Детектив США. Книга 2.

Макбейн Эд

— Подготовка, — кивнул я.

— Тщательная, всесторонняя подготовка, — подтвердил он. — Когда действия каждого расписаны по минутам.

— А что, если ваши… жертвы где-то задержатся или в чем-то поспешат?

— Мы учли и такую возможность, — Прокейн просто лучился счастьем. Его планы вот-вот должны были стать реальностью.

— Что вам больше нравится, подготовка операции или ее исполнение? — спросил я.

На мгновение он задумался.

—

Пожалуй, что исполнение, но, право, мне трудно отдать предпочтение чему-то одному. Мне не хотелось бы сравнивать кражу с написанием картины, но это единственное, в чем я хоть немного понимаю. Я получаю огромное наслаждение, выбирая сюжет, всматриваясь в форму, цвет, игру света и тени, но все это ничто по сравнению с тем ощущением, которое я испытываю, когда моя кисть касается девственно чистого холста. Остальное уже пустяки. Я рисую очень быстро, мистер Сент-Айвес, — он улыбнулся. — Так же, как и ворую.

— А потом?

— Потом? — задумчиво повторил Прокейн. — Да, в обоих случаях потом приходит покой, этакая меланхолия.

— А вина?

— Только сожаление. После того, как картина завершена. После кражи — никогда.

— И о чем же вы сожалеете?

— Мне всегда кажется, что я мог бы нарисовать ее лучше. Хотя я и не знаю, что мне следовало для этого сделать. После кражи я не испытываю ничего похожего.

— И никаких угрызений совести?

— Я не представляю, что это такое, — ответил Прокейн. — Угрызения совести подразумевают чувство вины, а я не знаком с этим чувством.

— А вас не интересовало, почему? Почти каждый из нас чувствует себя виноватым в том или другом.

— Я думал об этом и пришел к вполне определенному выводу. Дело в том, что я доволен тем, кто я есть, — превосходный вор и терпимый художник. Я не стремлюсь быть кем-то другим. Мне кажется, что чувство вины свойственно людям, которые ставят перед собой недостижимые цели. Они не могут стать кем-то еще, но думают, что это им по силам, и в результате возникает комплекс вины перед самим собой.

— Что вы ощущаете при краже? — спросил я. — Какие у вас возникают эмоции и возникают ли они?

— Вам это нужно для репортажа, мистер Сент-Айвес? — Прокейну явно нравилось, что разговор в основном шел о нем. А это немаловажно.

— Возможно.

— Мое внимание целиком приковано к операции. Все остальное как бы отсечено. Мне кажется, что я держу все нити и в каждый момент знаю, за какую надо дернуть. Иногда мне хочется по памяти нарисовать картину ограбления. Там было бы на что посмотреть, особенно на лицо, как вы говорите, жертвы.

— Например, вашингтонского сенатора.

Брови Прокейна удивленно поползли вверх.

— О, разве они знают об этом?

— Во всяком случае, догадываются.

— Это был совершенно продажный человек. Он уже умер. Но, прикованный к батарее, он поневоле вызывал жалость.

— Я успел прочесть только несколько страниц, — заметил я, — но от ваших журналов невозможно оторваться.

— Вы думаете, они могут заинтересовать широкого читателя?

— Несомненно.

Прокейн оживился.

— Пожалуй, их стоит опубликовать. К сожалению, это возможно лишь после моей смерти.

— Не раньше, — согласился я.

— Вы действительно думаете, что их опубликуют?

— Майрон Грин знаком с некоторыми издателями. Он все устроит.

— Если их опубликуют, — Прокейн скромно потупил глаза, — то книгу могут экранизировать?

— Конечно, — я с трудом удержался от улыбки.

Он помолчал.

— Главную роль мог бы сыграть Стив Макквин, или Брандо…

Открывшаяся дверь прервала рассуждения Прокейна. В кабинет вошли Джанет Вистлер и Майлс Уайдстейн. К моему разочарованию, Уайдстейн совершенно безответственно отнесся к такому важному событию, как кража миллиона долларов, надев твидовое пальто спортивного покроя, серый шерстяной костюм и рубашку с открытым воротом. Правда, его башмаки белели каучуковыми подошвами. В руке он держал черный плоский «дипломат». Поздоровавшись с нами, Уадстейн поставил его на пол.

Джанет Вистлер пришла в темном брючном костюме и невыразительных черных туфлях. По внешнему виду они напоминали молодую пару, направляющуюся в ближайший магазин за продуктами.

Они сели, и Джанет ответила отказом на предложение Прокейна что-нибудь выпить. Уадстейну он ничего не предлагал.

— Я звонил вам вчера ночью, чтобы рассказать о встрече с детективами, — сказал Прокейн. — Я пришел к выводу, что их интерес к моей особе не должен помешать нам в выполнении наших планов.

— Это дело начинает обрастать трупами, — заметил Уайдстейн.

— Прошлой ночью мы уже обсудили этот аспект, — ответил Прокейн.

Я упомянул об этом только потому, что у Сент-Айвеса могли возникнуть какие-нибудь идеи.

— Только одна, — ответил я. — Те, кто убил Бойкинса и Пескоу, могли зарезать и Франна.

— Да, это логичное предположение, — кивнул Прокейн. — Они же намереваются украсть миллион долларов и возложить вину на нас.