Детектив Франции. Выпуск 8
Шрифт:
Черкесов сел за стол и пристально посмотрел в глаза Юберу:
– Теперь поговорим серьезно.
– Охотно, – мягко сказал Юбер.
– За убийство Крейсслера вы приговорены к десяти годам лишения свободы, и это справедливо. Но в нашей социалистической стране нет тюрем, как антидемократических заведений. Наши заключенные приговариваются к принудительному труду на заводах и стройках и приносят пользу обществу. Речь идет не о наказании, а об искуплении вины… Вам понятно?
– Совершенно, – ответил Юбер, не испытывая
– Таким образом, вы приговорены к десяти годам принудительного труда. В принципе вас должны были отправить на строительство дорог или в рудники…
Он сделал паузу, с удовольствием наблюдая за реакцией Юбера, демонстрировавшего тревогу, которой он вовсе не испытывал.
– Однако, – продолжал Черкесов, – мы прекрасно понимаем, что использовать вас на грубых строительных работах было бы неразумно. Поэтому я делаю вам следующее предложение: работать в лаборатории по заданной нами тематике.
Юбер сделал вид, что в нем происходит глубокая внутренняя борьба. Наконец он пробормотал:
– Я должен подумать… После ужасной катастрофы, которую пережила моя страна, я стал убежденным пацифистом и не хотел бы, чтобы моя работа была использована в военных целях…
Черкесов тяжело вздохнул. Юбер легко мог себе представить, с каким трудом он сдерживал себя, чтобы сохранять спокойствие. Старший политрук продолжал:
– Вы прекрасно знаете, что СССР – это единственная страна в мире, которая действительно хочет мира. Это бесспорный факт, и я не понимаю, как можно сомневаться в наших целях. Американцы готовят агрессию против нас. Они жаждут крови и всемирного господства. Впрочем, им нужна война, чтобы выйти из царящей там нищеты.
Юбер широко открыл глаза и лицемерно спросил:
– Вы были там? Представляю, каких ужасов вы насмотрелись…
Черкесов, ничуть не смутившись, возразил:
– Я там не был и не испытываю ни малейшего желания поехать в эту страну. Но я ежедневно читаю объективные репортажи в газете «Правда». Наша пресса, в отличие от продажной капиталистической…
Юбер подумал: «Нас разделяет непреодолимый барьер, так как каждый уверен в своей абсолютной правоте».
Черкесов не был циничным конформистом, он был искренне убежденным человеком, а значит, заслуживал либо уважения, либо сожаления. Юбер мягко ответил:
– Впрочем, вы немного ушли от темы. Речь шла о выборе между Сибирью и какой–нибудь лабораторией. Взвесив все, я считаю…
– А я–то хотел вас убедить! Если бы нас не разделяли политические убеждения, мы могли бы быть друзьями.
Юбер беспомощно развел руками:
– Я физик и ничего не понимаю в политике, извините меня. Сибирь меня пугает, я говорю об этом без стыда. Я выбираю лабораторию…
Черкесов встал, взял пачку сигарет и предложил Юберу. Тот отказался, Черкесов закурил сигарету и снова сел.
– Это очень ответственный
Юбер вставил дрожащим голосом:
– Я именно так себе и представлял мою работу в лаборатории.
Черкесов сделал несколько затяжек и продолжал:
– Я объясню вам в двух словах, чего мы ждем от вас. Вы являетесь специалистом в области сопротивляемости сплавов высоким температурам. По нашим сведениям, вам первому удалось получить формулу борида циркония, который выдерживает температуру в три тысячи градусов и используется как ракетное топливо. Наши ученые пытаются найти сплав, который мог бы выдержать пять тысяч градусов.
Юбер осторожно заметил:
– Мне кажется, что сегодня это невозможно. Нам потребуются для этого не месяцы, а годы.
Черкесов разочарованно возразил:
– Мы не можем ждать так долго.
Юбер вздохнул:
– Я не волшебник…
Черкесов погасил сигарету.
– Мы не требуем от вас чуда. Наши разведывательные службы получили формулу нового металла, тоже на базе циркония, который мог бы иметь необходимые нам свойства.
Юбер удивленно спросил:
– В таком случае, я не понимаю, зачем я вам нужен?
Черкесов улыбнулся:
– Минуточку терпения. Эти формулы были разработаны одним немецким ученым, который записал полученные результаты довольно странным способом. Мы до сих пор еще не расшифровали его иероглифы…
– А что говорят ваши шифровальщики?
– Речь идет о необычном коде: личном, индивидуальном, который часто придумывают для себя старательные студенты для записи лекций.
Юбер понимающе кивнул:
– Почему вы не похитили самого составителя этих ребусов? Лучше, чем он, никто не объяснит вам их.
Черкесов закурил новую сигарету.
– В настоящий момент это нереально по причинам, которые я воздержусь объяснять. Поэтому мы и подумали о вас. Вы тоже немец и получили такое же образование, как и ваш коллега, поэтому вам нетрудно будет расшифровать его записи, тем более что вы лучший специалист в этой области.
Юбер охотно согласился:
– Я попытаюсь, но мне понадобятся для этого разумный срок и соответствующие средства.
Черкесов просиял:
– Я был уверен, что вы согласитесь. Мы предоставим вам все необходимые средства: самую современную лабораторию, лучших ассистентов…
Юбер предпочел бы обойтись без ассистентов.
– Мне кажется, – продолжал Черкесов, – что вам достаточно будет недели.
Юбер не мог опомниться:
– Недели! Но это совершенно нереальный срок для такой работы…
– У нас нет времени, – упрямо настаивал Черкесов.
Юбер предложил компромисс: