Детектив США. Книга 7
Шрифт:
Большинство участников цюрихской группы уже что-то об этих проектах слышали. Им было известно, что в «Скарлатти» происходит нечто необычное.
Значит, вот оно что: глава дома Скарлатти выходит из игры.
– Грандиозная операция, мадам. – Низкий голос Олаффсена эхом прокатился по залу. – Но позволю себе повторить вопрос Додэ: а что вы приготовили для нас?
– Обратите внимание на нижнюю цифру на последней странице, господа. Хотя вы все уже наверняка обратили на нее внимание. – Вновь послышался шелест страниц. – Здесь значится: семьсот пятьдесят миллионов долларов… Объединенные и мгновенно конвертируемые
Воцарилась тишина.
Некоторые из участников цюрихской группы потянулись к первым конвертам – к подсчетам своей собственности.
Одним из них был Сидней Мастерсон. С ехидной улыбкой на лице он заговорил, обращаясь к Элизабет:
– Как я понимаю, эти шестьдесят с лишним процентов и есть тот меч, который вы занесли над нашими головами?
– Совершенно верно, мистер Мастерсон.
– Моя дорогая леди, я вынужден усомниться в вашем здравомыслии…
– На вашем месте я не стала бы поступать столь опрометчиво.
– Тогда это сделаю я, фрау Скарлатти. – Фон Шнитцлер, представляющий «И.Г. Фарбениндустри», говорил спокойно и холодно, развалясь в кресле. – Вы приносите дорогую жертву, это всем ясно. Но во имя чего? Вы не можете принудить к капитуляции нечто, чего в действительности не существует! Мы не какая-то единая корпорация. – Он сильно шепелявил, но в каждом его слове сквозила надменность. Элизабет он был отвратителен.
– Совершенно верно, господин фон Шнитцлер.
– Тогда, – немец рассмеялся, – вы точно не в здравом уме! Я не желаю покрывать ваши убытки. Не можете же вы силой принудить нас к этому.
Кое-кто из сидящих за столом засмеялся.
– Конечно, было бы проще иметь дело с одним субъектом, с одним государством. Это было бы намного проще и значительно дешевле… Но я вынуждена действовать иначе, а следовательно, идти и на большие материальные затраты… Я избираю этот второй путь. Я приняла решение, господа. Время пошло.
Элизабет обвела взглядом участников совещания. Некоторые, не отрываясь, смотрели на нее, пытаясь обнаружить хотя бы малейший признак колебания, неуверенности, знак того, что она блефует. Другие глядели в сторону и вслушивались лишь в ее слова, в тон голоса, стараясь уловить хоть какой-то изъян или неувязку в логике. Это были люди, привыкшие одним мановением руки, одним словом повелевать нациями.
– Операция, как я уже говорила, начнется завтра. В финансовые центры пяти стран, представленных за этим столом, будут переведены огромные капиталы корпорации Скарлатти. В Берлине, Париже, Стокгольме, Лондоне и Нью-Йорке уже завершены переговоры о приобретении на открытом рынке значительной доли акций ваших основных компаний… Так что до полудня следующего делового дня, господа, «Скарлатти индастриз» станет обладателем значительного, хотя отнюдь не подавляющего, количества акций многих ваших крупных предприятий стоимостью в шестьсот семьдесят миллионов долларов!.. Вы осознаете, что это означает, господа?
Киндорф прорычал:
– Да! Вы лишь взвинтите цены и принесете нам барыши! А сами останетесь ни с чем.
– Дорогая леди, никак не ожидал такого подарка! – Цены на текстильные товары Иннес-Боуэна отличались стабильностью, и он был в восторге от подобной перспективы.
Д’Альмейда, понимавший, что франко-итальянская железная дорога не может быть предметом сделки, придерживался иной точки зрения.
– Действительно, иные из вас находятся в более выгодном положении по сравнению с остальными, мсье Д’Альмейда.
Привстал и финансист Ликок и с едва заметным ирландским акцентом, четко, по-дикторски проговаривая слова, сказал:
– Допустим, все получится так, как вы говорите, мадам Скарлатти, а это вполне возможно, так чего нам в этом случае опасаться?
Элизабет собралась с духом и снова заговорила, когда взоры присутствующих опять обратились к ней:
– Я сказала, до полудня «Скарлатти» будет владеть значительной долей ваших акций… Часом позже начнется ажиотаж на биржах Европы, который в конце концов захлестнет и Уолл-стрит. А еще через час «Скарлатти индастриз» продаст их по дешевой цене из расчета три цента за доллар… В то же время вся без исключения информация, касающаяся вашей сомнительной деятельности, будет направлена в основные информационные агентства ваших стран… И вы уже не сможете спасти свою репутацию, если учесть панику на бирже, без которой, как вы понимаете, не обойдется! Кое-кто из вас выплывет. Большинство же потерпит полный крах!
После непродолжительной паузы зал буквально взорвался. Магнаты призвали своих советников, советники лихорадочным шепотом давали справки.
Генрих Крюгер встал и крикнул во весь голос:
– Прекратите! Прекратите немедленно! Остолопы! Она никогда этого не сделает! Она блефует!
– Вы действительно так думаете? – стараясь перекричать шум, спросила его Элизабет.
– Я убью тебя, сука!
– Только попробуй… Крюгер! Только попробуй! – Мэтью Кэнфилд стоял уже рядом с Элизабет, глаза его были налиты кровью.
– А ты кто такой, черт тебя возьми, вшивый торгаш! – Человек по имени Крюгер пронзал взглядом Кэнфилда, возвысив свой голос до визга.
– Смотри на меня получше! Я твой палач!
– Что?!
Крюгер прищурился. Он был явно удивлен. Кто этот тип? Но на раздумья не было времени: за столом возник переполох. Теперь все присутствовавшие на совещании кричали друг на друга.
Генрих Крюгер ударил кулаком по столу: нужно было образумить их, заставить замолчать.
– Прекратите!.. Слушайте меня!.. Я скажу вам, почему она не может сделать этого! Не может!
Голоса постепенно стихали, все смотрели на Крюгера. Он указал на Элизабет Скарлатти.
– Я знаю эту стерву! Я и раньше видел, как она проделывает такие номера! Она собирает вместе людей, людей, обладающих силой, и пугает их. И все вместе они начинают паниковать. Она делает ставку на страх, болваны! На страх!
Додэ спокойно возразил:
– Но вы не объяснили, почему она не может этого сделать.
Крюгер не сводил с Элизабет Скарлатти глаз.
– Потому что тогда она разрушит все, что создавала всю жизнь. «Скарлатти индастриз» рухнет.