Дети бездны
Шрифт:
Валье Тьерри не мог спать — не давала боль.
Валье не мог есть — не было сил. Не мог пить — каждый глоток обжигал нутро, как яд. Он лежал и сох, покрываясь гноем, что разъедал его раны, болью отдавая в мозг и, молил об одном — о смерти. Но брат Форте молил о его здравии и видно сталкиваясь, эти молитвы уходили в никуда и, Валье не поправлялся, но и не умирал.
В одну из ночей — то ли явь, то ли сон — ему привиделась фигура одетая в монашескую сутану. Лица не было видно из-за накинутого на голову капюшона и потому, увидев фигуру в узком проеме выхода, Валье принял монах за
— Наконец-то, — прошептал.
Мужчина навис над ним и Валье показалось, что его глаза зловеще блеснули. Но страшно не было, ведь смерть означала избавление от мук и, потому Тьерри боялся лишь жизни, еще одного дня проведенного в бессилии, боли и зловонии.
— Забери, — собрав все силы, протянул к нему иссохшую руку.
— Ты не умрешь.
Это прозвучало, как приговор и были бы силы у Валье — он бы взвыл.
Рука мужчины упала, лицо исказила гримаса ужаса, а в глазах была лишь мольба: не шути так, не оставляй меня в живых!
— Твоя смерть далеко от тебя, однако поворотный момент в твоей жизни настал и тебе пора выбирать.
— Что?… Что?
— Свою жизнь. Я предложу тебе несколько вариантов: то что ждет тебя и то, что я могу тебе предложить. Но именно ты выберешь один из предложенных. И что выберешь, так и станешь жить. Первое, — монах не спеша подошел к маленькому оконцу кельи и поднял голову, всматриваясь в лик луны. — Ты будешь долго болеть. Пролежишь в постели почти год. Потом поднимешься, но раны будут напоминать о себе постоянно. Ты не сможешь многого. Путь наемника тебе заказан — ты не поднимешь меча. Учитывая, что ты безроден и нищ, тебя ждут скитания, голод, холод, побои и смерть на пыльной дороге через долгих десять лет ада. Твой труп долго будут обгладывать сначала хищники, потом стервятники.
— Нет, — прохрипел Валье. Описанное так живо предстало пред его глазами, что мужчина содрогнулся всем телом.
— Второй вариант: ты останешься в монастыре и будешь, как все братья, проводить время в посте, молитве и работе. Работник из тебя будет никудышный — сил и кирку поднять не хватит. Посты истощат тебя и доведут до окончательного падения — ты себя не будешь помнить. Твой рассудок помутиться и в один из дней в порыве безумия ты перегрызешь горло одному из братьев и примешься за свои вены, проклиная всех вокруг. Тебя свяжут и поместят в каменный мешок в подвале. И там в темноте и тишине, голодный, ежечасно сходящий с ума от болей, ты закончишь свои дни так и не увидев света.
— Нееет, — это было выше сил Тьерри. Только не это! Боже, неужели у него нет хоть одного нормального варианта? — Я… грешен, но… я каюсь… Прошу вас… Помилуйте…
— Третий вариант, — как будто не услышал его мужчина. Сказал и смолк, а Тьерри мучительно ждал, вслушиваясь в тишину посетившую келью. И не выдержал:
— Ради Христа… не мучайте!
Монах повернулся к нему:
— Ты поможешь мне, а я помогу тебе. В нашем монастыре есть ребенок, девочка. Она совсем крохотная — младенец. И она сирота. Ты станешь ей отцом — настоящим, любящим отцом. Никогда ты не вспомнишь что она тебе не родная, никогда она не заподозрит, что не дочь тебе.
— Но… как я?
— Ты умеешь нянчить детей. Ты
— Но… они все…
— Я знаю. И это даже лучше — твое прошлое ушло вместе с ними. Никто никогда не узнает, кто ты на самом деле. Я подниму тебя. Уже через месяц ты будешь на ногах и сможешь забрать девочку и уйти. Но ты не уедешь безродным, подлым наемником без гроша в кармане — ты выйдешь отсюда графом и направишься в свой замок. Я обеспечу тебя, потому что от этого зависит благополучие девочки. Ты не будешь ни в чем нуждаться, потому что она ни в чем не должна нуждаться. Раны твои никогда не напомнят о себе, ты будешь богат и влиятелен, но… пока относишься к девочке, как к дочери. Ты даешь ей свою любовь и защиту, она обеспечит тебя, вернее я обеспечю тебя для нее.
Валье потрясенный предложением молчал. Он думал, возможно, ли такое? Замок? Граф? Богатство? Спокойная сытая жизнь знатного сеньора? За воспитание какой-то соплюхи?
Что тут думать?
— Да!
— Не спеши. Выбрав этот вариант, ты возьмешь на себя серьезные обязательства и поклянешься их исполнить. Потом у тебя не будет дороги назад.
Если он все получит, то от девчонки потом можно будет избавиться.
— Избавиться от клятвы не получиться. Твоя жизнь будет завесить от благополучия и жизни девочки. Если с ней что-то случиться — ты вернешься в то состояние, в котором находишься сейчас и, жизнь твоя пойдет по двум первым вариантам.
— А… если она… выйдет замуж.
— Тогда ты будешь волен собой. В день ее свадьбы твои обязательства будут считаться исполненными и все что ты получил за нее, останется при тебе.
"Бог с ней, пусть живет соплюха. Кому она мешает?"
Монах встал над мужчиной и выказал круглую бляху на шнурке. В слабом отсвете луны мелькнул замысловатый рисунок чеканки и врезался в память:
— Запомнил? Запомнил. Когда настанет время к тебе придет человек с точно таким же знаком. Ты выполнишь все, что он скажет. Беспрекословно.
— Я… понял. Согласен.
— Не торопись, подумай до завтра. А пока, чтобы ты понял, что со мной играть не получится, я покажу тебе кое-что.
Монах склонился над лицом Тьерри и легонько дунул. Мужчина тут же почувствовал, как его тело оставляет боль и наваливается приятная дремота.
В ту ночь он спал как убитый, а проснувшись смог даже приподняться, выпить кружку молока и съесть кусок хлеба. Но к вечеру все вернулось и, Тьерри вновь лежал пластом, еле сдерживая крики боли. Это все решило.
Он готов был стать отцом и искренне любить и защищать неизвестную ему девчонку — ведь она его гарантия, его избавление от никчемной жизни и мук. Невелика плата, если вдуматься. И он ждал монаха, чтобы сказать о своем искреннем согласии… и поскорее избавится от боли.
Монах пришел ночью и принес с собой сверток. Склонился над измученным Валье, приоткрывая лицо младенца:
— Ее зовут Диана.
Тьерри посмотрел в глаза девочки и пропал, влюбился, сросся с ней за миг. И не задумываясь, поклялся беречь ее как себя, вырастить, опекая от всех бед.