Детектив США. Книга 2.
Шрифт:
— Отнести что-то в прачечную-автомат. В районе Двадцать Первой улицы и Девятой авеню.
— Он не сказал, что именно?
— Нет. Но я понял, что краденое, — Камминс щелкнул пальцами. — Бойкинс сказал, что отдал шесть тысяч, но рассчитывает получить тридцать. Он не говорил о девяноста. У тебя правда было столько денег?
Я кивнул.
— А где Бойкинс взял шесть тысяч?
— Он получил наследство. В августе у него умер дядя. В Калифорнии.
— Бойкинс не говорил, что он купил?
Камминс покачал головой.
— После того, как я отказался ему помочь, он не стал вдаваться в подробности. Но назвал продавца.
— Кого же?
Камминс вновь взглянул на пустую кружку. Я раскрыл рот, чтобы позвать Свелла, но он остановил меня.
— Я не хочу пить.
Я вздохнул.
— Ну ладно. Сколько?
— О боже, раз ты нес девяносто тысяч, значит, твои дела идут неплохо.
— Ты же знаешь, Финли, это не мои деньги.
— Сто долларов.
Я покачал головой.
— Семьдесят пять.
— Пятьдесят.
— Дай мне взглянуть на них.
Я достал из бумажника две двадцати- и одну десятидолларовую купюры и положил их перед Камминсом — тот сунул их во внутренний карман пальто.
— Ты слышал о Джимми Пескоу?
— Кажется, да. Он медвежатник?
Камминс кивнул.
— Один из лучших. Иначе не получил бы десять лет. Он только что вышел из тюрьмы. Каким-то образом он прослышал об одном сейфе и вскрыл его. Денег там не оказалось, и он схватил то, что было. А когда понял, что взял, то занервничал. Я слышал, ему очень не понравилось в тюрьме и не хотелось попадать туда снова. И он продал добычу Бойкинсу за шесть тысяч. По крайней мере, так сказал Бойкинс. Но он любил приврать.
— Где мне найти Пескоу?
— Я не справочное бюро.
— Вот еще десять долларов за адрес Пескоу.
С видимой неохотой Камминс назвал отель на Тридцать Четвертой улице.
— Краденое действительно стоило девяносто тысяч? — спросил он, когда я записал адрес.
— Так думали по меньшей мере три человека.
Камминс на мгновение задумался.
— Пока я знаю только двоих, Бойкинса и того парня, что дал тебе девяносто тысяч. А кто третий?
— Тот, кто убил Бойкинса.
Когда я вышел из такси, перед дешевым отелем на Тридцать Четвертой улице уже собралась небольшая толпа. Они смотрели на распростертое на асфальте тело. Один из стоящих мужчин, лет пятидесяти, даже без пиджака, как я понял, портье, непрерывно повторял: «Это мистер Пескоу из восемьсот девятнадцатого».
Я повернулся к высокому старику, пристально разглядывающему мертвеца сквозь толстые линзы очков.
— Что случилось?
Тот презрительно скривил губы.
— Самоубийство, вот что. Какой-нибудь пьяница. Их теперь полно. И в правительстве тоже. В Вашингтоне. В Олбани. Везде, — он подозрительно взглянул на меня, будто проверяя, не отношусь ли я к указанному множеству.
Если бы я не отвернулся от него, то не заметил бы мужчину и женщину, спешащих по Тридцать Четвертой улице. Я без труда узнал в них Майлса Уайдстейна и Джанет Вистлер.
Глава 8
Два часа спустя, когда я вошел в холл моего отеля, Джанет, в темно-зеленом кожаном пальто и том же брючном костюме, бросила в пепельницу недокуренную сигарету и поднялась мне навстречу.
— Нам надо поговорить, — сказала она.
— У меня или в баре? Нам не помешают ни тут, ни там.
— В баре, — твердо ответила она.
Мы без труда нашли свободный столик, потому что в зале не было ни души. Мы сели около двери, она заказала бурбон с содовой, я остановился на шотландском.
— Где Уайдстейн? — спросил я, когда бармен обслужил нас и удалился за стойку.
— Он заедет за мной чуть позднее.
— И на что это похоже?
— Что?
— Работать с Прокейном.
— Мне нравится.
— Ваш ответ не объясняет мне, на что это похоже.
Джанет сняла пальто.
— Во всяком случае, это совсем не то, чем я занималась раньше.
— Вы учились в колледже?
— Три курса.
— Хотите, отгадаю в каком?
— Не надо. В Холиоуке.
— А потом?
— Ездила по свету. Была манекенщицей. В Париже, в Лос-Анжелесе.
— А как вы оказались у Прокейна? По объявлению в газете?
— Меня рекомендовал его психоаналитик. Я встречалась с ним. Он сказал Прокейну, что я обладаю задатками первоклассного вора. Мы познакомились, поговорили и стали работать вместе.
— И какие у него проблемы?
— Разве к психоаналитику обращаются только те, у кого возникли какие-то проблемы? У вас удивительно старомодные взгляды.
— Мне говорили, что я отстал от жизни.
— Разве вы никогда не ощущаете потребности просто поговорить? У такого человека, как Прокейн, может появиться подобное желание. А может, он просто боится высоты. Неужели вы никогда не испытывали сомнений или страхов, причины возникновения которых вам не ясны?
— Вероятно, вы правы. Ничто человеческое мне не чуждо.
— И это совсем не означает, что вы чокнулись и нуждаетесь в психиатрической помощи.
Я улыбнулся.