Десятый круг ада
Шрифт:
— Отто, машина хозяина! — крикнула мужу в раскрытое окно фрау Анна. — Едет к нам…
Широкоплечий, мускулистый Фехнер выскочил из дома и, прихрамывая на правую ногу, поспешил к машине.
— Здравствуйте, хозяин! — услужливо открыл он дверцу, помогая барону выйти из машины.
— Здравствуй, Отто.
— Милости прошу в дом, — предложил Фехнер. — Анна, любимого бархатного пива для господина барона и приготовь побыстрее охотничьи сосиски с луком, — прикрикнул он на жену.
— Не надо, — остановил барон заторопившуюся было фрау Анну. — Я на несколько минут.
Он прошелся до обрыва, разминая затекшие от долгой
— Кто такая? — поинтересовался барон.
— Моя племянница Габи, герр барон. Шестнадцать лет девочке. Отец у нее на восточном фронте погиб, а мать до войны умерла. Вот мы и взяли ее к себе. Вместо дочери. Не дал нам бог своих детей, — ответил Фехнер. Ему не понравилось выражение лица хозяина, когда тот с обрыва глядел на Габи.
Барон возвратился к машине. Рыжий верзила Ганс, его слуга, шофер и телохранитель, открыл дверцу. Управляющий недоумевал: владелец имения не дает никаких указаний. Не мог же он приехать к нему просто так!
— В моем кабинете много пыли, — наконец произнес Тирфельдштейн. — Пришлите ко мне Габи. Пусть уберет.
— Это может лучше сделать фрау Анна, — предложил Фехнер.
— Нет, нет. Зачем тревожить почтенную фрау. Работа легкая. Габи справится сама.
Фехнеры долго смотрели вслед укатившей машине, удивленные загадочным визитом хозяина поместья.
— Не нравится мне приезд барона, — насупился управляющий.
— А другой бы гордился такой милостью, — урезонила мужа Анна,
— И потом Габи… Рано девчонке работать на чужих.
— Удостоиться такой чести мечтает каждая девушка в округе.
— Каждая пусть. Но не наша, — рассердился Фехнер. — Ладно, отправляй ее. И чтоб возвращалась сразу же! Слышишь? — предупредил он и заковылял к дому.
С самого ухода племянницы в господский дом Фехнер не находил себе места. Смутное чувство тревоги усиливалось с каждой минутой. Девочка доверчива, как бы не случилась с ней беда. Попытался заняться работой — надо было починить ворота в конюшне, но все валилось из рук. Прошло два часа, три… Пора бы уже и возвратиться Габи. Захотелось немедленно запрячь лошадь в двуколку и поехать к барону. Но тогда скандал, и ему не быть управляющим. «Подожду еще полчаса, — решил он и направился в огород. — Грядку, что ли, прополоть? Так это забота Анны…»
От раздумий его отвлек истошный крик. Точно ножом полоснуло по сердцу Фехнера: «Габи!» Побежал, ковыляя, к дому. Так и есть, она. Уткнулась в грудь Анны и плачет навзрыд. По растрепанным волосам, разорванному платью понял: произошло самое страшное для девушки. Не помня себя от ярости бросился в дом и схватил охотничье ружье. «Я убью его!» Конечно, он мог обойтись и без ружья. Руки его легко гнули подковы, недаром двадцать лет Фехнер проработал кузнецом. Вот с ногой ему не повезло. В шестилетнем возрасте упал с яблони и сломал правую ногу. Кости срослись неудачно, и он остался хромым.
— Машина барона! — крикнула Анна.
— Уведи Габи, — потребовал Фехнер, из окна наблюдая за приближающейся машиной. — Один Ганс пожаловал…
Вышел навстречу непрошеному гостю с ружьем в правой руке.
— На охоту собрался, друг? — ухмыльнулся Ганс и, не дожидаясь ответа, протянул
— Подлец твой хозяин! — сквозь стиснутые зубы негодующе процедил Фехнер.
— Но, но! — погрозил пальцем Ганс. — Осторожнее, друг! Такое про самого барона? Скажу ему — завтра же гестаповцы в гости к тебе пожалуют.
— Мне ничего не будет за это.
— Тогда получишь за другое. За поездку в Россию, например. Я все знаю!
— Многие до войны ездили туда, — сник Фехнер, удивляясь, откуда мог знать рыжий верзила о его поездке в тридцатые годы на Сталинградский тракторный завод на стажировку.
— Многие уже и получили!
Ганс деловито разделил пачку купюр, одну половину сунул себе в карман, а другую протянул Фехнеру.
— Беру за подлеца-хозяина. Видишь, друг, как дорого стоит в сердцах оброненное слово! Считай, я его не слышал. — Он насильно вложил в руку управляющего деньги, покровительственно похлопал по плечу и сел в машину.
К мужу подошла заплаканная Анна.
— Что будем делать, Отто?!
Фехнер и сам не знал, как поступать дальше. Разговор с Гансом заставил его взглянуть на случившееся по-иному. Выходит, он в любой момент может быть выдан бароном гестаповцам, и отныне в качестве выкупа тот станет требовать к себе Габи. Бедная, бедная девочка! Если бы твоя добрая мать и твой отец, отдавший жизнь за таких «великих арийцев», как барон Тирфельдштейн, знали о твоем бесчестье. А дядюшка не сумел тебя уберечь, не смог защитить. Барону он никогда не простит твоего позора и при удобном случае отплатит за все сполна. Сейчас же срочно требовалось увезти Габи с хутора, но куда? Близких родственников нет, чужим людям в такое тяжелое время самим до себя. И вдруг сообразил: обратиться за помощью к Шмидтам. Барон уважает старого ученого, даже побаивается его. У них Габи будет в безопасности.
— Переодень Габи. Поедем с ней к Шмидтам, — сказал он жене и пошел запрягать лошадь.
Регина внимательно выслушала Фехнера, которого знала еще девочкой. Лицо ее залила краска стыда и негодования. Ведь Карл Тирфельдштейн в каждый свой приезд в Шварцвальд неизменно наносил ей визиты, дарил дорогие французские духи, и она часто каталась с ним на бричке.
— Какое варварство! — только и могла произнести Регина. — Я возьму Габи к себе, горничной. Но не могу ей много платить. Ведь мы…
— Нам ничего не надо, добрая фрейлейн! — не дал ей договорить обрадованный Фехнер. — Лишь бы вы защитили девочку от барона.
— У меня она будет в безопасности, — заверила Регина.
Она поведала о несчастье племянницы управляющего отцу. Шмидт долго молчал, болезненно переживая случившееся.
— Ты поступила правильно, дочь. А барон никогда не вызывал у меня симпатии.
5
До сих пор штандартенфюрер СС Фалькенгауз считал себя счастливым человеком. Ему всегда везло, и особенно в последнее время, когда бригаду перебросили под Берлин для охраны строящегося бактериологического центра. Поистине превосходное местечко, этот Вальтхоф! После войны поблизости от него неплохо бы построить небольшую виллу и отдыхать на ней летом. А возможно, еще удастся обуздать полудикарку Регину, и тогда весь Вальтхоф перешел бы к нему в наследство.