Детектив на пороге весны

Устинова Татьяна

– Валя, что случилось? – Она поправила прядь, не забывая о том, что только что из парикмахерской, и нужно быть осторожной. – Ты так сказал по телефону…

– Ничего особенного я не сказал. – Он махнул рукой, подзывая давешнюю улыбчивую. – Ты вечно себя накручиваешь, а я почему-то должен…

– Ты ничего не должен, – быстро перебила она. – Ничего! Просто ты же знаешь, как я беспокоюсь из-за этих дел!

Он помолчал, а потом как будто признался:

– Я и сам беспокоюсь.

– Ну? – Она впилась в него

глазами, даже сигарету из пачки не вытащила до конца.

Он чуть-чуть ослабил вожжи:

– Нет, ничего страшного. Просто я думаю, что мы должны действовать быстро.

Он смотрел фильм, где Роберт Редфорд укрощал лошадей. Лошади оказались разные, к каждой нужен был свой подход, и только Редфорд умел найти правильный.

Валентин Певцов тоже был один, а лошадей вокруг много!

Подошла официанточка, наклонилась почтительно, и, не глядя в карту, он заказал Мике зеленый чай, йогуртовый тортик и морковный фреш с глотком сливок. Высший пилотаж.

Теперь, следуя за Робертом Редфордом, нужно было бы вожжи поднатянуть.

– Время не терпит, – произнес он, как только официанточка отошла. – Если ты на самом деле уверена, что сможешь, нужно действовать. Ты уверена?

Вот это он спросил зря.

Напрасно.

Он дал ей возможность выбора, а этого не следовало делать. Это он выбрал ее для дела, а уж никак не наоборот!

Как утопающий за соломинку, она моментально схватилась за его оговорку и спросила тихо-тихо, не поднимая глаз:

– А ты думаешь, что у… нас есть выход? Ну… какой-то еще? Другой?

Он тут же вышел из себя.

– Мика, я сто раз говорил, что выход у тебя, – он приналег на это слово, – только один. Или собираешься в «Матросскую Тишину»?

– Я никуда не собираюсь, просто мне… – она вытащила сигарету и прикурила нервным быстрым движением, – просто мне очень страшно, Валечка. Так страшно…

Зачем, черт побери, он спрашивал, когда надо приказывать?

Он молчал, и она снова заговорила. Сигарета мелко дрожала в тонких пальцах, белым колючим светом сверкнул бриллиант кольца, и запах, боже мой, запах!..

Канифоль. Опять канифоль.

– Валечка, я так боюсь! Я сама не знала, как боюсь, и только теперь поняла. А ночью мне сон приснился, ужасный, гадкий! Я проснулась вся в слезах и до утра просидела, не могла уснуть…

– Не хочешь, – перебил он. – Не надо. Все отменяется. И мы закрываем тему.

Вот это было стопроцентное попадание.

– Нет! – вскрикнула она горячим шепотом. – Нет. Как же можно… отменить?

– Ну так. Если ты не хочешь.

– Я хочу. Но не могу.

– Мика!..

– Да-да, – согласилась она быстро. – Да, конечно. Я возьму себя в руки. Сейчас.

Сейчас…

Павел Каплевич за соседним столом радостно захохотал и вольготно положил ногу на ногу. Ах, как Мика завидовала ему, и его спутнице, и его понятным и, должно быть, легким и приятным делам!

Валентин Певцов – Валечка – с другого края стола пристально следил за ней, и ничего она не могла понять по его взгляду. А о том, как именно следует читать мысли, глянцевые журналы не писали!

– Валя, я на все согласна, только ты… пожалуйста, приезжай вечером ко мне. Очень страшно одной. Мне все время кажется, что… что за мной следят.

– Кто? – спросил он насмешливо. – Кто за тобой следит?!

– Валя, не смейся надо мной!

Хрупкие пальчики оставляли на стекле с морковным фрешем влажные, мутные отпечатки, и внезапно отчетливая мысль пришла ему в голову.

У него в портфеле была целлулоидная папка с какими-то ничего не значащими бумажками.

Он расстегнул портфель и достал папку, а уж предлоги он всегда изобретал виртуозно.

– Мика, посмотри, пожалуйста, эти бумаги как-то связаны с Николаем Петровичем? Или мне показалось?

От загадочности того, что ему что-то такое «показалось», ей стало совсем нехорошо, и она схватила папку обеими руками. Схватила, ощупала со всех сторон, словно специально.

– А где ты их взял? А? Что-то все-таки случилось, да, Валя?!

– Да ничего не случилось. Ты… посмотри, посмотри.

Документы ничего не значили, какие-то глупые финансовые ведомости, переданные ему секретаршей, – самая большая выплата семьсот три рубля восемнадцать копеек! – но Мика выхватила их из папки, лихорадочно пробежала глазами, приостановилась и заставила себя читать внимательно.

Конечно, ничего такого она оттуда не вычитала.

– Нет, – сказала она несколько растерянно и подняла на него глаза, – нет, это не имеет никакого отношения… А почему тебе показалось?..

Ух, как она ему надоела! С ее подозрениями, страхами, постоянным волнением. Он не стал бы связываться с ней, если бы у него был выбор.

Но выбора не было.

Он аккуратно собрал листочки, сунул их обратно в папку, держа ее двумя пальцами и не опасаясь никаких подозрений со стороны Мики, а папку кинул в портфель и сказал холодно:

– Ты должна сделать это завтра или послезавтра. Я все приготовлю, а ты сделаешь. Потом я улечу, и мы встретимся только в Германии. Я надеюсь, что ты не напортачишь.

– Я постараюсь.

– Я позвоню тебе, а сейчас мне надо уходить. Я в Воротниковский.

Это было словно из какого-то кино – он поднялся, снял с вешалки куртку, кивнул ей и пошел по проходу в сторону двери, а она с ужасом смотрела ему вслед.

– Девушки, что здесь такое?

– Варвара Алексеевна, у нас ЧП!