Десять тысяч стилей. Книга девятая
Шрифт:
– Многие монахи и не знают этого. И не все просветления и пророчества – дело рук старших братьев из Шандаима. Но те, кто постигли мудрость мира, стараются помочь постигнуть ее остальным. Что это за место – Шандаим? Почему оно такое особенное? Почему монахи переносятся туда? Охиронцы жили рядом и задавались этими вопросами столетиями. Знаешь, почему мы жили здесь, на плато Трех Истин?
У Ливия было одно предположение.
– Здесь особые ощущения. Что-то, связанное с ярью?
– Не совсем. Плато Трех Истин – сосредоточение духа. Таких мест в Централе два. Если на Плато Трех Истин лидирует светлый дух, то темный дух стекается в Чашу.
Многое встало на свои места. Ливию будто не хватало маленького кусочка мозаики, чтобы завершить картину. Все те странности в Чаше становились понятными. Понятным было и нежелание идущих приходить туда, ведь чувство опасности и чувство неправильности у идущего куда сильнее, чем у обычного человека. Тот, кто ощущает ярь, может ощущать и многое другое.
– А почему идущие не хотят приходить сюда, на плато Трех Истин?
– Все из-за той же связи с миром. Обычный идущий предпочитает быть посередине. Смешанная ярь, сбалансированный дух, прохоженная тропа мира. Мы, охиронцы, жили здесь. И веками пытались справиться с роком. Мы много общались с монахами – соседи, как-никак. И многое у них почерпнули.
Ливий неожиданно понял, к чему ведет Ириней.
– Подожди…Агора – это как Шандаим монахов?
– Все правильно понял, – улыбнулся Ириней. – Мы пытались обмануть мир. Охиронцы не могут достичь просветления. А значит, они не могут сохранить свою волю после смерти. Забвение – все, что ждало нас. Такова была воля мира. Но мы не сдавались. Так появилась Агора – небольшое пространство вне времени, куда добровольно уходят охиронцы, достигшие пика. Мы сделали это не для того, чтобы продлить так жизнь. Живые охиронцы могли общаться с нами, черпать нашу мудрость. И создавать способ, которым можно будет прорвать барьер мира.
Ливий посмотрел на свой кулак и спросил:
– Гекта?
– Да, – кивнул Ириней. – Гекта – прием, способный обратить вспять даже законы мира. Мы почти достигли своей цели…когда на нас напали. Возможно, Гекта послужила тому причиной.
– Воля мира?
– Нет, – мотнул головой Ириней. – Простая человеческая жадность. Возможно, кто-то пытался заполучить Гекту. Но это невозможно. Ее может получить только охиронец в Агоре. Не знаю, кто наш враг. В те дни казалось, что весь мир ополчился на нас. Многие охиронцы поддались ненависти. Погибли многие мастера – наши и центральские. А смерть рождает только смерть. К сожалению, все это прекратилось самым ужасным способом – охиронцев не осталось. Смерть настигала даже тех, кто давно ушел из Охирона. Она настигла даже твоих родителей. Я знал их, Ливий, хоть никогда и не общался тесно.
Ириней вздохнул. Воспоминания о минувших днях погрузили его в недолгую грусть, которая, казалось, передалась всем охиронцам. Ливий видел, что лица жителей деревни обуяла скорбь.
– Все, кого ты здесь видишь – охиронцы. Но они жили в разное время. Я застал последние дни Охирона. Многие – нет. Но это трагедия для всех нас, – сказал Ириней, показывая на людей. – Тем, кто создал Агору, был Ликург. Самый старший из нас…И тот, кто понял Гекту лучше всего, ведь познавал ее здесь столетиями, объединяя свой опыт и опыт новых охиронцев. Ликург мог применять Гекту – здесь, конечно. Но Ликург исчез. И никто из живущих не успел познать Гекту на его уровне. Он показал тебе ее, верно? Ликургу пришлось пожертвовать собой здесь, в Агоре, чтобы оттолкнуть от тебя рок и показать истинную Гекту.
– Значит, Ликурга здесь нет из-за меня…
Всегда больно слышать, что кто-то пожертвовал собой ради тебя. Ливий смотрел то на Иринея, то на охиронцев. Перед глазами проносились картинки прошлого, где Ликург учил жителей деревни. И учил Ливия.
– Не грусти. Нам все равно суждено исчезнуть. Ликург сделал это чуть раньше, потому что должен был. Каждый поступил бы так же на его месте, вот только лишь он мог спасти тебя тогда.
Ливий кивнул...И вдумался в слова Иринея.
– Суждено исчезнуть?
– Да, Ливий. Агора – это Охирон. А ты не имеешь связи со старым Охироном, она пропала в том бою, когда я помог тебе. Теперь ты и есть Охирон. Новый. Можешь не считать себя охиронцем. Можешь не считать себя Иасоном, сыном Геспера и Ианассы. Ты – Ливий. Живи так, как хочешь. Выбирай ту дорогу, на которую укажет твое сердце.
«Неужели это конец?».
– Что станет с вами?
– Растворимся в реке времени. Агора – это ловушка между мирами. Охиронцы всего лишь задерживались в небольшой комнатке между жизнью и смертью, вот и все. Мир берет свое. Раньше Агору поддерживал Ликург. После того, как он исчез, Агору стал поддерживать я, ведь пришел сюда последним. Но и мои силы на исходе. Ничего в этом страшного нет. Мы рады, что появился ты. Иначе нам пришлось бы просто ждать здесь, медленно угасая год за годом. Мы рады, Ливий. И давно уже мертвецы.
– Хорошее, блин, уточнение.
Ливий и сам отлично понимал, что все эти люди – мертвы. И мертвы уже давно. Он не мог ничего с этим сделать, да и надо ли? И все же Ливий испытывал пронизывающую душу грусть. Сегодня он вернулся домой. Кто-то из охиронцев вполне мог быть родственником Ливия. Но всему суждено было кончиться в ближайшие минуты.
– Я видел своих родителей, когда коснулся Чугунной Колонны Попрания Небес. Они точно не были частью Агоры.
– В колонне заключена сила Охирона. Она позволила тебе пробиться через границы миров и увидеть своих родителей. Вернее, даже не их самих, а осколки их душ, которые не растворились в реке времени до конца.
Ливий кивнул. Что-то такое он и предполагал.
– Ты поднимался по десяти тысячам ступеней храма Ммон?
– Ха-ха, было время. Мы рядом жили, добрая половина Охирона ходила туда, чтобы загадать желание.
– Сбылось?
– Сбылось, – усмехнулся Ириней и кивнул в сторону Хары.
Охиронцы весело общались между собой. Иногда к ним подходил Мехмайр – люди начинали его гладить.
– А пес?
– Его Ликург приволок сюда, – пожал плечами Ириней. – Без понятия, как он это сделал.
– Что мне теперь делать, Ириней? Я должен отомстить за вас? Возродить Охирон?
В ответ Ириней вновь пожал плечами.
– Делай, что хочешь. Не стоит мстить за нас. Кто мы тебе? Сколько ты нас знаешь? На твоем месте я бы мстил только за своих родителей.
Ливий кивнул.
– А Охирон?
– Да хрен на него. Нет уже никакого Охирона, да и какой от него толк? Охирон – это люди, а не деревня. Есть только ты. И только тебе решать, что будет в будущем. Я верю, что ты сможешь сделать то, чего не смогли сделать мы. Одолей рок, Ливий. Мы верим в тебя.