Детектив США. Книга 13
Шрифт:
Я ушел, а она осталась стоять в дверях в своем прозрачном одеянии, и на плечах ее еще виднелись следы моих пальцев.
— Ты найдешь того, кого ищешь, Майк. Ничто тебя не остановит. Ничто! — Голос ее прозвучал хрипло, но в нем явственно звучала насмешка. И уже из коридора я услышал, как она прошептала:
— Я люблю тебя, Майк. Люблю по-настоящему.
На улице опять падал снег. Ветра не было, и пушистые хлопья опускались на землю медленно, но неотвратимо, словно желали засыпать весь город. Прохожих на улице осталось совсем мало, да и те спешили к краю тротуара и оглядывались в поисках такси. Я сел в машину и включил “дворники”. У снегопада были свои плюсы:
Дома, в ящике комода, у меня лежал еще один пистолет 38-го калибра. Он был почти такого же размера, как и тот, что ржавел сейчас в кабинете у Пата, и моя кобура отлично для него годилась.
Снегоочиститель прополз перед моим домом как раз в тот момент, когда я подъехал, и должен был вернуться не раньше чем через час, так что я без опаски оставил машину прямо на улице и вошел внутрь.
Лифта ждать не стал, поднялся по лестнице, не снимая пальто, открыл входную дверь и щелкнул выключателем. Но свет не зажегся. Тогда я ощупью стал пробираться к настольной лампе. Каким образом человек понимает, что он в комнате не один? Какое смутное ощущение рождает у вас чувство опасности и заставляет действовать с быстротой зверя? Мои пальцы уже нащупали ножку лампы, когда я почуял нависшую надо мной угрозу.
Зарычав, я схватил лампу и изо всех сил швырнул ее в темноту. Она с грохотом ударилась о стену. В тот же миг раздался выстрел.
В неимоверном прыжке я кинулся на противника. Мне удалось поймать его за ноги. Он оказался легче меня и упал на колени. Но уже в следующий момент я заработал мощный удар в челюсть. Уворачиваясь от его кулаков, я случайно наткнулся на стол и опрокинул его. На пол с шумом полетели ваза и графин с коньяком. В соседней комнате послышались голоса. Я протянул руку и ухватил своего противника за куртку, но он оказался сильнее и, вырвавшись, опять двинул меня в зубы. Мне оставалось только защищаться. Как же я проклинал пальто, стеснявшее мои движения. Новым ударом убийце удалось свалить меня на пол.
Правда, в следующую секунду я вскочил на ноги, но запутался в шнуре настольной лампы и опять оказался на полу. Мне показалось, что мой противник замешкался и не знает, продолжать драку или смыться. В этот миг раздался стук в дверь и чей-то громкий голос. Это спасло меня. Неизвестный предпочел ретироваться, предварительно нанеся еще один сокрушительный удар по моей многострадальной голове. Что было потом, не помню. Потерял сознание...
У мужчины, склонившегося надо мной, было серьезное круглое лицо, а губы как-то странно шевелились. Это было смешно, поэтому я расхохотался, а он как будто стал еще серьезнее. Так продолжалось некоторое время, и лишь потом я сообразил, что мужчина со мной разговаривает. Он несколько раз спросил, как меня зовут и какой у нас сегодня день недели. Наконец я понял, чего он от меня добивается, перестал смеяться и ответил. Он тоже улыбнулся.
— Все в порядке, — заявил он. — Поначалу мне казалось, что дело обстоит гораздо хуже. — Он повернулся, обращаясь к кому-то, кого я не видел:
— Легкое сотрясение мозга и ничего больше.
В ответ на это я услышал сожаление, что мне не сломали шею. Я узнал этот голос. Он
Прокурор сунул мне под нос два бесформенных свинцовых кусочка.
— Эти пули мы извлекли из стены, — набросился он на меня. — Вы можете объяснить, что это значит?
Один из детективов помог мне подняться на ноги. Расплывчатые очертания предметов перед глазами постепенно приняли отчетливые формы. До этого все сливалось в смутные темные и светлые пятна.
Я обнаружил, что улыбаюсь, лишь тогда, когда прокурор строго спросил:
— Что здесь смешного?
— Скоро узнаете.
Прокурор рассвирепел. Он подступил ко мне вплотную и, вцепившись в воротник моего пальто, часто задышал в лицо. В другое время я бы этого не стерпел, но теперь мне трудно было даже руку поднять.
— Что здесь смешного, Хаммер... Или вы... Я отвернулся и пробурчал:
— У вас изо рта воняет. Отойдите. Он едва не впечатал меня в стену. Я по-прежнему ухмылялся.
— Отвечайте, живо, — прохрипел прокурор.
— А у вас есть ордер на арест? — спокойно поинтересовался я. — По какому праву вы врываетесь ко мне в дом и требуете, чтобы я отвечал на ваши вопросы? Если мы встретимся как-нибудь на улице, я раскрою вашу самодовольную физиономию. А теперь убирайтесь отсюда и поцелуйтесь со своей толстой задницей. И лучше вам сделать это прямо сейчас, пока я еще не очухался. Да, кстати, заберите с собой этих прихвостней. Они не полицейские... они как вы... лизоблюды. Убирайтесь.
Двое детективов с трудом удержали его, когда он бросился ко мне, чтобы набить морду. Никогда я не видел прокурора в такой ярости и надеялся, что этого ему хватит надолго. Трое молодчиков увели своего шефа, и никто из них даже не заметил, что Пат остался в комнате. Он по-прежнему сидел на стуле.
— Когда же ты наконец образумишься? — проговорил он, покачивая головой. — Надеюсь, мне-то ты скажешь, что здесь произошло?
Я взглянул на свои руки. Кожа на костяшках была содрана, а вместо ногтя на указательном пальце болтался лишь жалкий огрызок.
— Кто-то был здесь, когда я пришел. Два раза выстрелил в меня, но промахнулся. Мы подняли такой шум, что ему пришлось удирать. Если б я не грохнулся, у прокурора были бы все основания обвинить меня в убийстве: живым бы я этого подонка отсюда не выпустил. Кстати, как прокурор пронюхал об этой истории?
— Твои соседи сообщили в ближайший полицейский участок. Начальник участка уже знал о тебе и позвонил прокурору. Тот бросил все дела и примчался сюда.
Я хмыкнул и попробовал разжать кулаки.
— А ты видел пули у него в руке?
— Да, я лично вынимал их из стены. Они того же калибра, что и в витрине на Бродвее. Это означает, что тебе уже дважды удалось увернуться от неизвестного убийцы. Говорят, в третий раз не везет.
— Они должны будут сравнить эти пули с другими.
— По твоей теории получается, что если она выпущена из пистолета, из которого в тебя стреляли на Бродвее, то на тебя напал Рейни, а если из другого, значит, Клайд.
Я потрогал скулу и поморщился от боли.