Десять вещей, которые мы сделали…
Шрифт:
– Значит, – снова оглядываясь по сторонам, сказал он, – теперь это твой дом?
– Теперь это мой дом, – повторила за ним я и попробовала встретиться с ним глазами. – Как долетел?
– Хорошо. – Он разглядывал бытовую технику на кухне, которая словно вернулась из семидесятых, деревянный обеденный стол, массивный и прямоугольный, фиолетовую скатерть, огромный синий диван; и беспорядочное нагромождение ламп, свечей и прочих вещей, не принадлежавших мне. Затем перевел взгляд на воду за окном и огни на другой стороне пролива. – Какое-то безумие…
– Знаю. – Я понимала, что ему странно видеть
А может, я все это выдумала? Может, это из-за того, что все на нас глазели. Может, из-за того, что Корин смотрела на нас.
– Пойдем сядем, – сказала я и потянула его за собой к остальным.
– Моя очередь, – сказала Ви. – Я никогда не целовалась с девушкой.
Все четверо парней – Ноа, Ар Джей, Дин и Хадсон – и Джоанна выпили. Но это никого не удивило.
Дин обнял Ви.
– Если кто-то из вас, леди, захочет исправить это прямо сейчас, мы не будем мешать.
Ви стукнула его по руке.
– Да-да, именно этим мы и собирались заниматься – целоваться у вас на глазах!
Они вдвоем сидели в кресле-шезлонге.
– Отлично! – сказал Дин, и его громкий смех эхом прокатился по комнате.
Познакомившись в девятом классе, Дин и Ви стали хорошими друзьями. Сейчас его рука лежала на ее бедре. Казалось, ему всегда нужно было касаться чего-то. Мяча, подушки, бедра девушки.
Мы с Мариссой, Ноа и Джоанной сидели на диване. Я – между Мариссой и Ноа, Джоанна – с другой стороны от него.
Джоанна училась в школе Андерсен в одиннадцатом классе. Она носила винтажные джинсы и кружевные блузки, которые покупала в настоящем секонд-хенде, а не в каком-нибудь модном магазине, как все остальные. В следующем году она собиралась вместо колледжа отправиться в Австралию и путешествовать дикарем. Джоанна была единственной знакомой мне лесбиянкой, которая публично в этом призналась, и, возможно, вообще единственной знакомой мне лесбиянкой. В прошлом году, на бал в честь окончания одиннадцатого класса, она привела с собой свою – теперь уже бывшую – подружку из Стэмфорда. Джоанна тоже жила на Миссиссоге, через несколько кварталов от Ви, в самом конце острова, рядом с яхт-клубом.
– Моя очередь, – сказал Дин. – Я еще ни разу не занимался сексом.
И сразу же выпил. Дин первым среди своих друзей-ровесников потерял девственность – в восьмом классе, с ученицей старшей школы. Это сделало его своего рода легендой. Он всегда был симпатичным: короткие и взлохмаченные темно-русые волосы, круглые щеки, живая улыбка. Впрочем, девушек привлекала не только внешность, но и его чувство юмора.
– Нет уж, черт возьми, – сказала Ви. – Ты не можешь заявить, что не делал чего-то, что на самом деле делал, а потом выпить штрафную!
– Почему нет?
– Такие правила!
– Твои правила.
– Мой дом, мои правила, – ответила Ви.
– Так я должен пить или нет? – поднимая свой бокал, спросил Ар Джей.
– Зависит от того, был у тебя секс или нет, – ответила Ви.
Он не стал пить. Как и Корин, которая сидела напротив и, разглаживая бледными пальцами свои рыжие волосы, наблюдала за тем, как мы тоже не пьем.
Джоанна, Хадсон и Ви выпили.
Больше никто не прикоснулся к своему бокалу. Это четко обозначало разницу между просто старшеклассниками и учениками выпускного класса, между моими друзьями и друзьями Ви.
Я не знала, с кем был секс у Джоанны и Хадсона, но мне точно было известно, что Ви потеряла девственность с Фрэнком, горячим студентом колледжа, который играл в какой-то пьесе вместе с ее мамой.
Я надеялась, что уже сегодня вечером распрощаюсь со статусом девственницы. Во всяком случае, такой был план.
Но… очевидно, планы Ноа отличались от моих.
– Так, народ! Пришло время играть в «Я никогда»! – объявила Ви и начала раздавать стаканы.
– Я за рулем, – сказал Ноа.
– Черта с два! – воскликнула Ви. – Я думала, ты останешься ночевать здесь.
– Не могу, – ответил он.
– Почему нет? – спросила Ви.
Ноа неловко поерзал.
– Потому.
– Потому что почему? – спросила Ви.
– Потому что меня родители ждут, – сказал Ноа.
Ви повернулась ко мне.
– Он что, маменькин сынок?
Мне хотелось рассмеяться, однако я не стала, потому что Ноа выглядел раздраженным. Но он действительно был маменькиным сынком. Мама Ноа была из тех матерей, которые знали о своих сыновьях все, начиная с предстоящих контрольных и заканчивая их нижним бельем. Ладно, пусть не нижним бельем. Она все-таки была не таким маньяком. Но все равно точно знала, что и когда им понадобится, ведь новые трусы каким-то образом появлялись у них в комнатах.
– Есть немного, – ответила я.
– Парень, который хорошо относится к матери, будет так же относиться и к жене, – заметила Марисса.
– Он хорошо относится к своей девушке, это точно, – целуя Ноа в щеку, сказала я.
– Ты все равно можешь играть, – сказала ему Ви. – Просто я налью тебе что-нибудь другое. – Она поставила стаканы на кофейный столик и вернулась на кухню. – Как насчет… соевого молока?
Ноа, который все еще выглядел раздраженным, пожал плечами. Он отвернулся от Ви и обнял меня. Наша с Ви дружба существовала параллельно с моей повседневной жизнью, и Ноа с Ви редко виделись. Но я думала, что они поладят. Почему нет? Я любила их обоих.
– Соевое молоко? Какая гадость, – сказал Дин. Он водил пальцем по одному из семи подсвечников, которые тоже стояли на кофейном столике.
– Это все, что у нас есть. Эйприл, завтра нужно будет съездить за покупками. А вода подойдет?
– Все равно, – ответил Ноа.
– Пусть будет вода. А для всех остальных, кто не за рулем, шардоне. Спасибо, мама, что оставила полный бар!
– Чувак, – глядя на Ноа, произнес Дин, – ты еще ни разу этого не делал? Это поправимо! У твоей девушки собственное жилье. Кстати… – Он поднял свой бокал. – Я никогда не жил отдельно от родителей.