полное обследование вещей погибшего. Станислав Васильевич берет Романа и отправляется дежурить в «Ариэль». Психолога надо найти. Пассивный поиск, но ничего не поделаешь. Да и мы поможем.

– Нужно

потрясти окружение погибших ребят, – предложил Крячко.

– Именно. Вот этим у нас и займется Шумавин. Поднимете оперативный состав в районных отделениях полиции. Ваша задача – узнать у друзей, родственников, не страдали ли погибшие неуверенностью в себе в отношениях с девушками. Не общались ли они с неким психологом по имени Юрий Иванович, который помогал им преодолеть природную застенчивость и робость. Да еще снабжал определенными таблетками. Любые сведения об этом психологе, любой намек, который поможет нам его найти и задержать. С родственниками Погорелова я поговорю сам.

– А кто это – Погорелов? – спросил Шумавин.

– Это, майор, десятый по счету умерший в данном районе, чью смерть объяснить медицина не смогла.

– А о каких таблетках вы говорили?

– Барсуков вам все расскажет и покажет. А остальные – по коням!

Обычная трехкомнатная квартира в обычной девятиэтажке. Только вот еще на улице чувствовалось горе, витающее над домом, на двором. Какая-то удушливая тишина обволакивала все вокруг. Гуров вспомнил существующее выражение «запах смерти». Не в смысле, того запаха, который воспринимается обонянием, а ощущение атмосферы. Говорят, когда в доме покойник, то даже дрожжевое тесто не подходит.

Гуров доехал на лифте до девятого этажа. У лестницы, ведущей на технический этаж, стояла крышка гроба. Дверь в квартиру была приоткрыта. Сколько их было, таких квартир, за время работы Гурова в полиции. И всегда надо было идти. Там горе, а ты сейчас будешь требовать вспомнить, каким он был, как говорил, с кем дружил, что ел и что пил. Часто такие разговоры заканчивались истериками, бывало, что приходилось вызывать «Скорую помощь». Но время дорого, да и он не развлечения ради пришел. Просто чем раньше получишь информацию, тем больше гарантии, что удастся разобраться в причинах смерти, найти виновных. А времени тут, в этом городе, и так упущено, страшно подумать сколько.

Гуров толкнул дверь и вошел. Накрытые черным крепом зеркала, стекла серванта, телевизор. Запах валерьянки. И фотография с черной лентой на уголке. Хороший был парень, улыбчивый. Что-то в его лице подкупало, наверное, полное отсутствие наглости, самоуверенности и открытость. На кухне шумела вода, откуда-то из другой комнаты доносились женские рыдания и причитания «сыночек… сыночек». «Что будет, когда привезут тело», – подумал Гуров, но тут же взял себя в руки. Он на работе, ему нельзя расслабляться, нельзя поддаваться общему настроению. Его работа заключается в том, чтобы таких вот трагедий происходило как можно меньше, а значит, надо работать.

– Здравствуйте, – прозвучал рядом грустный голосок, похожий на печальный колокольчик. – Вам Зою Ивановну?

Сыщик обернулся и увидел худенькую бледную девушку в черной косынке. Было в ней столько хрупкости, что даже кожа на лице казалась прозрачной и виднелись еле заметные синенькие прожилки. Большие глаза смотрели печально и обреченно.

– Собственно, можно и Зою Ивановну, – согласился Гуров и кивнул в сторону комнаты: – Это она плачет?

– Она, – ответила девушка. – Не знаю даже, откуда в человеке столько слез берется. Вторые сутки почти не переставая плачет. Уже и «Скорую» вызывали.