Детективное агентство «Пегас»

Лаврищева Марина

* * *

Позже, направляясь домой, Маша поделилась своими впечатлениями:

– Знаете, дело раскрыто, а у меня такой тяжелый осадок, словно я на смертной казни побывала. Даже нет чувства удовлетворения от выполненной работы.

– Ничего, это иногда бывает. Привыкнешь еще. Если честно, мне немного жалко Лаврова, он ведь действительно потерял сразу двух сыновей. Это он точно подметил.

– Как вы думаете, Николай Петрович, Лаврову удастся уговорить сына пойти в милицию с признанием?

– Думаю, да. Дадим им пару дней.

– А если все-таки не получится? –

настаивала Мария. – Если Игорь не сознается?

– Тогда ему в этом помогут наши коллеги, – улыбнулся Варковский. – Они-то ему «пару дней» не дадут, это точно.

Закрыв входную дверь, Лавров вернулся на кухню. Было такое чувство, будто ему на плечи взвалили слишком тяжелую ношу. «Почему так получилось? Где он до

пустил ошибку в воспитании сына? Как спасти его будущее?» – мысли неслись, не давая времени на ответ.

Алексей Борисович подошел к холодильнику и достал оттуда бутылку водки. Налив полный стакан, он залпом выпил содержимое. Немного помедлив, взял телефон и позвонил. Он попросил охрану привезти сына, независимо от его желания.

Через час Игорь вошел к отцу. Сначало его поразило выражение его лица, которое отражало нестерпимую муку, казалось, что он за день постарел на десять лет. Потом он увидел на столе конверт и все понял. Игорь подошел и сел рядом.

Некоторое время они сидели молча, было слышно лишь тиканье часов. Первым заговорил Лавров-старший:

– Зачем? Зачем ты это сделал? Ну чего тебе не хватало, ответь.

– Не знаю. В смысле, не знаю, чего не хватало. Но я не хотел его убивать, правда. Отец, я не хотел ему смерти, ты мне веришь? – почти прокричал Игорь. – Не хотел, я просто пришел с ним поговорить.

– О чем? Почему ты со мной сначала не поговорил? Я бы тебе все объяснил, все! Господи, я сам виноват в этом: надо было с самого начала все вам рассказать. Я сам виноват, – перешел на шепот Алексей Борисович.

– Не вини себя, я сделал то, что сделал, и буду отвечать. Но я правда не хотел его убивать. Не скрою, когда я о нем узнал, меня охватила ярость. Скорее, ревность. Я испугался, что кто-то может занять мое место. Это эгоизм, я знаю, но ничего с собой не могу поделать. Когда я начал его обвинять в том, что он претендует на мое место в семье, он так спокойно на это отреагировал, что я решил, будто угадал его намерения. Тогда я озверел и бросился в драку. Я его ударил один раз, понимаешь, один раз! Он просто неловко упал. Падая, он ударился головой о подлокотник дивана, кажется, или что там было, я плохо помню. Когда я понял, что он мертв, я сильно испугался и сбежал. Я – трус. Трус и убийца. Что мне делать, отец?

– Он тебе не перечил, потому что спокойный по характеру был. Очень спокойный. А на твое место он даже в мыслях не метил, у него одна музыка на уме была. Единственное, о чем Володя меня попросил, так это о помещении для его ансамбля…

– Я не знал, я же его совсем не знал, – Игорь помолчал, потом спросил: – Мне сегодня в милицию идти или можно до утра подождать, как ты думаешь, пап?

– Думаю, что можно утром. Поздно уже сегодня. Сейчас мать придет, вот что ей скажем? Вернее, как мы это ей преподнесем?

– Не

знаю, но позволь, я сам ей все расскажу. Думаю, теперь то время, когда за свои поступки я должен отвечать сам. Раньше бы до этого дойти, но, видимо, всему свое время. Я не знаю, как сложится у меня дальше, но в одном уверен: больше я не дам повода страдать из-за меня, обещаю. Ты мне веришь?

Лавров посмотрел в глаза сыну и впервые за годы увидел в них страдание, муку и еще что-то такое, чего не объяснить сразу.

– Верю, но главное, чтобы ты сам себе поверил…

Вот уже несколько недель подряд двое молодых людей, он и она, приезжали на одно и то же место. С утра до вечера они вели наблюдение за красивым особняком, который ничем не выделялся в ряду своих собратьев. Не обращать на себя внимание им помогало крайне удачное расположение поблизости служебной стоянки небольшого частного цеха по изготовлению безалкогольных напитков. Все привыкли к постоянному скоплению машин, и никто даже не замечал припаркованную в стороне «восьмерку».

– Дай мне сигарету, – попросила девушка.

– Ты очень много куришь, надо бы поумерить свои желания, – подавая пачку сигарет, заметил молодой человек.

– Ничего страшного, два века еще никто не прожил. Или ты за мое здоровье печешься? – ехидно спросила она.

– Может быть, забочусь, – не вижу в этом ничего страшного.

– Слушай, хватит нравоучений, поехали лучше домой. Надоело уже здесь торчать, все равно уже ясно: наша красавица укатила и будет теперь только через часа два-три. Наверное, в какой-нибудь салон красоты поехала или в бассейн. У богатых ведь свои заморочки. И вообще, когда уже действовать начнем, сколько можно пялиться на них? Все, что нас интересовало, мы узнали!

– Не ори, а то кто-нибудь услышит, – почти шепотом попытался урезонить подругу парень. – Что-то ты нервная стала последнее время, а как же работу выполнять собралась? Ты же со своим характером и такой выдержкой все сорвешь, ты же все испортишь.

Он смотрел на девушку, словно удав на кролика, перед тем как его заглотить. От такого тяжелого взгляда в упор она немного поежилась и отвела глаза в сторону:

– Прости, я больше не буду. Просто немного дергаюсь, но я справлюсь. Я точно справлюсь, ты же знаешь, как мне это надо.

– Знаю, – уже мягче согласился он.

– Так когда начнем?

– Завтра.

* * *

Маша подошла к своему агентству и остановилась. «Какая красота!» – оглядевшись вокруг, подумала она. Небольшой скверик утопал в золоте осени. Тихая солнечная погода, желтые деревья – это пожалуй лучшая пора в начале осени, когда нет еще нудных дождей, нет холода и грязи. Вдохнув поглубже свежий воздух, она потихоньку направилась к двери.

– Здравствуйте, – поприветствовала Мария секретаря Лену и беседовавшего с ней начальника охранного отдела Виктора Юрьевича, своего бывшего шефа по «охранке».