Детектив в пути
Шрифт:
– Бедный Арик, – сказала Эля. – Ты ее хорошо знаешь? Что она за человек?
– Нормальная тетка, учит меня жить. Всех строит, в доме идеальный порядок, обеды на белой скатерти, дети по струнке… У них два парня, пять и семь. Говорит, мне бы твой талант, я бы давно стала миллионершей. Требует, чтобы я писал портреты, обещает клиентуру. Как приду, всегда накормит, расспросит, выдаст цеу…
– А ты? Деньги всегда нужны, – рассудительно сказал Лапик.
– Нужны… Думаешь, надо ему сказать? – невпопад спросил Дима.
– Не надо, – сказал Лапик. –
– Ага, я тоже подумал… потому и не сказал. Он только вид делает, что весь из себя, а с ним девчонки не хотели дружить, ни в школе, ни потом… всю дорогу не везло! Женился на деньгах, а тут вдруг такая сумасшедшая любовь! Он с непривычки и поехал крышей, даже теперь сам не свой, видели? А она его… это самое! – Дима цыкнул зубом.
Лапик ухмыльнулся.
– Как вы можете! – вдруг выкрикнула Эля. – Может, она… эта Амрита, ни при чем! Вы циники! Не верите в любовь! Противно слушать!
Она закрыла лицо ладонями и расплакалась. Эля всхлипывала, ее тощенькие плечи тряслись; мужчины переглянулись; Дима кивнул на бутылку и закатил глаза…
– Эль, ты чего! – Лапик притянул ее к себе. – Мы верим, правда, Димыч? Честное слово! Куда ж нам без любви. Извини, это же только гипотетически, досужий треп! Ну дураки, согласен. Повторяю: мы с Димычем самые дурные дураки на свете! Увлеклись схемами… ты же знаешь нас, мужиков. Амрита ни при чем, это все жулик-ювелир. А она ничего не знала и тоже влюбилась… А что? Артур интересный мужчина, натуральный блондин, даже альбинос… экзотика для них. И загар красивый…
– Как у вареного рака, – встрял Дима.
– …и веснушки. Ну-ну, перестань, девочка, а то глазки покраснеют! – Он промокнул ей глаза салфеткой. – А теперь носик… дуй сильнее! Ну вот, умница, теперь полный порядок. А мы сейчас еще чайку, вон почти весь торт остался… твой любимый! Смотри, сколько орешков, а? Хочешь, наковыряю?
Лапик, ироничный и язвительный, прижимал Элю к себе, гладил по голове, ворковал и успокаивал ее как ребенка.
– Ну да, ага, влюбилась, сразу видно… было, – бубнил слегка подрастерявшийся Дима. – Он такой счастливый, и за руки держались все время… У него никогда такого не было, аж завидно! Ага, я чайник поставлю! Остыл. – Он вскочил и убежал на кухню.
– У тебя нет ее фотки? – спросила заплаканная Эля, когда Дима вернулся с закипевшим чайником.
– Есть! – Он поставил чайник на пол и достал из кармана айфон.
– Сколько у тебя добра в карманы влазит, – заметил Лапик.
– Вот! – Дима протянул Эле телефон. Она всмотрелась в картинку:
– Какая красивая… с ума сойти!
– Покажи, – Лапик взял у нее телефон. – Ну-ка! Да, хороша! – сказал он после паузы. – Повезло Арику. Черт с ними, с деньгами…
– Не верю, что она знала! – сказала убежденно Эля. – Она такая… Не верю!
– От красивых людей ожидаешь красивых поступков… – ни
…Они пили чай и ели торт. Филька мурлыкал, лез под руку Эле и щекотал усами; она совала ему кусочки, и он глотал, не жуя.
– Жаль, Арик не попробовал! По-моему, он, бедняжка, даже похудел, – сказала Эля.
Лапик и Дима переглянулись. Дима открыл было рот, чтобы объяснить, почему именно похудел Арик, но, наткнувшись на предостерегающий взгляд Лапика, так и закрыл…
Они хорошо сидели. Покой и умиротворение снизошли на них, и любовь осенила их своим крылом. Горел камин, блики огня бегали по стенам как розовые гекконы; Лапик выковыривал из торта орешки и отдавал Эле; Эля кормила кота; Дима ел сам. Он машинально жевал, сидел задумчивый, погруженный в свои мысли, представляя, как вернется… Обязательно! Сначала в Агру, сядет на траву и будет смотреть на мавзолей. И останется там на ночь! Потом на океан, и снова будет спать на пляже под сумасшедшими звездами; потом… еще куда-нибудь… Индия большая! Пешком, автостопом, по старым монастырям и храмам.
У него даже слезы навернулись, и перед мысленным взором стали возникать по очереди то коричневая корова в цветочной гирлянде с красивыми большими глазами, то сказочные храмы с двориками из раскаленного на солнце мрамора, то шумная галдящая разноцветная уличная толпа и юркие рикши, то женщины в малиновых, желтых, зеленых и синих сари, улыбающиеся, в звенящих браслетах, с танцующей походкой… И где-то там среди них дочка господина Сингха, красавица Малика! Наверное, тоже вспоминает его, Диму. А ее портрет висит у них в гостиной на видном месте. И портрет начальника таможни с усами как у Дали тоже висит у него дома…
Дима вздохнул и долил себе чаю…
– Дим, а Малика у тебя есть? – вдруг спросила Эля.
– Есть, – не сразу ответил Дима. – В студии. Хотите?
Эля кивнула, и они пошли смотреть на Малику. С фонариком, потому что там света тоже не было. Они стояли и смотрели на Малику, а она с картины смотрела на них – смуглая, большеглазая, улыбающаяся, совсем еще девочка; в красном платье, с красным цветком в волосах, с красной точкой на лбу. Смотрела с легкой лукавинкой и так ласково, словно радовалась их приходу; глаза сияли в неярком свете фонарика, краснел цветок в волосах, сверкали золотые украшения на шее и в ушах…
– Дим, когда ты успел? – спросила Эля после продолжительной паузы. Она собиралась еще сказать, что Малика… ну да, миленькая, но ничего особенного, до Амриты ей далеко, и до красоток из Болливуда тоже, но, взглянув на Диму, передумала и промолчала…
Марина Крамер. Танго в дождливом городе
ответ я заставляю себя танцевать с ним снова, танцевать с тем, кто причиняет боль. Похоже на попытку улыбаться, когда удаляют зубы.