Десятилетия. Богатая и красивая
Шрифт:
– Прошвырнуться с Клаусом, – ответила Джой, причесываясь.
– Ну уж нет, – сказала Эвелин. – Не сегодня. Впрочем, никогда.
– Ну уж да. И сегодня. И завтра! Если мне, конечно, захочется.
– Позвони и отмени встречу. – Эвелин показала на старомодный черный аппарат на тумбочке. Джой продолжала как ни в чем не бывало расчесывать волосы, стоя перед большим, в полный рост, зеркалом в ванной.
– И не подумаю, – ответила она.
– Тогда это сделаю я.
– Не сделаешь! – Джой бросила расческу и обернулась к матери.
Та, ни слова не говоря,
– Джой, к сожалению, неважно себя чувствует, боюсь, ей придется нарушить ваши планы.
– Она лжет! – закричала Джой изо всех сил, чтобы Клаус мог услышать. – Она лжет!
Девочка бросилась в комнату и попыталась вырвать трубку из рук матери. Эвелин быстро подняла аппарат и крепко удерживала его так, что Джой не могла дотянуться.
– Ты соврала! У тебя просто не хватило смелости сказать ему правду. И в чем дело? Тебе не понравился его торчащий член? – Джой стояла лицом к лицу с матерью. – Его большой, длинный, красный шведский член?
И тут мать ударила ее. Сильная пощечина отбросила Джой назад, и слезы сами полились из глаз. Несколько секунд они пристально смотрели друг на друга, потрясенные той ненавистью, которая их охватила. Потом Эвелин пришла в себя и направилась к двери. Джой бросилась за ней со сжатыми кулаками, но Эвелин успела закрыть за собой дверь, делая вид, что не замечает дочь.
Когда Джой немного успокоилась и ее перестало трясти, она позвонила Клаусу и сказала, что чувствует себя немного лучше и не намерена откладывать их встречу.
Он на мгновение заколебался, но потом извинился и добавил, что у него появились другие планы.
– Ну и ну, – сказала Джой.
– Прости, мне действительно жаль, но иного выхода я не вижу.
В голосе его звучала искренность, и Джой решила сделать вид, что ничего не поняла.
– А завтра?
– Завтра я уже буду в Антигуа.
– В Антигуа?
– Это моя работа, я все время в разъездах.
– Да-а, ну а потом, когда ты вернешься на Барбадос?
– Вернусь я через девять дней. После Антигуа мне нужно быть в Сан-Мартине, потом в Сан-Круа, и только затем вернусь на Барбадос.
– Через девять дней я уже буду в Нью-Йорке.
– Жаль. Я бы хотел тебя видеть. Ты знаешь.
– Знаю, – ответила Джой. – Ну, что же, счастливого пути. – А тебе – веселых каникул. Может, в следующем году…
– Может быть.
Они оба прекрасно понимали, что этот «следующий год» не наступит никогда. Закончив обмен любезностями, они повесили трубки.
Джой почувствовала себя слишком расстроенной и слабой, чтобы выйти к обеду. Спуститься вниз и обедать в одиночестве у нее не хватало духа, а сесть за один стол с матерью – этого она даже представить себе не могла, лучше сдохнуть с голоду. Она заказала обед в номер, а пока ждала – покурила «травки». В комнате не было даже телевизора, делать абсолютно нечего. Наконец принесли обед. Джой под действием «травки» сильно проголодалась, кроме того, она была рада хоть какому-то занятию.
Она заставила себя проторчать в номере
Тут она увидела родителей– они развлекались в компании супругов из Сент-Луиса, с которыми успели подружиться за это время. Нат танцевал с женой приятеля – блондинкой весьма сексуального вида, правда, достаточно вульгарной, а Эвелин – с ее мужем, одетым «с иголочки» – в вечерний костюм и при галстуке. Джой, сама того не желая, подметила, что мать ее выглядит очень привлекательно. Неяркий свет выгодно оттенял белизну ее костюма и ровный, красивый загар. Непривычно было видеть, как твою мать обнимают чужие руки. У Джой промелькнула мысль, уж не положил ли этот малый глаз на мать?
Разглядывая танцующие пары, она заметила Клауса. Он крепко прижимал к себе девушку – Джой уже видела ее на пляже. На ней было вечернее платье, а волосы высоко зачесаны. Джой решила, что эта мымра – полное дерьмо, ей и в подметки не годится. Но, похоже, Клаус так не думал. Не то чтобы Джой пыталась обвинить его, но… Собственно, а чего же она ждала? Что он будет сидеть под ее дверью и скорбеть, раз уж мамаша решила, что он плохо влияет на детку?
Джой еще немного понаблюдала за танцующими, потом взгляд ее устремился дальше – к пляжу. Белый песок серебрился в лунном свете, шезлонги расставлены аккуратными рядами в ожидании любителей утреннего загара. Она заметила парочку, которая пристроилась на одном из шезлонгов. Джой блуждала взглядом по всему побережью, но внезапно остановилась на небольшом строении. А ведь она совсем забыла про водные лыжи!
Винстон оказался вполне приличным любовником, немного примитивным, но все же лучше, чем ничего. Они лежали на кровати Джой, сплетенные в объятиях, когда Эвелин и Нат вошли в свою комнату. Джой не побеспокоилась даже закрыть свою дверь в ванную.
– Джой? – Это был голос матери.
– Ну? – Она не сдвинулась с места, а когда это попытался сделать Винстон, удержала его ногами. Она услышала, как мать идет через ванную в ее комнату.
В спальне Джой было темно, поэтому она увидела мать раньше, чем та ее. Когда же глаза Эвелин привыкли к темноте и перед ней предстала сцена, которую дочь специально приготовила, она издала какой-то сдавленный звук, похожий на стон, но не проронила ни слова.