Дети бури
Шрифт:
На вершине холма Соня остановилась: не для того, чтобы отдохнуть, а для того, чтобы перевести дух и оглянуться назад, взглянуть на верхнюю часть другого холма, который теперь находился на том же уровне, что и они. Ей показалось, что вдалеке, среди пальмовых стволов, что-то движется, – казалось, что там идет человек.
Она отвернулась и заторопилась следом за детьми, но, добравшись до них, обнаружила, что Тина снова спит.
Девушка разбудила ее и расчесала грязные волосы, откинув их со лба и надеясь, что эта простая операция заставит девочку чувствовать себя посвежее.
Но это не помогало.
Маленькие глазки моргали и закрывались даже тогда, когда малышка поднялась на ноги, она машинально
Девушка успела подхватить ее, заметив, что даже угроза упасть не смогла разбудить Тину; это значило, что начиная с этого момента весь оставшийся путь ей придется нести ребенка на руках.
С виду Алекс тоже казался довольно усталым и, должно быть, шел только благодаря мужскому самолюбию, которым обладают даже маленькие мальчики и который не позволял ему показать себя слабее женщин. Этого он ни в коем случае не мог признать.
Потом она поняла, что у мальчика есть еще одна причина идти и не останавливаться. Он смотрел на вершину холма за прудом и, по-видимому, тоже видел, что за ними идет человек.
Еще до того, как этот путник мог их увидеть, Соня потянула Алекса вперед, взяла на руки Тину и заторопилась в направлении "Дома ястреба", понимая, что времени у них осталось совсем немного и шансы на спасение сильно уменьшились.
Глава 28
Он почти добрался до них.
Джереми был полностью уверен, что эти трое близко, не пройдет и часа, как они окажутся в его руках.
На бегу он похлопывал рукой по ножу, туда-сюда перекатывающемуся в кармане брюк, и знал, что вскоре появится возможность использовать его согласно намеченному плану, даже если план был уже не так ясно виден, как с самого начала этой погони. Все еще продолжая бежать, он пытался осознать цель погони, причину, по которой он должен отнять эти ни в чем не повинные жизни, но все мысли в его голове смешались в хаотичном беспорядке, образуя провалы в его воспаленном мозгу. Теперь ситуация виделась ему не просто смутно, а казалась абсолютно неясной, словно кто-то взял ластик и прошелся им по мозгу, стирая важнейшие звенья в логической цепи его мыслей. Все это смущало его, но остановить было не в силах. Просто использовать нож – вот идея, которая теперь двигала им. И он знал, что сможет это сделать. Эта уверенность, как и осознание того, что Соня повела детей к "Дому ястреба", а не просто спрятала их в лесных зарослях, была подсказана ему каким-то внутренним ощущением, приходила из особого психического резервуара, который делал его одновременно и судьей, и всеми присяжными. Он знал это, в его сознании это тоже был острый предмет...
Добравшись до вершины третьего холма после целой череды утомительных падений на скользкую траву, он заметил, что рана на его кровоточащей ладони открылась еще шире. На бегу мужчина вдруг почувствовал, что только что проскочил мимо них, миновал этих троих и не увидел этого, понял, что они, должно быть, слишком устали, чтобы двигаться, и рухнули где-то в густых зарослях. Да... Он был уверен, что они спрятались, и Джереми проскочил мимо в своем стремительном беге, который был затеян только для того, чтобы расправиться с ними...
Чувство стало таким сильным, таким требовательным, что он слегка замедлил шаг и серьезно задумался над тем, чтобы вернуться обратно по своим следам, просто для того, чтобы убедиться, что такая ситуация оказалась возможной.
Однако в конце концов он не стал возвращаться, осознав источник этого безумного желания отступить.
Его наслали демоны.
Его вызвали силы, которые хотели бы увидеть, как он потеряет свой шанс осуществить правосудие и получить возмещение ущерба. Это была грубая попытка отвлечь его, заставить отказаться от выполнения наиболее справедливого из всех решений.
Осознав правду, Джереми снова ринулся вперед.
На этот раз он добрался до края третьего и самого широкого из всех попадавшихся на пути прудов, где море ворвалось в промежуток между возвышенностями. Мужчина все равно уже промок до костей, поэтому безбоязненно вошел в воду и двигался вперед до тех пор, пока чувствовал под ногами дно, а затем поплыл к дальнему берегу, где, как ему казалось, на мягкой влажной земле остались следы недавно прошедших людей.
Четвертый склон оказался каменистым, а значит, на него легче было взобраться; после скользкой, мокрой травы, по которой ему приходилось ползти до этого, это была желанная перемена.
На вершине, хватая ртом воздух так жадно, как будто назавтра его должны были запретить особым законом, он оглядел окрестности и, кажется, увидел, как в отдалении три фигуры исчезают за кромкой холма.
Он дотронулся до ножа, все еще лежавшего в кармане, и побежал за ними, вне себя от радости. Позади лежала половина острова; еще одна была впереди, а здесь было уединенное местечко, прекрасно подходившее для выполнения задуманного.
Глава 29
Вскоре после восхода солнца Кеннет Блендуэлл в течение получаса устанавливал ставни в своем доме (как это незадолго до него делали на другом конце острова Генри Далтон и Лерой Миллз). На нем был тяжелый непромокаемый плащ с капюшоном, хорошо затянутым под подбородком, и все же Кен вымок и продрог до костей еще до того, как закончил свою работу.
Стоя снаружи лицом к окну и устанавливая тяжелые деревянные панели, которые потом нужно было накрепко прикрутить к раме массивными, ржавыми металлическими болтами, он чувствовал себя так, словно сотня невоспитанных мальчишек, вооруженных рогатками и приличным запасом спелых грейпфрутов, надумала поупражняться в стрельбе в цель, используя его спину в качестве мишени. По опыту прошлых лет он знал, что самый лучший способ закончить эту работу и при этом вынести все неприятности, причиняемые ветром и дождем, – это позволить себе отвлечься от того, что делаешь... Блендуэлл передвигался от окна к окну чисто механически, как робот, которому нужно только следовать привычному образцу и нет необходимости мыслить. Он задумался о совершенно посторонних вещах и совершенно не заметил, как описал круг вокруг дома и закрыл все окна до единого. При этом он размышлял о всей этой суете вокруг "Морского стража", о Сэйне, о семье Доггерти, обо всех, кто оказался замешанным в истории с угрозами детям Доггерти...
Он мысленно бродил среди знакомых образов, очень напоминая человека, прогуливающегося на досуге по музею. Мужчина перебирал в уме персонажей, игравших в этой жизненной драме, рассматривал кандидатуру на роль потенциального убийцы, но тут же быстро отбрасывал. После долгих размышлений он остановился на мисс Картер.
Блендуэлл был еще молод, по мнению некоторых – красив, богат и хорошо образован, получил степень доктора по литературе и, кроме того, поездил по миру от Англии до Японии и от Китая до Швеции. Согласно общепринятым современным принципам, у него были все данные для того, чтобы быть великим романтиком, любимцем женщин... И все же до того дня, когда Кеннет увидел мисс Картер, он не считал себя способным на романтическое увлечение и, уж конечно, не представлял себя семейным человеком, как это часто случалось с тех самых пор. Обычно он довольно критически относился к окружающему миру, сторонился чересчур дружелюбных людей и сомневался, что когда-нибудь окажется в близких отношениях, полюбит кого-то, кроме своих бабушки и дедушки, с которыми всегда был особенно близок. С годами то, что началось с зависимости друг от друга, переросло в гораздо более глубокие отношения.