Детектив США. Книга 2.
Шрифт:
— Своей головой.
Прошло несколько минут, прежде чем я прервал затянувшееся молчание.
— А что вы собираетесь делать со своей долей? Уйти на заслуженный отдых в двадцать четыре года?
— В двадцать шесть, — поправил меня Уайдстейн.
— Вы не ответили на мой вопрос.
— Рано думать об отдыхе, имея всего двести пятьдесят тысяч.
— Где он нашел вас?
— Прокейн?
— Да.
— В канаве, — Уайдстейн усмехнулся. — В девятнадцать лет я закончил Стэндфордский колледж. В двадцать три оказался в канаве.
— Наркотики?
— Нет.
— Женщина?
— Вы слишком романтичны. Спиртное.
— И куда оно завело вас?
— Очень далеко. Чуть ли не до белой горячки. Прокейн подобрал меня где-то в Грин Виллидж и привез к себе.
Я недоуменно покачал головой.
— Вы не верите?
— На Прокейна это не похоже.
— Он искал меня. Или такого, как я. Эту идею ему подкинул психоаналитик.
— Когда-нибудь я с удовольствием побеседую с ним.
— Он сказал Прокейну, что из смышленого, бросившего пить алкоголика может получиться превосходный вор. Прокейн хотел, чтобы он, к тому же, был и молодым. Так он нашел меня.
— Но как я понимаю, в канаве вы валялись мертвецки пьяным?
— Да, но я чувствовал, что пора завязывать. Или мне казалось, что я это чувствую. Я жил у Прокейна полгода. Он начал учить меня своим методам. Еще через три месяца я напился.
— И что произошло потом?
Уайдстейн свернул на стоянку у моего отеля.
— Прокейн дал мне еще один шанс. Иначе, сказал он, мы расстанемся навсегда. Еще через месяц он взял меня на дело, и я вылечился. Меня больше не тянуло к рюмке. И знаете, почему?
— Почему?
— Одна страсть заменила другую. По мне, воровать лучше, чем пить.
Глава 14
Майрон Грин не обмолвился ни словом о полумиллионе долларов, предназначавшемся для гарлемской клиники, пока не узнал у Прокейна, следует ли ввести меня в курс дела.
— Мистер Прокейн действительно хочет пожертвовать эти деньги клинике и попросил меня оформить необходимые документы. Все это несложно, но существуют некоторые тонкости, связанные с уплатой подоходного налога.
— То есть государству он заплатит на полмиллиона меньше?
— Не совсем. Все зависит оттого, откуда мы решим взять эти деньги. Это может быть прибыль с капитала или другие источники, но я не буду утомлять тебя этими скучными подробностями.
— Наоборот, мне очень интересно.
— Не понимаю, что могло заинтересовать тебя, Филип.
— Я хочу знать, можно ли заработать деньги, пожертвовав полмиллиона.
— Заработать не заработаешь, но сохранишь приличную сумму за счет уменьшения подоходного налога.
— Каким образом?
— Доходы мистера Прокейна таковы, что каждый год он должен отдавать половину в качестве подоходного налога.
— Хотел бы я иметь такие доходы.
— У тебя ничего не получится. Так вот, возможно, мы решим подарить клинике ценные бумаги, стоимость которых не увеличилась со дня их покупки.
— Вроде тех акций, что лежат у меня?
— Да. Между прочим, я отговаривал тебя от той покупки. Итак, в этом году мистер Прокейн пожертвует полмиллиона долларов. Тогда он, согласно соответствующему постановлению, получит право на пятилетнюю скидку. Это значит, что в последующие пять лет он будет списывать половину суммы годового дохода на благотворительность.
— И каков его годовой доход? Тысяч двести?
— Я не уверен, что тебе следует знать об этом.
— Учитывая образ жизни Прокейна, я ошибся не на много. Отдав в этом году полмиллиона, в следующие пять лет он не будет платить подоходный налог. То есть, этот подарок не стоит ему ни цента.
— Ты все упрощаешь.
— Но в общем я прав?
— Да.
— Он очень великодушен, этот Прокейн, не так ли?
— Я думаю, что немногие способны на такую щедрость.
— Прокейн придерживается того же мнения. До свидания, Майрон.
Я понял, что мне еще долго придется искать честного, если хотите, бескорыстного, вора. Пятьсот тысяч, которые Прокейн собирался пожертвовать гарлемской клинике, ему все равно пришлось бы отдать в виде подоходного налога. Половину же украденного миллиона он, вероятно, намеревался вывезти в Швейцарию или Панаму. Кража миллиона вряд ли могла считаться законным способом обогащения, но, учитывая, что в роли жертвы выступали торговцы наркотиками, я не мог подобрать закон, который нарушал Прокейн. Проконсультироваться по этому поводу у Майрона Грина я не решился.
После разговора с Грином я почувствовал, что страшно голоден, и вспомнил, что не ел с самого утра. Я отрезал два куска ржаного хлеба, открыл банку сардин, нарезал лук и только начал сооружать сэндвич, как раздался стук в дверь.
Я узнал его не сразу. В сером двубортном костюме в мелкую полоску, голубой рубашке, темно-коричневом галстуке и сверкающих ботинках, он мог сойти за агента компании по торговле недвижимостью. В прошлый раз, однако, я видел его в полицейской форме, с парой наручников в руках. Я решил, что Френсиса Х. Франна, а передо мной стоял именно он, повысили, переведя из патрульных в детективы. И причиной столь быстрого продвижения по служебной лестнице послужила его оперативность при аресте некоего мистера Сент-Айвеса.
— Здравствуйте, мистер Сент-Айвес, — сказал он.
Я молча кивнул.
— Я бы хотел поговорить с вами.
Я отступил в сторону, он прошел в комнату и огляделся, присматриваясь к обстановке, вероятно, подозревая, что большая ее часть где-то украдена.
Заперев дверь, я последовал за ним.
— О чем вы хотите со мной поговорить?
— Сегодня у меня выходной.
— Жаль.
— Почему?
— Увидев вас в штатском, я подумал, что вас повысили и перевели в детективы.