Детективное лето
Шрифт:
А, нет: парняга в просторной теплой рубашке из ворсистой ткани.
Придержав и усмирив взволновавшиеся коробки, он развернулся лицом к комическому дуэту Валентины Петровны и Кондратия и изобразил поклон:
– Рад приветствовать… Клаус!
– Клоун ты, а не Клаус, Коля, иди и впахивай, у тебя код не дописан! – строго прикрикнул на него гном Кондратий, он же Коник.
Валентина Петровна достала из сумки блокнот, в который вносила толковые мысли (они часто появляются на ходу) и списки покупок, она стала фиксировать имена новых коллег и наскоро набрасывать их характеристики. Потом оформит нормальные личные дела.
Вскоре после клоуна-Клауса-Коли появилась Анна (она же Нюха) – очень худая девушка с пирсингом в носу, бровях, ушах, нижней губе и, возможно, в других, менее очевидных местах. Интимные подробности скрывали просторные, сильно на вырост, бархатные штаны запорожского казака и свитер под горло, но без рукавов. При этом верхние конечности казачки не выглядели голыми – их сплошь покрывали татуировки в виде кельтских символов. У Нюхи были голубые глаза, синие волосы и обкусанные ногти. Валентина Петровна сделала для себя пометку в блокноте: «Настойка красного перца». Очень помогает, если надо отучить ребенка грызть ногти – делает их крайне невкусными.
За Нюхой прискакал долговязый юнец, похожий на молодого жирафа: длинноногий, длинношеий, с большими доверчивыми глазами и мягкими губами, из которых торчала палочка чупа-чупса. Жирафик представился Юрой («Юрец-огурец!» – хлопнув его по плечу в высоком прыжке, сказал гном Кондратий), не глядя швырнул в угол сброшенную с угловатых плеч курточку и устремился к столу с компьютером, походя сбив стул и не заметив этого. Через секунду из оккупированного им угла приглушенной барабанной дробью донесся мягкий перестук кнопок клавиатуры.
Вернулся Красноглазик, в миру Ваня, именуемый также Геной – сокращенно от «Генеральный директор»: лицо расслабленное, в каждой руке по картонной подставке на четыре гнезда, занятых бумажными стаканами.
– Большой американо, раф на кокосовом, крим-латте на миндальном, какао с зефирками, вроде никого не забыл! – он вручил одну подставку подоспевшему гному, а со второй повернулся к Валентине Петровне. – Забыл спросить, на каком топливе вы работаете? Взял капучино, латте и кофе по-советски, все на обычном молоке, сахар отдельно, вот!
– Не ожидала, спасибо, – поблагодарила Мордасова, принимая картонку со стаканами.
– Там еще двойной эспрессо, это Иванычу, – предупредил Гена-Ваня и канул в общий с гномом Кондратием кабинет, на ходу снимая бесконечный, как обмотка аккумулятора, шарф.
Упомянутый Иваныч пришел последним. Валентина Петровна, нашедшая на просторах офисного логова безобразно захламленную, как все тут, кухоньку, как раз успела расчистить от чашек с засохшими чайными пакетиками и закаменевшей кофейной гущей край стола и присела на прочную с виду коробку (стульев не было и тут), дегустируя предложенный ей кофе по-советски.
– Нюша, клаву свою забирай! – покричал вновь прибывший с порога.
Валентина Петровна, загодя вписавшая в свой блокнот ожидаемого Иваныча, собралась было запротоколировать и какую-то Клаву, но вовремя сообразила, что речь о компьютерной клавиатуре.
– Оп-ля! – Прибывший отдал Нюхе плоскую коробку, заглянул на кухню и освободившимися руками хлопнул себя по коленкам. – Что творится-то! У нас нормальный человек?! Ты кто, прекрасное виденье?
Варвара Петровна почувствовала себя польщенной, но проявила уместную строгость:
– Здравствуйте, уважаемый! Меня зовут Валентина Петровна, а вас?
– А меня лучше бы вообще не звали, устал я, – мужик предпенсионного возраста, невысокий, почти квадратный, с коротким ежиком густых седых волос, бесцеремонно сдернул крышечки с бумажных стаканов, нашел свой двойной эспрессо и припал к нему, как истомленный жаждой бедуин. – О, хорошо! Оживаю…
Валентина Петровна смотрела на него холодно, с укором. Мужик под ее взглядом закашлялся, поставил пустой стакан, пригладил прическу, стальной ежик которой от этого нисколько не изменился, и наконец представился:
– Иваныч я.
Валентина Петровна добавила в свой взор бодрящего арктического морозца.
– Семенов Андрей Иванович! – вытянувшись во фрунт, отрапортовал мужик.
– Хи из админ наш. Иваныч, вольно! – ехидно молвил из прихожей вездесущий Кондратий. – Ши из эйчар.
– «Эйчар!» – Валентина Петровна передернулась.
– «Админ!» – фыркнул мужик и потянулся за стаканом с латте. – Фу, гадость! Еще и без сахара… – он укоризненно посмотрел на Валентину Петровну, как будто это она должна была позаботиться о сладости напитка, и доверительно поведал: – Админ – это по штатке, а так я тут за все, – Иваныч раскинул руки, охватывая захламленные просторы. – И по железу, и если что вообще починить. Они же, мелюзга, ничего не умеют. Крутить отверткой – безнадежно утраченный навык. Мать заменить – в сервис. Клаву перебрать – а как это? Вы представляете, они меня спрашивают: а правда, Иваныч, что в ваше время клавиатуры деревянные делали и, чтобы сменить язык, надо было новую из доски вырезать? А правда, что компы были большие, как дом, из танкового железа и так сильно грелись, что вы на них стейки жарили?
Он сокрушенно вздохнул, шумно выглотал капучино и печально констатировал:
– Поколение гениальных рукожопов. Обитатели виртуального мира. Не то что мы с вами, дорогая Валентина Петровна…
Нахал накрыл руку Мордасовой шершавой мозолистой ладонью, но Валентина Петровна, решительно не готовая так быстро становиться дорогой, выдернула длань из захвата и громко – чтобы все слышали – спросила:
– Еще кого-то ждем или уже весь персонал на своих рабочих местах?
– Ви хэв еще два кодера на удаленке! – ответно покричал Кондратий.
«Еще два кодера каких-то», – записала в блокнот Валентина Петровна и, подняв голову, поймала откровенно сочувственный взгляд Иваныча.
– Ну, ну, – сказал тот и, похлопав не успевшую увернуться Мордасову по плечу, ушел в большую комнату к «мелюзге».
Валентина Петровна допила винтажный напиток (а правда, что в советское время кофе варили в огромных кастрюлях и разливали по граненым стаканам поварешкой?) и стала прикидывать очередность своих первых действий как эйчара, тьфу, кадровика!